Он прыгнул на меня так быстро, что я даже не уловил движения. Резким толчком парень повалил меня на пол и приземлился сверху, выбив воздух из лёгких. Я попытался отпихнуть его, но он схватил меня за волосы, оттянув голову назад, и прижал клинок к моей шее. – Кто тебя послал? – рявкнул он. – Кто? – Лорд Эшкомб, – сказал я. – Клянусь! Коленями он притиснул мои руки к полу, а потом, убрав шпагу от шеи, приставил остриё к животу. – Слушай меня очень внимательно, – прошипел он. – Если не скажешь правду – всю правду, – я тебя выпотрошу. Буду резать и вытаскивать твои кишки, пока они не заполнят всю эту комнату. Я не знал, что делать. Не мог двигаться. Звать на помощь было бессмысленно – никто не успеет остановить его раньше, чем он вспорет мне живот. А я не сомневался, что этот человек выполнит свою угрозу. Имя мастера Бенедикта встревожило парня, но я понятия не имел почему. И у меня не было ничего лучше правды. – Пожалуйста, – сказал я. – Лорд Эшкомб отправил меня сюда. По приказу короля. Спроси герцогиню, что произошло… Его взгляд стал жёстким. – Я тебя предупреждал. Он надавил на клинок. – Нет! Стой! – начал я. Звон. Когда остриё шпаги воткнулось в меня, раздался звон разбитого стекла. Это заставило парня на секунду остановиться. Он задрал мне рубашку и увидел аптекарский пояс, обёрнутый вокруг талии. Из него вывалились осколки; из одного кармашка сыпался мелкий пурпурный порошок. Молодой человек оторопело уставился на мешанину стеклянных осколков и ингредиентов. Он медленно слез с меня, не отводя взгляда от пояса. – Сними это, – сказал он. Я подчинился, пребывая в каком-то странном оцепенении. Протянул парню аптекарский пояс, и тот взял его – осторожно, почти с благоговением. – Это принадлежало ему, – потрясённо выдохнул молодой человек. – Пояс мастера Бенедикта. Как… откуда он у тебя? Он сказал «мастера Бенедикта»? – Я ведь уже говорил. Я был его учеником. И взял пояс себе, когда он умер. – Он мёртв? – Парень изменился в лице. – Это правда? Я не… я не знал, что его больше нет. Я моргнул. – Вы были знакомы? – Немного. Очень давно. Молодой человек вложил шпагу в ножны. Про меня он словно забыл. Не сводя с него глаз я осторожно поднялся на ноги. Осколки стекла и порошок посыпались на пол. Я не мог взять в толк, что тут происходит. – Кто ты? – спросил я. – Что? – Он, словно очнувшись, поднял взгляд. – О. Я Симон Шателен, виконт д’Авирон. Твой учитель… был большим другом моего дяди. Я разинул рот. – Дядя… Шателен? Ты, случайно, говоришь не о Марине Шателене? – Ты его знаешь? – Мастер Бенедикт писал о нём в дневниках. Я не мог поверить в свою удачу. В очередной раз прошлое учителя вплелось в мою жизнь и вновь спасло меня от ужасной участи. – Почему ты напал на меня? Симон смутился. – Я… мне жаль. Я ведь не сделал тебе больно, нет? «В общем, нет», – подумал я, вытирая кровь с губ. – Всё нормально. – Я не знал. Просто… ты очень странно себя вёл. Эта венецианская патока. И ты перевязал ногу той девушке. И назвал слугу своим другом. Что-то тут было не так. А когда-то именно мастер Бенедикт научил меня подмечать странные вещи. Он грустно улыбнулся, словно вспоминая что-то очень-очень давнее. – В общем, я заподозрил неладное. Поэтому когда все ушли, я спрятался и стал наблюдать за тобой. Хотел понять, что ты будешь делать. А ты вошёл в спальню герцогини и вышел с этой клеткой. Ну что бы ты подумал на моём месте? Особенно, учитывая, что кто-то уже пытался отравить вашего короля? Я его полностью понимал. Хотя… – А как ты узнал, что короля пытались отравить? – Весь город знает. Об этом писали в «Газетт де Франс» на прошлой неделе. Не надейся сохранить здесь секреты, Кристофер. В Париже золото не главная валюта. Самый ходовой товар – сплетни. Что ж, ответ вполне понятный. Но я задал ещё не все вопросы. – А почему ты так разозлился, когда я упомянул мастера Бенедикта? Он поджал губы. – Как ты сам сказал: длинная история. Я расскажу, но сперва… Могу я попросить тебя об одолжении? – О чём, о чём? Симон повесил голову. – Знаю, – сказал он. – Недостойно просить об одолжении после того, как я с тобой обошёлся. Но это не для меня – для дяди. Ты не согласился бы прийти и навестить его? Ему… нехорошо, и я думаю… думаю, ты мог бы помочь. Я до сих пор толком не опомнился после нападения Симона и в первый миг решил: и не подумаю. Пусть найдёт себе другого аптекаря. Но слова застыли на губах, когда я вспомнил о своём учителе. Он тревожился о Марине Шателене. Они дружили ещё в ту пору, когда мастер Бенедикт был юношей. Если Марин действительно болен, я не мог просто отвернуться от него. Что подумал бы учитель?.. Если я могу помочь, то должен это сделать. Впрочем, я не собирался идти туда в одиночку. – Надо дождаться Тома, – сказал я. – Конечно. Едва ли не с сожалением Симон вернул пояс учителя. Потом отстегнул свою шпагу и тоже протянул мне. – Поверь, что я не желал тебе зла. Прояви я снисхождение, он мог бы сохранить оружие. Но порезанная губа и ноющий от боли зад снисхождению не очень-то способствовали. Я взял клинок. Мы ждали, стоя в тишине. Я сгорал от любопытства, мечтая услышать историю Симона о моём учителе, но решил повременить с вопросами до возвращения Тома. Вскоре они с Салли пришли: хирург, проводивший операцию вместе со своими учениками, выставил их из кухни. Я позвал друзей в комнату. Салли напряглась, увидев Симона. Я объяснил, кто он, а Салли, в свою очередь, подтвердила предсказание Палисси: Лизетт лишится ноги. Салли страшно расстроилась. Она лучше всех нас понимала, что теперь станется с девушкой. – Лизетт потеряет работу. Даже если врач спасёт ей жизнь, она будет просить милостыню на улицах. Я показал друзьям клетку-ловушку и объяснил, как было задумано нападение. – Конечно же, Миэтта оставит горничную при себе, – сказал Том. – Пусть и случайно, но Лизетт ведь спасла ей жизнь. – Я бы на это не рассчитывал, – ответил Симон. – Здесь не слишком милосердны к слугам. – Мы должны найти этих убийц, Кристофер! – яростно сказала Салли. – Должны! У меня заныло сердце. Я ведь до сих пор даже не представлял, как и где их искать. – Не знаю насчёт убийц, – вступил Симон, – но всё же кое-чем могу помочь. Вот что я предлагаю. Кристофер, приходи и помоги дяде Марину. Взамен я поговорю с Реми, нашим дворецким, о Лизетт. Уверен, он сможет найти ей в дядином доме какую-нибудь работу. Салли с надеждой посмотрела на меня: – Ты ведь пойдёшь? – Почему бы и нет? Простая сделка – все выигрывают. Это справедливо, не правда ли? «Очень даже справедливо, – подумал я, – учитывая, что я в любом случае собирался помочь Марину». Однако я решил прибавить к условиям сделки кое-то ещё. – И ты не расскажешь никому в Пале-Рояле, что мы не те, за кого себя выдаём. Согласен? Симон, казалось, удивился – словно такая мысль даже не приходила ему в голову.