Если учесть, насколько важную роль в развитии человека играют не только внутрисемейные обстоятельства, но и внешние, а именно место, которое семья, в частности родители, выбирает для проживания (если у них вообще есть выбор), то наверняка неудивительно то, что мы в ходе своего нового приключения обнаружили следующую закономерность: чем неблагополучнее район, в котором проживает ребенок, тем сильнее он склонен к антисоциальному поведению. Вряд ли столько людей старались бы выбрать себе район получше, если бы это никак не сказывалось на качестве их жизни и развитии их детей. Напомним, что, невзирая на озвученное только что наблюдение, в своем исследовании мы пытались понять, правда ли район проживания сказывается на развитии детей подросткового возраста, в частности на их социально-эмоциональном развитии, поскольку большинство наших предшественников в основном изучали другие стороны человеческого развития и выбирали в качестве участников исследования подростков. Мы полагаем, что часть исследования E-Risk, посвященная районам проживания, оказалась в чем-то полезной для такого направления исследований, как «экометрия». Во-первых, благодаря нашим изысканиям стало ясно, что уже в пятилетнем возрасте заметно, как на ребенка влияет жизнь в неблагополучном районе – а именно то, что она подталкивает его к антисоциальному поведению. Эта связь сохранилась, даже когда мы сделали поправку на множество внутрисемейных и внешних обстоятельств, а значит, ее нельзя списать на то, что мы в рамках исследования не могли распределить участников по разным районам случайным образом. Другими словами, пусть даже, например, семейные обстоятельства и влияют на то, как ребенок развивается, по району, в котором он живет (а не только по влиянию семьи), можно вполне точно предсказать, насколько он вырастет озлобленным и склонным к правонарушениям. Кроме того, мы вывели еще три положения, которые стоит обдумать и проверить. Во-первых, семья и район проживания воздействуют на ребенка в совокупности. В этом отношении мы обнаружили, что район проживания творит чудеса – или проклятья – в основном через воспитание. Если ребенок не только живет в неблагополучном районе, но и получает от родителей недостаточно ласки и внимания, в будущем он наверняка будет склоняться к антисоциальному поведению. Естественно, это означает, что если ребенок растет в неблагополучном районе, однако при этом родители к нему ласковы и внимательны, то он, вопреки выявленной прежде закономерности, будет намного меньше склонен к антисоциальному поведению. А когда мы проверили, как можно выработать устойчивость к пагубному влиянию района проживания, то оказалось, что ласка и забота со стороны родителей способны ослаблять связь между местностью, где живет семья, и развитием малыша. Кроме того, мы заметили, что важную роль в развитии, по меньшей мере мальчиков, играет не то, насколько район неблагополучен вообще, а то, насколько бедна его семья в сравнении с окружающими. Напомним, что мальчики из неблагополучных районов были сильнее склонны к хулиганскому и агрессивному поведению (с пяти до двенадцати лет), если их окружали дети из более состоятельных семей. Это наблюдение противоречит воззрениям многих архитекторов. Принято считать, что дети из бедных семей развиваются лучше, если окружить их богатыми семьями. Естественно, учитывая, что описанное здесь исследование проводилось в Англии и Уэльсе, мы не можем утверждать, будто в Соединенных Штатах, Новой Зеландии или где-то еще обязательно должно наблюдаться то же самое. Возможно, решение для возникшей в ходе нашей работы головоломки (стоит ли селить и учить вместе детей из семей с различным достатком?) кроется в наблюдениях, которыми мы поделились в конце. Неблагополучные районы бывают разными. У них разная экометрия – в каких-то районах люди стараются поддерживать внутренний порядок, а в каких-то – нет, которая по-разному сказывается на развитии местных детей. Однако в ходе исследования мы выяснили, что именно определяет экометрию района и, следовательно, как развивать сознательность в местных жителях. Как мы выяснили, этим особенно важно заниматься в бедных районах, поскольку только в них устойчивость к отрицательному влиянию зависит от того, насколько сознательны местные жители, – и в тех районах, в которых соседям не все равно друг на друга, дети склонны к антисоциальному поведению меньше, чем в других неблагополучных районах. Исследователи в области человеческого развития изучают, как развиваются дети и почему они развиваются именно так, однако мы думаем, что оценку изменений в той среде, которая окружает детей, стоит доверить знатокам в этом вопросе – в первую очередь социологам и эпидемиологам. Так что принимайте эстафету. 10. Травля Когда мы в ходе исследования E-Risk пришли к десятилетнему Джошуа и его брату-близнецу Джеку домой (они жили в пригороде английского Манчестера), первый никак не мог перестать жаловаться на то, что в школе над ним издеваются другие мальчишки. Джошуа и Джек – двойняшки, и Джошуа намного слабее брата. Оба живут под присмотром матери-одиночки в выделенном государством доме, и в Соединенном Королевстве, в отличие от Соединенных Штатов, это еще отнюдь не значит, что все потеряно. Тем не менее Джошуа все жаловался и жаловался на одного мальчика за другим: те дразнили его за то, что он слабак, не блещет умом и никто с ним не дружит. К сожалению, брат не особенно ему помогал: он буквально никогда не вступался за Джошуа, а порой и дразнил его вместе с задирами. Казалось, мальчикам даже повезло, что их мать небогата и не может купить каждому по телефону – тогда Джошуа доставали бы еще и через него, когда он сидел бы дома, где в последние дни проводил все больше и больше времени. К сожалению, травля – отнюдь не редкое явление, как в Соединенном Королевстве, так и в Соединенных Штатах и большинстве других западных стран. В 2008/09 учебном году американский Национальный центр образовательной статистики в рамках Национального опроса по уголовной виктимизации обратил внимание на школьную преступность. В итоге более семи миллионов американских школьников в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет – более 28 % участников – признались, что в школе их травят. В 2011 году британское Национальное общество по предотвращению жестокого обращения с детьми сообщило: 25 % детей признались, что их травят. Что примечательно, показатели в США и Великобритании выше, чем в целом по миру: в 2004 году было заявлено, что травле подвергается 13 % детей. Такой разрыв в показателях можно толковать по-разному: либо сегодня травят еще больше детей, чем раньше (что вполне возможно, учитывая, насколько сейчас среди детей и подростков распространен кибербуллинг), либо в англоговорящих странах травят больше детей, чем в остальном мире. Это тоже вполне возможно. Согласно определению, ребенок или подросток подвергается травле тогда, когда его постоянно задирают и унижают сверстники, пользуясь преимуществом в силе, из-за чего жертва не способна постоять за себя. Травля может выглядеть по-разному. Раньше, чтобы подвергнуть жертву травле, с ней встречались воочию, после чего задира, например, сбивал ее с ног или высмеивал ее внешность, зачастую под улюлюканье окружающих. Однако сегодня положение изменилось. Когда стремительно распространился кибербуллинг, жертв начали доставать отвратительными сообщениями, причем как в одиночку, так и толпами. Такая травля способна довести даже до самоубийства. Многие сейчас наверняка вспоминают, как их травили, или как они сами кого-то травили, или как наблюдали за задирой и его жертвой. В двух последних случаях гордиться явно нечем. Обсуждая этот вопрос, мы не могли не вспомнить то, что тяжело забыть, как двоих из нас тоже когда-то травили. Терри Моффитт почти сразу вспомнила, как мальчик по имени Топпер травил ее каждый день. Он садился в тот же автобус, в котором она добиралась до принадлежавшей ее семье фермы в Северной Калифорнии. Поездка была долгой, и этот мальчик преспокойно толкал ее, выбивал учебники у нее из рук и угрожал ее избить, а также любого, кто садился рядом с ней. Супруг Терри, Авшалом Каспи, также вспомнил детство – он тогда жил в калифорнийском городе Санта-Круз. Его травили за то, что он приезжий. Парень по имени Джерри бил Авшалома под дых каждый раз, когда тот во время игры в баскетбол собирался забросить мяч в прыжке. Джерри вместе со своим прихвостнем постоянно угрожал Авшалому, что после уроков ему прилетит еще. В любой день двое этих задир могли появиться у одного из выходов и либо угрожать Авшалому, что ударят его, либо на самом деле его ударить. В итоге Авшалом ближе к концу учебного дня сидел как на иголках, пытаясь угадать, через какую дверь ему выйти из школы, чтобы избежать встречи с хулиганами. И вы только представьте, что случилось прямо сейчас. Мы буквально только что загуглили имя Джерри и наткнулись на его снимок – тот самый, с табличкой, который означает, что его арестовали. А еще оказалось, что мучитель Терри безвременно скончался. Два указанных исхода соотносятся с теми вопросами, на которые мы пытаемся ответить на страницах этой книги. В этой главе мы расскажем о своем исследовательском приключении, в ходе которого пытались проверить, правда ли, что на развитие человека влияет опыт взросления, а именно общения со сверстниками, и если да, то как. В частности, в этой главе мы попытаемся ответить на два вопроса, связанные с травлей, на основе данных, полученных в ходе исследования E-Risk. Первый вопрос заключается в том, как травля влияет на развитие жертв, а второй – способно ли влияние семьи ослабить или смягчить воздействие травли. Во втором случае мы, как и в нескольких предыдущих главах, попробуем выявить обстоятельства, способные обеспечить ребенка устойчивостью к отрицательному влиянию. Также при этом мы в очередной раз докажем, что любой исход человеческого развития вероятен, но не предопределен. Чтобы изучить травлю в начальной школе, мы беседовали с матерями семи– и десятилетних участников, а также с самими участниками, когда тем было по двенадцать лет. Эти беседы помогли нам лучше понять, как именно дети подвергаются травле. Матерям мы объясняли, что действия сверстников считаются травлей, если они говорят ребенку злые и обидные слова; если высмеивают малыша или обидно обзывают его; если устраивают ребенку бойкот, исключают его из группы друзей или нарочно никуда его с собой не зовут; если бьют, пинают или толкают его; если пытаются его оболгать или распустить о нем слухи; или если его обижают как-то еще. Представив такое описание, мы просили матерей рассказать, подвергался ли кто-то из близнецов травле. Еще мы по отдельности беседовали с каждым из близнецов и просили рассказать, травит ли их второй близнец. И матерей, и детей мы просили описать, как именно происходит (если происходит) травля. На основе собранных данных мы выяснили, как именно травят Джошуа, о котором рассказывалось чуть выше. Прежде чем поделиться выводами, к которым мы пришли в ходе очередных изысканий, мы не могли не задуматься над вопросом, до этого почему-то вовсе не приходившим к нам в голову: почему сейчас вообще так часто говорят о травле? Как и другие исследователи, мы решили изучить, как травля влияет на развитие детей, поскольку сейчас этот вопрос «обсуждают все», причем в особенности он волнует родителей, учителей, политиков и, конечно, самих детей. Но почему? Травля, в конце концов, существует тысячелетиями. Давным-давно травля считалась обычной составляющей детства, что-то вроде обряда посвящения. Почему же сегодня мы настолько переживаем по ее поводу? Мы поднимаем этот вопрос не потому, что считаем его недостойным всего того внимания, которое ему уделяют, а потому что отношение к этому вопросу за десятки лет изменилось слишком стремительно. Возможно, дело всего лишь в том, что сегодняшние родители (которые заводят меньше детей, а потому у современного ребенка зачастую нет братьев и сестер, способных прийти на помощь) внимательнее к потомству, чем родители прошлого. Поколения назад дети много времени проводили вдали от родительских глаз, и, даже если они жаловались на то, что их травят, у родителей было слишком много хлопот и времени переживать об этом не оставалось. Кто-то, может, даже вспомнит, как ему говорили нечто в духе «ты должен сам с этим разобраться – я вот разбирался сам». А может, исследователи, родители и остальные люди сейчас знают о развитии детей намного больше, а потому желают оградить ребенка от всевозможных пагубных обстоятельств, в том числе и от травли. Кроме того, свой вклад может вносить опыт общения со сверстниками. Не так давно, в 1998 году, Джудит Харрис опубликовала известную книгу The Nurture Assumption (о которой мы уже упоминали в 5-й главе), где предположила, что многие люди – родители и исследователи – напрасно недооценивают то, как на развитии человека сказывается опыт общения со сверстниками: все настолько сосредоточились на воспитании, что будто и вовсе забыли, как на развитие и благополучие ребенка могут влиять друзья и знакомые. Это одна из причин, по которым мы в данной части книги (посвященной тому, как на развитие человека влияет опыт, который он переживает как внутри, так и вне семьи) рассмотрим те обстоятельства, что окружают ребенка в среде сверстников. В частности, эта глава будет посвящена травле, а одиннадцатая – курению травки. Однако, скорее всего, на первый план травлю вывели именно социальные сети. Детей больше не травят только при личной встрече, как в те времена, когда авторы этой книги сами были детьми. Сегодня самая ужасная травля происходит по электронной почте и через мессенджеры, и слишком часто ею занимается сразу много детей, даже те, кто при личной встрече прибегнуть к травле не решился бы. Кроме того, душевная боль, которую вызывает кибербуллинг, может быть намного сильнее боли физической, вызванной тем, что ребенка толкают, пихают или бьют. В итоге можно прийти к выводу, что именно сочетание перечисленных обстоятельств, скорее всего, и привело к тому, что сегодня все настолько обеспокоены таким явлением, как травля. Влияние травли В ходе исследования, посвященного травле, мы отдельно проверили, как она влияет на три разные стороны детского развития. Во-первых, мы оценили, вызывает ли травля эмоциональные и поведенческие проблемы; во-вторых – увеличивает ли склонность к самоповреждению; и в-третьих – повышает ли склонность к набору избыточного веса. Расскажем о своих изысканиях по порядку. Эмоциональные и поведенческие проблемы Чтобы оценить, вызывает ли травля эмоциональные и поведенческие проблемы у детей десяти и двенадцати лет, мы обратились к свидетельствам матерей и преподавателей о поведении участников. В списке поведенческих проявлений, которые указывают на эмоциональные трудности, значились положения «много плачет», «слишком часто винит себя» и «тревожится». Поведенческие трудности мы оценивали по тому, насколько ребенок склонен к хулиганству (например, ворует ли) и агрессии (например, часто ли дерется). Это те же поведенческие проявления, о которых мы говорили в восьмой главе, посвященной тому, как на развитие ребенка влияет необходимость оставаться на чужом попечении, а также в девятой, где изучали, как на развитие ребенка влияет район, в котором он проживает. Мы использовали те же признаки, поскольку нам нужны были одни и те же величины как в исследовании E-Risk, так и в исследовании NICHD. Чтобы измерения были надежнее и, следовательно, точнее, мы вновь, совсем как когда изучали районы, свели вместе свидетельства родителей и учителей, на этот раз по поводу травли. Как можно понять по ходу книги, в исследовании, подразумевающем наблюдение (а не эксперимент), где за жизнью детей следят год за годом, никак не вмешиваясь в их развитие, всегда есть опасность столкнуться с «обратной причинностью». Она происходит, когда некий искомый, но при этом мнимый исход связывают с тем, что предположительно является его причиной, но в действительности представляет собой следствие. Допустим, что плаксивые замкнутые дети, сами того не ведая, напрашиваются на травлю. В таком случае получается, что ребенок плачем и нелюдимостью сам склоняет окружение к травле, а не плачет и замыкается потому, что его травят. Это похоже на правду, поскольку задиры обычно выбирают в жертвы тех, кто послабее. Однако не поймите нас неверно: мы ни в коем случае не хотим сказать, будто жертва сама виновата в том, что ее травят. Ввиду того, что происходит обратная причинность, нам приходится учитывать следующее: пусть даже травля и приводит к тому, что ребенок в будущем, как мы и предполагали, испытывает эмоциональные и/или поведенческие трудности, они на самом деле могут быть исходом тех поведенческих проявлений, которые возникли еще до начала травли. Поэтому мы решили проверить, с какими проблемами участники сталкивались еще до того, как в начальной школе их стали травить. Только так мы могли быть уверены, что не расценим зависимость травли (которая, несомненно, сама по себе так же скажется на поведении ребенка) от поведенческих проблем как зависимость поведенческих трудностей от травли. Конечно, вполне может быть и так, что трудности в поведении и травля взаимосвязаны, а потому обусловливают друг друга. Тогда получится, что ребенок своим поведением неосознанно склоняет окружающих к тому, чтобы его травили, а когда мы сделаем на это поправку, то окажется, что травля, в свою очередь, сказывается на поведении ребенка. Другими словами, связь может быть двусторонней: и трудности в поведении могут склонять окружающих к травле, и травля может приводить к тому, что ребенок будет испытывать (еще больше) поведенческих трудностей. Во время других своих исследований, чтобы не перепутать причину и следствие, мы сначала свели к постоянной поведенческие проблемы, с которыми участники сталкивались к пятилетнему возрасту, а уже потом проверили, как травля влияла на них в десять и двенадцать лет. Сделав это, мы обнаружили, что у детей, которых травили в начальной школе, эмоциональные и поведенческие проблемы наблюдаются чаще, чем у тех, кого не травили. По правде говоря, мы анализировали данные таким образом, что выяснилось следующее: у детей, которых травили с пяти до двенадцати лет, эмоциональные и поведенческие проблемы с возрастом лишь усилились. Стоит учесть, что травля – это не только обидно и не только вызывает эмоциональные и поведенческие проблемы. Указанные эмоциональные и поведенческие проблемы уже сами по себе сильно усугубляют развитие ребенка, поскольку впоследствии ему сложнее находить близких друзей и хорошо учиться. Другими словами, травля не только усиливает те эмоциональные и поведенческие проблемы, с которыми жертвы сталкивались до этого, но и запускают целую цепь явлений, которые самым пагубным образом сказываются на различных сторонах человеческого развития. Осознавая эту истину человеческого развития, мы приступили ко второй части нашего приключения в поисках связи между травлей и развитием и сосредоточились на самоповреждении – явлении, при котором дети нарочно увечат сами себя. Самоповреждение Ранее мы говорили о том, что травля способна крайне пагубно сказаться на развитии ребенка и причинить ему такую боль, что дело может дойти до самоубийства. Кого винить, если самое страшное все-таки случится? Кого можно призвать к уголовной ответственности? Задумавшись об этом, мы решили изучить склонность детей к самоповреждению. Нам хотелось узнать, правда ли, как нам то и дело вещают СМИ, что травля заставляет детей наносить себе увечья, а порой и лишать себя жизни. К счастью, даже в таком крупном проекте, как исследование E-Risk, среди более чем тысячи пар близнецов не нашлось достаточно случаев завершенного самоубийства, чтобы изучить этот вопрос. Однако попытки самоубийства мы также причисляли к случаям самоповреждения. Кроме того, мы использовали данные, которые собирали, когда участникам было по двенадцать лет. Тогда в ходе личной беседы мы спрашивали у матерей, причинял ли кто-то из близнецов себе увечья и пытался ли кто-то из них совершить самоубийство в течение последних шести месяцев. Из этических соображений мы не спрашивали самих детей о том, причиняли ли они себе вред, поскольку боялись такими вопросами подтолкнуть их к опасным действиям. К самоповреждениям мы причисляли те случаи, когда участники, например, резали или кусали собственные руки, вырывали себе пряди волос, бились головой о стены и пытались покончить с собой посредством удушения (например, через повешение). Почти 3 % выборки прибегали к самоповреждению, причем мальчики и девочки – в равной степени. Чтобы изучить, как травля влияет на склонность к самоповреждению, мы первым делом проверили, есть ли связь между тем, травили ли ребенка до двенадцати лет, и тем, насколько сильно он был склонен к самоповреждению в двенадцать. Оказалось, что связь есть, причем как в отношении всей выборки, так и в подвыборках, разделенных по половому признаку. Кроме того, связь наблюдалась и на основе рассказов матерей, и на основе признаний самих участников (см. Диаграмму 10.1). Однако, как и в большинстве случаев, нам было мало просто отметить связь, чтобы прийти к окончательным выводам о том, как связаны травля и самоповреждение. В конце концов, склонность к самоповреждению могла усиливаться из-за чего-то другого; что, если дело было в, как мы ее называем, «третьей переменной»? Поскольку мы понимали, что травле зачастую подвергаются те дети, к которым плохо относятся родители, а самоповреждение зачастую бывает вызвано неграмотным воспитанием, мы решили проверить, можно ли списать обнаруженную связь на плохое отношение к детям со стороны родителей. В таком случае связь между травлей и склонностью к самоповреждению окажется надуманной. Когда участникам было пять, семь, десять и двенадцать лет, мы спрашивали их матерей о том, подвергался ли кто-то из близнецов физическому или сексуальному насилию. Что важно, обнаружилось следующее: выявленная связь между травлей и склонностью к самоповреждению не зависит от того, сталкивался ли ребенок с домашним насилием. Другими словами, травля сама по себе повышала склонность участников к самоповреждению. Когда мы задумывались, чем можно объяснить найденную связь, то вспоминали еще одно обстоятельство. Самоповреждение могло указывать на психические проблемы. Чтобы проверить, нельзя ли списать склонность участников к самоповреждению на психические проблемы, мы обратились к кладовой данных, которую пополняли в ходе исследования E-Risk, поскольку там, как мы уже подчеркивали выше, располагались сведения об эмоциональных и поведенческих проблемах, с которыми участники сталкивались в пятилетнем возрасте. Когда мы сделали поправку на эти сведения, связь между травлей и склонностью к самоповреждениям осталась неизменной. Жертвы травли склонялись к самоповреждению вовсе не потому, что уже до этого испытывали психологические трудности. Травля и самоповреждение были связаны друг с другом вне зависимости от того, наблюдались ли у ребенка проблемы с психикой. ДИАГРАММА 10.1. Доля двенадцатилетних участников, склонных к самоповреждению, среди тех, кто подвергался травле часто и никогда (оценка проводилась на основе свидетельств о травле, полученных от матерей (сверху) и от самих участников (снизу)). По Х. Фишер, Т. Моффитт, Р. Хаутс, Дж. Белски, Л. Арсено и А. Каспи (2012 г.). Bullying victimization and risk of self harm in early adolescence. BMJ, 344, e2683, Figure. CC-BY-NC. Далее мы задумались: что, если учесть уровень интеллекта участников в пятилетнем возрасте? Что, если травле чаще подвергаются те дети, у которых уровень интеллекта ниже, из-за чего они и склоняются к самоповреждению? Однако на это обстоятельство списать связь между травлей и склонностью к самоповреждению также не удалось. Что, если дело в семье? Что, если дети склоняются к самоповреждению, потому что дома сталкиваются не только с насилием, но и с другими проблемами, следствием чего является в том числе и травля? Чтобы проверить, можно ли объяснить семейными обстоятельствами вероятность того, что ребенка будут травить, мы сравнили данные о тех близнецах одного пола и из одной семьи, к которым сверстники относились по-разному. Если точнее, мы включили в подвыборку тех близнецов, из которых одного травили, а другого нет – наподобие Джошуа и Джека, о которых мы рассказывали в начале главы. Связь между травлей и самоповреждением сохранилась даже после того, как мы сделали поправку на множество семейных обстоятельств (таких, как финансовые трудности, психопатология родителей, домашнее насилие и наличие близких или далеких родственников, пытавшихся совершить или совершивших самоубийство). Все потому, что семейные обстоятельства, которые могли во многом влиять на развитие участников, одинаково сказывались на жизни тех близнецов, которые жили в одном и том же доме. Поэтому те различия между ними, которые вызывает травля, нельзя объяснить семейными обстоятельствами: если близнецы растут в одном доме, они окружены одинаковыми условиями. Прочитав все вышесказанное, читатель наверняка задумается: почему травля усиливает склонность ребенка к самоповреждению? Известно, что чем чаще ребенка травят, тем больше он испытывает напряжение; вспомните первый этап нашего исследования о травле, где мы связывали ее с эмоциональными проблемами. Однако почему жертвы травли предпочитают всем другим способам ослабить напряжение именно самоповреждение? Неужели нельзя позаниматься спортом или с кем-то поговорить? Возможно, дело в том, что двенадцатилетние дети еще не могут снимать напряжение так, как взрослые, например с помощью алкоголя или сигарет, походов в тренажерный зал или переедания. Скорее всего, дети прибегают к самоповреждению после того, как видят, что разговоры с другими не помогают, и понимают: необходимо привлечь внимание к своим проблемам как-то иначе. Последнее объяснение, возможно, больше подходит детям, над которыми в семье учиняют насилие и к которым почти никогда не прислушиваются, из-за чего они боятся даже намекнуть на то, что им нужно чужое понимание, ведь иначе их «накажут». Избыточный вес Сведения, которыми мы делились до сих пор, показывают, насколько пагубно травля сказывается на развитии детей в начале второго десятилетия жизни, в двенадцать лет. Мы в очередной раз хотим отметить одно из важнейших преимуществ лонгитюдных исследований, на которых сосредоточена эта книга: они позволяют проверить, сохранится ли некий исход, отмеченный в одном возрасте, в дальнейшем, когда участники станут старше. В ходе исследования E-Risk мы решили посмотреть, сохранится ли влияние травли к концу юных лет, когда участникам будет восемнадцать, поскольку мы изначально задумывали собирать данные об участниках вплоть до этого возраста. В третьей части нашего исследовательского приключения, сосредоточенного на травле, мы решили оценить массу тела участников, а точнее, проверить, кто из них будет больше склонен к набору лишнего веса. Сейчас, согласно принятому в медицине определению, приблизительно две трети взрослых американцев имеют избыточный вес. В ходе изучения того, как на развитие человека влияет травля, было важно обратить внимание и на избыточный вес – по многим причинам. Избыточный вес не только повышает вероятность развития сердечно-сосудистых заболеваний, диабета второго типа и рака, но и склоняет окружающих людей к дискриминации – в общении, в школе и на работе. Поскольку существует не так уж и много убедительных свидетельств в пользу того, что современные способы, позволяющие помочь людям с избыточным весом (например, ограничения в еде или выработка привычки употреблять здоровую пищу), положительно сказываются на их дальнейшей жизни, важно выявить, какие обстоятельства в этом вопросе нам подвластны. Травля вполне могла вносить свой вклад в склонность человека к избыточному весу, поскольку люди, чтобы избавиться от напряжения, порой переедают или с точки зрения физиологии замедляют обмен веществ. Именно поэтому мы решили проверить, существует ли связь между травлей и избыточным весом, пусть даже первоначально мы не собирались изучать этот вопрос. Еще одним поводом к тому, чтобы перейти к третьей части исследования, стали свидетельства в пользу того, что люди, которые в детстве сталкиваются с напряженными обстоятельствами, в дальнейшем вероятнее набирают избыточный вес. Например, люди, над которыми в детстве учиняли насилие, чаще в зрелости страдают от ожирения и быстрее наращивают индекс массы тела (ИМТ) в течение жизни в сравнении с теми, кто насилию в детстве не подвергался. Опять же, мы понимали, что нам придется проверять и другие объяснения связи между травлей в годы начальной школы и избыточным весом к концу старшей школы (например, не вносит ли свой вклад то же насилие в детстве), если она все-таки обнаружится. Чтобы получить данные о том, кого из участников в детстве травили, мы вновь обратились к беседам с матерями участников – тогда еще учеников начальной школы – семи– и десятилетного возраста, а также отдельно с матерями и отдельно с участниками, когда последним было по двенадцать и они учились в средней школе. Мы свели вместе сведения, которые получили от матерей и детей, благодаря чему выделили три группы участников: «не пострадавших», то есть тех, кто в начальной и средней школе либо подвергался травле очень редко, либо вовсе никогда (59 % участников); «временных жертв», то есть тех, кого часто травили либо только в начальной, либо только средней школе (28 %); и «постоянных жертв», которых часто травили и в начальной, и в средней школе (13 %). (Кстати говоря, и Моффитт, и Каспи, которые входят в число авторов книги, судя по их воспоминаниям, относятся к временным жертвам.) Когда мы встретились с восемнадцатилетними участниками, то измерили их рост и вес, чтобы определить их ИМТ, то есть массу тела в килограммах поделить на квадрат роста в метрах (выходит, ИМТ мы считали в килограммах на квадратный метр). Мы определяли, есть ли у участников избыточный вес, в соответствии с перечнем, который предлагают Центры по контролю и профилактике заболеваний США. 15 % участников с наибольшим весом в своей половозрастной группе имели избыточный вес. Кроме того, мы оценили соотношение между обхватом талии и бедер участников, поделив одно на другое. Мы также подключили к анализу данные об ИМТ участников, которые собирали, когда им было по двенадцать лет. Свое исследование мы в очередной раз начали с того, что определили, наблюдается ли вообще связь между травлей в детстве и избыточным весом в юности. Оказалось, что наблюдается: те, кого в детстве травили, с большей вероятностью к восемнадцати годам набирали избыточный вес, причем наблюдалась зависимость «доза – отклик», то есть чем сильнее ребенка травили, тем больше у него был избыток веса (см. Диаграмму 10.2). Наибольший ИМТ наблюдался у тех, кого в детстве травили постоянно, а у тех детей, которых травили временно или постоянно, в будущем наблюдалось большее соотношение талия/бедра, чем у тех, кто травле почти или совсем не подвергался. Стоит отметить: если у человека большой обхват талии (от него зависит соотношение талия/бедра), то это указывает не только на избыточный вес, но и на то, что у человека наверняка будут проблемы с обменом веществ, поскольку внутренний жир особенно пагубно сказывается на здоровье. Висцеральный жир накапливается намного глубже под кожей, чем «подкожные» жировые отложения на животе; жир первого вида похож на студень, который обволакивает важные внутренние органы, в том числе печень, поджелудочную железу и почки. Как обычно, мы решили проверить свои наблюдения. Первым делом мы сделали поправку на насилие со стороны домочадцев. Сделать поправку на это обстоятельство было важно, поскольку, судя по полученным нами свидетельствам, над детьми, которых травили сверстники, дома чаще учиняли насилие, а еще у тех, над кем в детстве учиняли насилие, были большее отношение между обхватом талии и бедер и повышенная склонность к набору избыточного веса (на этот раз только у девочек). Однако даже после того, как мы сделали поправку на то, подвергались ли участники в детстве насилию, связь между травлей и избыточным весом сохранилась, а значит, насилие со стороны домочадцев нельзя было назвать «третьей переменной». Другими словами, травля приводит к набору избыточного веса вне зависимости от того, учиняют ли над человеком насилие дома. ДИАГРАММА 10.2. Зависимость доли восемнадцатилетних участников с избыточным весом от того, травили ли их в детстве. Дж. Болдуин, Л. Арсено, К. Одгерс, Дж. Белски, Т. Мэттьюс, Э. Амблер, А. Каспи, Т. Моффитт, А. Дениз. Childhood bullying victimization and overweight in young adulthood: A cohort study. Psychosomatic Medicine, 78, 1094–1103, figure 1A.