– Но зачем? – Я уверен, что, как и стихотворение Вуатюра, эта картина связана с тамплиерами. – Думаете, тамплиеры попросили его написать картину? – Нет, – сказал Марин. – Я думаю, что Пуссен – тамплиер. Глава 36 Я воззрился на него: – Почему вы так решили? – Это связано с его жизнью в Париже, – ответил Марин. – Никола Пуссен француз, но большую часть юности провёл в Риме. Однако в 1640 году кардинал Ришелье пригласил его во Францию, чтобы он стал придворным художником короля. Пуссену не хотелось приезжать, но всё же он согласился. Придворные очень завидовали его таланту и высокому положению. Они то и дело устраивали Пуссену пакости. Так, один раз они подсунули ему мальчика. Круглолицый и большеглазый, он от рождения был юродивым и с трудом выговаривал слова. Придворные решили, что предложить Пуссену такого слугу – отличная шутка. К их удивлению, он не отослал мальчика, а взял в свой дом, и тот долго служил Пуссену верой и правдой. Тем временем Пуссен утомился от парижских интриг. Два года спустя он объявил, что возвращается в Италию. Мальчик очень расстроился. Если не считать его собственной матери, Пуссен был единственным человеком в мире, кто относился к нему по-доброму. Мальчик хотел уехать вместе с художником, но его мать была очень больна, и он не мог её покинуть. Пуссен похвалил мальчика за такое решение и за образцовую службу подарил ему двадцать луидоров. Огромная сумма! А кроме того, Пуссен оставил мальчику нечто гораздо более ценное. Угадай, что? – Флорин, – сказал я. – С крестом тамплиеров. Марин удовлетворённо кивнул: – Именно. Мои мысли понеслись в бешеном ритме. – Мальчик ещё в Париже? С ним можно поговорить? – К сожалению, нет. Он очень гордился своим подарком и рассказал о нём не тому человеку. За золото Пуссена мальчика убили. – Какой ужас! – Видимо, тамплиеры тоже так думали. Однажды утром королевская стража обнаружила убийцу повешенным перед Бастилией. В сумке под его ногами лежали двадцать луидоров. – А куда делся флорин? – спросил Том. – Монету так и не нашли. Видимо, тамплиеры забрали её. Так или иначе, думаю, Пуссен – один из них. И эта картина особенно загадочна. Увидев её, я сразу понял, что это ключ. И написал Пуссену в Рим, умоляя сделать для меня копию. Он согласился, как видите. Хотя, думаю, это была его последняя шутка. Старик встал и подошёл к столу. Там всё ещё лежали бумаги, извлечённые из тайника перед камином. Марин порылся в них и протянул мне письмо, написанное по-французски. Я прочитал его, переводя на английский – для Тома. Достопочтенный граф де Гравиньи! Я получил от вас деньги и сделал копию моих «Пастухов» – именно так, как вы и пожелали. Надеюсь, картина вам понравится. Но, поскольку вы кажетесь мне порядочным человеком, я чувствую себя обязанным предупредить вас: что бы вы ни искали, здесь вы этого не найдёте. Никола Пуссен Я перечитал письмо ещё раз. – Стихотворение, – сказал я Марину, – привело нас к этой картине. – Да. – В нём говорится, что ответ сокрыт среди красок. – Да. – Но в этой копии подсказки нет, так? Марин вздохнул. – Да. Именно это я никак не могу понять. Они идентичны. Я помню каждый мазок. Я стоял перед оригиналом несколько дней, пытаясь найти различия. Их нет. Ни единого. – Вы думаете, Пуссен солгал? – Нет. И значит, то, что он спрятал, есть только в оригинале. – Так что нам теперь делать? – спросил Том. – Боюсь, есть только один выход, – сказал я. – Придётся забрать картину из Лувра. Четверг, 19 ноября 1665 года Час шестой Глава 37 Луна стояла высоко в небе, когда я попытался стащить Тома с его тюфяка. – Пошли, – сказал я. – Не то опоздаем. Том перекатился на другой бок и накрыл голову подушкой. – Шутка затянулась, – буркнул он. – Это не шутка. Вставай. – Я не буду красть картину из Лувра! – Кто говорит о краже? Мы просто её заменим. – Я выдернул подушку из рук Тома. – Мы пойдём в Лувр, возьмём оригинал и поменяем его на копию Марина. Никто не заметит разницы. – Это всё равно воровство, – возразил Том. – Да почему воровство-то? Мы же оставим взамен другое полотно. – А Людовик нам это позволил? – Ладно… нет. Но смотри, – я развернул холст. – Картина точно такая же. И её написал сам Пуссен. – Не думаю, что король с тобой согласится. – Король даже не узнает, – настаивал я. – В чём проблема? Лорд Эшкомб сказал, что Карл дал позволение нарушить любой закон, лишь бы остановить убийц. – А ещё он сказал, что если нас поймают, то мы сами по себе. Понимаешь, что это значит? Я вздохнул. – Тюрьма. – Не просто тюрьма, – сказал Том. – Бастилия! Знаешь, что делают с узниками в Бастилии? Я не готов был второй раз выслушивать разглагольствования о чёрством хлебе. – Просто шевелись, ладно? Я обещаю, что нас не поймают. У меня есть план. – Да-а, теперь мне намного легче! «Если ты думаешь, что всё плохо, – мысленно сказал я, – погоди, пока я не изложу тебе этот план».