– Конечно, боюсь, – ответил Тор громче, чем хотелось бы. Он прокашлялся. – Я боюсь с того самого момента, как проснулся вот с этим на руке. Он подбородком показал на глаз, никуда не девшийся с запястья. Мельда что-то проворчала, потом тяжело вздохнула. Наконец она высоко подняла голову. – Ты же пойдёшь прямо за мной? Тор серьёзно кивнул, протягивая Мельде ролик. – Закрой глаза, – шепнул он. – Представь, что ты где-то ещё… представь, что ты летишь. Она крепко зажмурила голубые глаза, спрятала кулон под одежду и кивнула. Потом сглотнула и оттолкнулась от платформы… И упала, крича так громко, что с соседнего дерева взлетела целая дюжина маленьких птичек. – Жить было так приятно, – сказал себе Тор, потом схватился за ролик, прочитал короткую молитву богам желаний и оттолкнулся, надеясь, что следующий шаг не станет последним. * * * Тор быстро понял, почему это ужасное устройство назвали свистелкой. Именно такой звук издавал ролик, когда он летел через лес, быстрый, как рыба-парусник[23]. Желудок подкатил прямо к горлу, сердце залезло ещё куда-то выше, а каждый поворот троса вызывал всё новые приступы тошноты. Что-то ярко-фиолетовое пронеслось мимо его левого уха, промахнувшись буквально на пару дюймов. А потом что-то под ним прыгнуло с дерева на дерево. Может быть, действительно стоит последовать собственному совету и закрыть глаза, подумал он. Но, как только он так сделал, оказалось, что так ещё намного хуже. Он снова приоткрыл глаз буквально на щёлочку – и в этот самый момент птица, похожая на стрелохвоста[24] с крыльями, пронеслась у него прямо перед носом. У неё в самом деле были два огромных передних зуба? Если бы это существо пролетело буквально на секунду раньше, Тор, возможно, узнал бы, так ли это. Ещё одно резкое снижение – и его желудок как-то странно подпрыгнул. Тор оказался на совсем другом «этаже» джунглей. В этой части тропического леса росли целые ряды щетинистых туннелеподобных растений, собранных в букеты, словно солнечные кораллы в Эстрели. Когда Тор приблизился к особенно большому соцветию, они закрылись, спрятав похожие на щупальца лепестки. А потом, ровно в тот момент, когда Тор пролетал мимо… Они лопнули. Один за другим, словно пушки, цветы стреляли в него флуоресцентным порошком. Он закрыл глаза и закашлялся, жалея, что не может вытереть лицо – Тор отлично понимал, что случится, если он отпустит рукоятку. Его одежда была уже сплошь покрыта яркими красками. Даже волосы были все в пыли, хотя он и попытался стряхнуть её. Он пронёсся через последнюю часть леса, полную светящихся растений, которые уже встречались ему на пути, а потом его ноги наконец коснулись земли. Протащившись по ней несколько секунд, он отпустил рукоятку. Тора бросило вперёд, и он врезался лицом в землю. Рядом с ним постанывала Мельда, распластавшаяся на земле, как яйцо на сковородке. – Это было круто! – Энгль кругами скакал вокруг них, размахивая руками. Он с головы до ног был перепачкан краской. Собственно, все они были перепачканы, кроме Коссо, который, должно быть, знал, как не дать тем растениям выстрелить порошком. – Ещё разок? Мельда на мгновение оторвалась от земли, чтобы пронзить его свирепым взглядом. Коссо не обращал на них внимания. Он вглядывался куда-то вдаль; примерно так обычно искал что-то взглядом Энгль. Может быть, он тоже дальновидящий? Коссо широко улыбнулся. – Пойдёмте, хочу показать вам кое-что, тут недалеко. Мельда всё ещё пыталась отряхнуться. Её лицо было перепачкано как минимум тремя разными видами грязи. – Ну нет, твоих советов я больше слушать не собираюсь. – На свистелке мы больше кататься не будем, обещаю. Пойдём пешком. Тор не сдвинулся ни на дюйм; его сердце билось быстрее, чем трепещут крылышки колибри. – Пойдём! – Куда? – Дерево упало! Тор и Мельда переглянулись. – Ну и что? Коссо вздохнул. – Наш свод настолько плотный, что обычно через него проходит лишь совсем немного света. Об этом Тор уже знал. Деревья, в конце концов, росли здесь настолько близко друг к другу, что прямо на них удалось построить деревню. – Так что, когда падает дерево, в лесу образуется так называемый световой ручей. Мельда сморщила нос. – И чего в нём особенного? – Увидите. Они гуськом пошли через тропический лес; Коссо показывал дорогу. Мельду объяснение, похоже, не слишком удовлетворило. – И откуда ты узнал об этом световом ручье, хотя мы находимся от него так далеко? Коссо пожал плечами. – Это часть моей эмблемы. – Ты дальновидящий? – спросил Тор. Тот покачал головой. – Нет, но я очень чувствителен к лунному свету, – объяснил он. – Он изменяет меня. Бровь Мельды изогнулась в пяти разных местах. – Что значит – лунный свет изменяет тебя? – При полной луне я превращаюсь. Чаще всего в животное, но доводилось побыть и растением. Как раз одним из тех цветков, которые выплёвывают разноцветную пыль – они целятся лучше, чем можно предположить. – Он подмигнул. – И поверьте мне, плюются они специально. Энгль остановился как вкопанный. Он открывал и закрывал рот, словно удивлённая рыба. Тор никогда ещё не видел, чтобы у него не нашлось слов. – Ты… ты… – Энгль моргнул. – Ты морфит? Коссо кивнул. – Какое у тебя животное? Нет, дай угадаю. Угорь. Хотя нет, ястреб! Я бы выбрал ястреба. Коссо засмеялся. – Я бывал и тем, и другим. Меняется каждое полнолуние. Зависит, наверное, от кучи разных вещей – от погоды, моих снов… от того, сколько я в этот день выпью какаосовых орехов. Впрочем, вскоре мне предстоит выбрать только одно обличье. Энгль всплеснул руками. – Вот везёт же некоторым! – Он повернулся к Тору. – Думаешь, если мы найдём Ночную Ведьму, я смогу поменять эмблему? Тор знал, что Энгль говорит несерьёзно, но всё-таки это наводило на определённые мысли. Если уж Энгль хочет себе другую эмблему, получается, что он не единственный, кто недоволен своим уделом в жизни. Если подумать, то Энгль всегда обожал животных – и эмблема, связанная с животными, действительно подошла бы ему лучше. Может быть, боги желаний не всегда правильно выдают отметки? И ошиблись не только с Тором? Мельда, выбравшись из густых кустов, закатила глаза и покачала головой. – Неблагодарные же вы оба, – сказала она. Потом моргнула. Прямо перед ними виднелся поток лунного света, такой плотный, что казался сделанным из ткани – сотканным из звёзд, как в сказках. Гладкий как шёлк, блестящий, он вырывался из небольшого отверстия в своде, словно деревья проткнул чей-то палец с небес. И они были не единственными, кто восхищался световым ручьём. Здесь собрались животные со всего тропического леса; они стояли по сторонам освещённой сиянием поляны, лунный свет служил им маяком. Энгль шёпотом перечислил их названия: