– Пока нет. Вот так мы с Томом оказались в карете, трюхающей по загородным дорогам. Ночь мы провели в гостинице – под охраной, – и теперь Том был убеждён, что нас ожидает неминуемая гибель. – Нас посадят в застенки! – простонал он. – Не посадят, – сказал я, не вполне, впрочем, в этом уверенный. – А ты знаешь, каково в застенках? Там нет еды. Людей морят голодом! – Нас даже не заковали в кандалы. У Тома задрожала нижняя губа. – Тебе дают один-единственный кусок хлеба в день. И это вовсе не прекрасный хлеб с маком или, там, корицей. Он твёрдый. Чёрствый хлеб для трудной жизни. Верьте сыну пекаря, когда он говорит о хлебе. И всё же мне очень хотелось, чтобы Том заткнулся. Чем больше он болтал, тем яснее перед моим мысленным взором представала тюремная решётка. Я попытался отринуть беспокойство и подумать, для чего лорд Эшкомб на самом деле нас вызвал. С тех пор, как в разгар эпидемии чумы мы раскрыли заговор против города, я общался с бароном лишь дважды. Первый раз – после того, как магистрат Олдборн рассказал лорду Эшкомбу о случившемся. Эшкомб тогда прислал мне отдельное письмо, попросив дать свидетельские показания. Во второй раз он написал мне, когда – как и обещал – отыскал работу для Салли. В его записке, набросанной с характерной для лорда краткостью, говорилось, что он нашёл Салли место горничной у леди Пембертон и что пришлёт за ней лошадь. Поскольку баронесса жила при королевском дворе, покинувшем Лондон из-за чумы, Салли пришлось попрощаться с нами. Она уехала в сентябре. С тех пор я писал ей каждую неделю, но не получил ответа. Ничего удивительного: у Салли вряд ли были лишние деньги, чтобы заплатить за доставку письма. Но вызов лорда Эшкомба заставил меня задуматься: не случилась ли с нашей подругой какая-нибудь беда? Карета замедлила ход. Через окошко мы с Томом видели, что она свернула на север, съехав с дороги в Оксфорд. Похоже, нашим пунктом назначения был не сам город. Мы обогнули Оксфорд. Увязая в глубоких, наполненных грязью колеях, карета в конце концов въехала на территорию некоего поместья. По обе стороны от подъездной дороги возвышались дубы; осенние листья цвета меди казались ржаво-оранжевыми в свете факелов, воткнутых среди ветвей. Карета начала подниматься по склону холма, на вершине которого стоял особняк. Лошади натужно пыхтели; в холодном ноябрьском воздухе дыхание вырывалось из их ртов облачками пара. Из окон дома лился свет, рассеиваясь в морозном воздухе золотистой дымкой. Этот особняк уж точно не был тюрьмой. Я до сих пор не знал, зачем нас сюда привезли, но мы явно были тут не одни – на газоне стояли десятки экипажей, разворотившие травяной покров тяжёлыми колёсами. Кучера бездельничали, ожидая хозяев. Наша карета остановилась перед особняком; здесь нас встретил человек в ливрее. В сопровождении солдат мы поднялись по лестнице, пройдя через множество высоченных двойных дверей. Над входом в камне был вырезан герб – скрещённые алебарды над щитом, украшенным оленьими рогами. Где бы мы ни оказались, это место поражало воображение. Одна прихожая была размером больше, чем весь мой дом. Мраморная лестница, изгибаясь, поднималась из центра холла к верхним этажам. Здесь ожидали двое слуг, в таких же ливреях, как и у прочей обслуги, застывшей у каждого из полудюжины входов, ведущих в разные крылья дома. Откуда-то издалека слышались приглушённые звуки голосов и негромкая музыка. – Вы опоздали. Лорд Эшкомб, одетый в тонкие чёрные шелка, вышел в холл. Он носил повязку на левом глазу и перчатку на своей трёхпалой правой руке – раны, полученные в битве с людьми, которые убили моего учителя. Сегодня у него на боку не было палаша, но пистолет с украшенной жемчугом рукоятью как обычно торчал за поясом. – Простите генерал, – сказал сопровождающий нас солдат. – Дожди. Все дороги развезло. Лорд Эшкомб хмыкнул и оглядел нас. – Надо привести вас в божеский вид. – Он сделал знак слугам у лестницы. – Милорд?.. – Я покосился на Тома, который, казалось, вот-вот хлопнется в обморок. – У нас проблемы? Эшкомб приподнял бровь. – А должны быть? – Э… нет… – Тогда, полагаю, всё зависит от того, как пройдёт сегодняшний приём. – Приём?.. – Да, – сказал лорд Эшкомб. – С вами хочет поговорить король. Глава 2 Я чуть не поперхнулся. – Король? – Король, – подтвердил лорд Эшкомб. – Какой король? – пролепетал Том. – Твой король, болван. – Наш король? Вы имеете в виду того человека на монетах? Лорд Эшкомб прикрыл глаза и вздохнул. – Отведите их наверх, – велел он слугам. Но прежде чем нас увели, в холл вошёл наш возница. В руке он держал небольшую металлическую клетку, а в ней копошилась упитанная птица, шурша о прутья перьями цвета соли с перцем. Лорд Эшкомб недоумённо уставился на неё. – Это ещё что? Солдат обозрел клетку. – Вроде бы голубь. Эшкомб сжал губы. – Я вижу, что это голубь. Я спрашиваю, зачем ты его сюда приволок? – Это моя голубка, милорд, – сказал я, всё ещё донельзя ошарашенный после заявления барона. – Её зовут Бриджит. Бриджит просунула голову сквозь прутья и заворковала. – Ладно, не важно, – бросил лорд Эшкомб. – Я не хочу знать, зачем вы её привезли. – Он обернулся к слугам. – Приведите их в порядок. И с этими словами он удалился туда, откуда доносилась музыка. Один из слуг забрал клетку с Бриджит. – Сюда, пожалуйста, господа. Я последовал за ним по лестнице, чувствуя, как у меня сводит живот. Мы встретимся с королём! Том схватил меня за рукав. Я никогда ещё не видел его таким испуганным. – Ты должен вытащить меня отсюда! – прошептал он. – Я не могу этого сделать! – Придётся. – Я не могу встретиться с королём, Кристофер! – Его голос дрожал. – Я пекарь. Что я ему скажу? «Добрый вечер, Ваше Величество. Вы любите булочки?» Внезапно я осознал, что тоже понятия не имею, как разговаривать с королём. И почему лорд Эшкомб вечно разводит тайны? Что мы вообще здесь делаем? На втором этаже нас разделили. И когда слуга повёл Тома по коридору, он осуждающе посмотрел на меня. – Это ты во всём виноват. Вместе с Бодвином – сопровождавшим меня слугой – я прошёл в причудливо изукрашенные покои в противоположном крыле. Бодвин нёс клетку с Бриджит. – Птица предназначается для какой-то конкретной цели, сэр? Вопрос слуги отвлёк меня от раздумий. – Что? О. Нет. Она просто… моя. Лорд Эшкомб не сказал, надолго ли я уезжаю, а дома о ней некому позаботиться. – Конечно, сэр. Я присмотрю за ней. А сейчас помогу вам помыться. Едва ли мне требовалась помощь – уже много лет я успешно мылся самостоятельно. Но я ещё не пришёл в себя от ошеломления и не стал протестовать.