– Это не всегда так. – Кое-кому удача благоприятствует. Ты это имел в виду? Кое-кто держит руки… – указательный палец Уайтхеда описал вращающийся круг, – на рулетке. Кружащий палец остановился. Мысленным взором Марти довершил картину: шар прыгал от лунки к лунке и нашел нишу, число. Какой-то победитель торжествующе вскрикнул. – Не всегда, – ответил он. – Только иногда. – Опиши это. Опиши, что ты чувствовал. А почему бы и нет? Какой от этого вред? – Иногда все было просто, знаете, как отнять у ребенка конфету. Я шел в клуб, фишки звякали, и я знал – господи, я знал, – что не могу не выиграть. Уайтхед улыбнулся. – Но ты терпел неудачи, – напомнил он Марти с вежливой жестокостью. – Ты часто терпел неудачи. Ты проигрывал, пока не стал должен все, что имел, и даже больше. – Я был глуп. Играл, даже когда фишки не звенели и когда знал, что нахожусь в проигрышной полосе. – Но почему? Марти нахмурился. – Что вам нужно, подписанное признание? – рявкнул он. – Я был жадным – а вы как думали? И любил играть, даже когда у меня не было шансов на победу. Все равно хотел играть. – Ради самой игры. – Полагаю, что да. Ради игры. На лице Уайтхеда появилось невероятно сложное выражение. В нем соединились сожаление, ужасная болезненная потеря и еще больше – непонимание. Уайтхед-хозяин, Уайтхед-повелитель всего обозримого пространства внезапно уступил место – совсем ненадолго – другому, более доступному лицу: человека, чья потерянность граничила с отчаянием. – Мне нужен был кто-то с твоими слабостями, – объяснил он и внезапно оказался тем, кто совершал признание. – Потому что я верил, что рано или поздно такой день, как сегодня, настанет, и мне придется просить тебя рискнуть вместе со мной. – Какого рода риск? – Ничего столь простого, как рулетка или партия в карты. Хотел бы я чего-то в этом духе. Тогда, вероятно, я смог бы тебе все объяснить, а не попросить довериться мне. Но все очень сложно. И я так устал. – Билл кое-что сказал… Уайтхед перебил его: – Той уехал из поместья. Ты его больше не увидишь. – Когда он уехал? – В начале недели. Отношения между нами некоторое время продолжали ухудшаться. – Он уловил смятение Марти. – Не беспокойся об этом. Твое положение здесь так же надежно, как всегда. Но ты должен полностью мне доверять. – Сэр… – Никаких заверений в верности, для меня это пустое сотрясение воздуха. Не потому, что я не верю в твою искренность. Но меня окружают люди, которые говорят мне все, что, по их мнению, я хочу услышать. Так они обеспечивают женам меха, а сыновьям кокаин. – Его пальцы в перчатках царапали заросшую щеку, пока он говорил. – Так мало честных людей. Той был одним из них. Эванджелина, моя жена, была другой. Но таких очень мало. Я просто должен довериться инстинкту, вычеркнуть болтовню и следовать тому, что подсказывает мозг. А он доверяет тебе, Мартин. Марти ничего не сказал; он просто слушал, как голос Уайтхеда становится тише, а глаза делаются такими напряженными, что он мог бы пристальным взглядом воспламенить трут. – Если ты останешься со мной и продолжишь оберегать, не будет ничего, чего бы ты не смог получить. Ты меня понял? Ничего. Старик не впервые обольщал его таким образом, но обстоятельства явно изменились с тех пор, как Марти появился в Приюте. Теперь опасность возросла. – Что может произойти в худшем случае? – спросил он. Лицо, искаженное гримасой замешательства, обмякло; только в горящих глазах теплилась жизнь. – В худшем? – переспросил Уайтхед. – Кому ведомо худшее? Казалось, слезы вот-вот погасят огонь в глазах, но он их сдерживал. – Я видел такие вещи. И шел мимо по другому берегу. Никогда не думал… ни разу… Мягкий перестук, возвестивший о дожде, словно аккомпанировал Уайтхеду, который не мог подыскать нужных слов. Красноречие внезапно покинуло старика; он выглядел потерянным. Но нечто – огромное нечто – требовало, чтобы о нем сказали вслух. – Никогда не думал… что это однажды случится со мной. Он проглотил еще несколько слов и покачал головой от собственной нелепости. – Ты мне поможешь? – спросил он вместо дальнейших объяснений. – Конечно. – Хорошо, – ответил он. – Будь что будет, да? Неожиданно он прошел мимо Марти и двинулся туда, откуда они пришли. Увеселительная прогулка закончилась. Несколько минут они шли как раньше: Уайтхед шагал впереди, а Марти незаметно тащился в двух ярдах позади. Прежде чем они приблизились к дому, Уайтхед снова заговорил. На этот раз он не сбился с ритма, а бросил вопрос через плечо. Всего три слова. – А дьявол, Марти? – Что, сэр? – Дьявол. Ты когда-нибудь молился ему? Это была шутка. Может, слегка неловкая, но так старик пытался сгладить эффект своей исповеди. – Так что же? – Разок-другой, – ответил Марти, пряча улыбку. Когда эти слова слетели с его губ, Уайтхед замер как вкопанный, протянув руку, чтобы остановить спутника. – Тсс. В двадцати ярдах впереди на дорогу выбежала лиса и застыла. Она еще не видела наблюдателей, но их запах должен был достичь ее ноздрей через несколько мгновений. – В какую сторону? – прошипел Уайтхед. – Что? – В какую сторону она побежит? Тысяча фунтов. Ставка-ординар [11]. – У меня нет… – начал Марти. – Против недельного жалованья. Марти заулыбался. Что такое недельное жалованье? Он все равно не мог его потратить. – Тысяча фунтов на то, что зверь побежит направо, – сказал Уайтхед. Марти колебался. – Быстрее, парень… – Принимаю. Одновременно с этим словом зверь уловил их запах. Он навострил уши, повернул голову и увидел людей. На мгновение лис был ошеломлен неожиданностью и застыл, затем побежал. Несколько ярдов он удалялся от них по тропинке, никуда не сворачивая и на ходу поднимая пятками опавшие листья. Затем без предупреждения скользнул в укрытие деревьев слева. Никаких сомнений в победе. – Молодец, – сказал Уайтхед, снимая перчатку и протягивая руку Марти. Встряхнув ее, Марти почувствовал покалывание, как от фишек в выигрышную ночь. Ктому времени как они вернулись, дождь пошел сильнее. В доме воцарилась долгожданная тишина. Очевидно, Перл, не в силах терпеть варваров на своей кухне, закатила истерику и отправилась восвояси. Хотя она и ушла, нарушители спокойствия казались пристыженными. Их болтовня перешла в шепот, и лишь немногие приблизились к Уайтхеду, когда он вошел. Те, кто это сделал, быстро получили по шее. – Ты еще здесь, Манро? – сказал старик одному подхалиму; другому, который совершил ошибку, сунув ему пачку бумаг, он спокойно предложил ими подавиться. Они добрались до кабинета с минимумом помех. Уайтхед отпер стенной сейф. – Уверен, ты предпочтешь наличные. Марти изучал ковер. Хотя он честно выиграл пари, выигрыш его смутил. – Наличные – это хорошо, – пробормотал он. Уайтхед отсчитал пачку двадцатифунтовых банкнот и протянул ему. – Наслаждайся. – Спасибо.