— Вижу. Кошмарный замок в Германии. Бандитское гнездо ИТАКСА. Как тебе мои заключения? Макс-2 оглянулась убедиться, что нас никто не подслушивает. Чего она суетится? Плечом к плечу с нами шагает человек двести. Кто-нибудь да обязательно наш разговор слышит. — Тут последняя остановка, — выдыхает она прямо мне в ухо. — Посмотри, мы все здесь смертники. Они пытались из нас армию сделать, а потом изобрели флайбоев. Вот мы и оказались не нужны. Каждый день сотня-другая отсюда исчезает. Я придирчиво ее изучаю: — Скажи-ка ты мне на милость, я что, упустила что-то? Последний раз ты здорово старалась меня кокнуть. С каких это пор ты в друзья ко мне записалась да меня просвещаешь безостановочно? — Если ты против них, мы по одну сторону баррикад, — твердо говорит Макс-2. Она, конечно, может врать мне с три короба. И, наверное, даже имеет смысл предполагать, что так оно и есть. Но слова ее как-то больше смахивают на правду. — А ты здесь давно? Она отвернулась: — С Флориды. Они… они страшно разозлились, что ты тогда меня одолела. Их план был такой, чтобы я тебя прикончила. Они даже мысли не допускали, что я тебе проиграю. И вдобавок еще ты меня убивать отказалась. Это был просто тихий ужас. Чувствую, как во мне поднимается новая волна раздражения: — Постараюсь в следующий раз порешить тебя насмерть и тем спасти от унижения. Она грустно на меня смотрит. Мне от этого просто жутко. Точно перед зеркалом стоишь. Я даже чувствую, что мое лицо невольно повторяет ее выражение и складывается в ту же тоскливую мину. — Следующего раза не будет. Я же тебе говорю, что это край. Они собрали нас здесь, чтобы убить. — Да слышала я уже. Сказала бы что-нибудь новенькое. — Ты не понимаешь, — она все сильнее и сильнее выходит из себя. — Каждый день исчезает все больше и больше народу. Я когда здесь оказалась, нас были тысячи. На этом дворе яблоку упасть было негде. Пошевелиться было невозможно. Нас посменно выводили. А теперь это все, кто остались. — Мммм… — Значит, наша очередь… — она озирается, мысленно подсчитывая число шаркающих по двору мутантов, — …не позже, чем завтра. Согласна. Ничего обнадеживающего в ее подсчетах нет. Я-то думала, у нас есть еще пара дней, чтоб собраться с мыслями. Но если Макс-2 не врет, надо здорово торопиться. А если врет, у меня все равно торчать здесь нет никакого желания. Мы продолжаем выписывать круг за кругом. Теперь к Надж присоединился Тотал, и оба время от времени блеют. Я полностью ушла в себя, пытаясь хоть что-то придумать, хоть какой-нибудь захудалый планчик сообразить. Внезапно в меня врезался малышка-мутант. Всего на долю секунды. И тут же исчез. Но что-то осталось у меня в руке. Кусок бумаги. Очень-очень осторожно разворачиваю его и опускаю глаза. Это записка. В ней написано: «Клык на пути сюда. Вместе с остальными. Говорит, надеется, что это не шутка». Я даже не знала, что была вся узлом скручена. Но тут этот узел вдруг ослаб. Господи! Клык скоро прилетит. Я бы этому не поверила, если бы не приписка про шутку. Такое никому не придумать. Только Клык на такую приписку способен. Он скоро будет здесь. С Игги и Газзи. Мы скоро снова будем все вместе. — Макс, что случилось? — Надж озабоченно на меня смотрит. — Ты почему плачешь? Дотрагиваюсь до своей щеки. Мокрая. Я, действительно, реву, и слезы ручьем катятся у меня по лицу. Вытираю их рукавом и всхлипываю. От счастья я совершенно лишилась дара речи. — Клык летит на помощь, — говорю, наконец, проглотив слезы. — Он скоро будет здесь. 99 Мы бродили по Двору Отчаяния еще с полчаса. Мой мозг с бешеной скоростью прокручивает мысли и планы. Теперь, когда я знаю, что Клык скоро будет здесь, энергии и надежды у меня прибавилось. Когда и как, интересно знать, они улетели из Америки? А что, если записка фальшивая, что если это еще один «тест» моей злобной мамаши? Такой тест мне не пережить. Но, с другой стороны, прекрасный обман все-таки лучше мрачной и беспросветной реальности. А пока я крошечными шагами двигаюсь за вяло бредущим передо мной маленьким мутантом, рука Ангела в моей руке, бок семенящего рядом Тотала то и дело трется о мою ногу. Попривыкнув к перемене декораций, начинаю внимательнее прислушиваться и приглядываться к происходящему вокруг. Мне казалось, мутанты молчат, но теперь начинаю разбирать обрывки слов, фраз, коротких разговоров, едва слышных за хрустом тяжелых сапог по щебенке двора. Похлопав Надж по руке, я мотнула головой на толпу. Ангел тоже поняла, о чем я, и обе они навострили глаза и уши. В воздухе носится слабое бормотание сотен отчаявшихся: мы здесь как в тюрьме… несправедливо, нас обманули… столько уже исчезли… я не хочу на тот свет, что делать?.. их так много, они страшные… это тюряга, за что?.. это концлагерь, мы смертники… бесчестно, я ничего дурного не делал — только существовал… Медленно продвигаюсь в толпе, прислушиваясь к голосам. А Ангел читает мысли. Вижу, как от страха расширяются ее зрачки и как сникло ее маленькое личико, не в силах справиться с этим новым знанием. Когда пронзительная электронная сирена просигналила конец «упражнений на свежем воздухе», эмоциональный настрой мутантов был мне практически ясен: страх и отчаяние, что их ожидает та же горькая участь, как и тысячи тех, кто прошли через эти стены, — вот главная, чуть не единственная мысль, владеющая здесь всеми. Похоже, генетики стерли из их ДНК инстинкт борьбы. У кого-то еще остается надежда, что можно что-то сделать и как-то отсюда вырваться. Немногие, но есть и такие, хотят сражаться. Да только не знают как. А главным образом, в толпе царят уныние и полное отсутствие воли. Значит, здесь есть место для настоящего лидера. Не подумать ли мне, дорогой читатель, о том, чтобы выдвинуть свою кандидатуру? На пути обратно в казематы психованых белохалатников мои планы начинают принимать очертания. Пусть пока неотчетливые, но это уже что-то. От сознания, что можно еще что-то предпринять и что Клык летит на подмогу, надежда расправляет крылья. До тех пор, пока четверо флайбоев не преграждают мне дорогу. Их пушки нацелены на меня, Надж, Ангела и Ари. Я застонала: — Что еще? — Следуйте за нами, следуйте за нами, — монотонно бубнят они в один голос. — Зачем? — мне не удается смирить свой воинственный тон даже под дулами их пистолетов. — Потому шта я хочет с вам говорит один последний раз, — из-за их спин выступает наш старый приятель тер Борчт. 100 Под конвоем флайбоев движемся сквозь вереницу извилистых каменных коридоров в чреве замка. Случайно спотыкаясь о щербины в древнем каменном полу, неизменно получаем в спины тычок стволом. Холод пробирает здесь до костей, и я пытаюсь тайком растирать руки Надж и Ангелу, оберегая их от промозглой вековой стыни. — Я этого тер Борчта ненавижу, — чуть слышно говорит Ари, опустив голову. — Добро пожаловать в клуб Ненавистников тер Борчта. Членские взносы можно не платить. В конце концов нас затолкали в… — давай-давай, дорогой читатель, напрягись, догадывайся, — в белое стерильное помещение типа лаборатории, до отказа набитое оборудованием по последнему слову техники, которое, будь у меня в руках бейсбольная бита, я с большим удовольствием начала бы крушить направо и налево. Чуть только мы вошли внутрь, дверь за нами с треском захлопнулась и перед ней плечом к плечу, с пушками наготове, выстроились флайбои. — Заседание клуба Ненавистников тер Борчта считаю открытым, — шепнула я нашим. Надж хлюпнула носом, а Ангел послала мне мысленную усмешку. В ответ я так же мысленно напрямую ее спрашиваю: — Ты можешь на него как-нибудь воздействовать? — Нет, не могу. Мысли его я читаю, жестокие, злобные, омерзительные мысли, но воздействовать на него не получается. От него все отскакивает, как от глухой стенки. Вот и конец плану А. Тер Борчт выходит вперед: — Я очень есть разочарованный, что вы еще пока есть живой. Вы должен все быть теперь мертвый. — Мы тоже есть очень разочарованный. — Я скрестила на груди руки и цежу ему в ответ сквозь зубы. — Тебе давно пора окочуриться и прекратить творить свои мерзкие злодейства. Похоже, я здорово его разозлила. Он злобно сощурился: — Не думай, что я буду теперь долго ждать ваш смерт. К обед с вами будет покончен. А пока с вами хочет поговорит важный люди. — Интересно, кому и что от нас понадобилось? — шепчу я своим. — Ставлю пятерку баксов — это генетики, — откликается Тотал. — Шутить изволишь!