Громкий звук дверного колокольчика врывается в наше с феей недоуменное молчание. Кто-то там, снаружи, настоятельно требует, чтобы его впустили. Кто бы это мог быть? Сегодня, в день большого бала? – Я схожу, – говорит моя фея, похлопывая меня по плечу. – Открою. Я неподвижно сижу перед могилой, уставившись на место, где все еще могу отчетливо читать свое имя. – Папа! – почти сердито взываю я. – О чем ты только думал? Как ты мог написать мое имя на этом камне? – Клэри! – звонким голосом зовет меня фея-крестная. – Клэри, пойди сюда! Оторваться от могилы мне не трудно. Это место и сегодня не пришлось мне по душе. Совсем наоборот. Пока я несусь через дом к крыльцу, клянусь себе никогда больше не посещать эту могилу. – Сработало! – чрезвычайно пронзительно визжит моя фея. – Смотри, что твоя мать тебе прислала! Мой взгляд падает на две коробки, стоящие на лестнице перед нашей входной дверью: одна – маленькая, другая побольше. Пакеты выглядят очень земными, и я не могу представить, что их прислала моя мать, поскольку по-прежнему не верю в призрачные желания и их исполнение. У меня никогда не получится воспринимать всерьез ту чушь, которой меня учит фея-крестная. – Открой его! – кричит она. – Давай, давай! Я тяну за ленту, стягивающую большую коробку. Посылка чуть не выпадает из моих рук: так нежно и очаровательно она упакована в прекрасную кремовую бумагу. Снимаю бумагу с коробки такого же кремового оттенка, открываю крышку и задерживаю дыхание – в ней, аккуратно сложенное, лежит настоящее чудо из тончайшей, почти прозрачной ткани. Когда я касаюсь платья, проверяя для начала, не осталось ли на моих пальцах частичек пепла или грязи, ощущаю нежность и легкость этого наряда. Я медленно вынимаю платье из коробки и слышу, как моя фея испускает вздохи и стоны. Меж тонких слоев ткани кремового оттенка проступают участки темно-красного и розового цветов, на матовой поверхности шелкового платья то тут, то там красуются изящные аппликации. Пуговицы, ленты, неброская кайма, почти невидимые узоры, меняющиеся в зависимости от угла падения света, – все это заставляет меня потерять дар речи от изумления. – Какое платье! – восхищенно восклицает моя фея. – Ты только посмотри, сколько слоев ткани! А как обработано! Такого не сделает ни один портной в Амберлинге. Я медленно опускаю платье в коробку и перехожу ко второму пакету. Когда снимаю с него оберточную бумагу, мое сердце бросается в дикий галоп. Я пойду на бал. У меня есть платье. Но откуда оно взялось? Кому потребовалось присылать мне такую дорогую вещь? Восторженный писк заставляет меня вздрогнуть: в коробке, которую я сейчас открываю, моя фея обнаруживает туфли. Они выглядят так, словно целиком сделаны из стекла! Но когда прикасаюсь к ним, туфли становятся мягкими и податливыми – что за заклинание может быть скрыто в них? Под туфлями лежит карточка. На ней несколько слов, подписи нет, но я точно знаю, от кого она. «Чтобы моя принцесса не ходила в лохмотьях», написано на ней. «На случай, если у феи-крестной ничего не выйдет». Добрая фея хмурится. – Довольно странное сообщение прислала твоя мать! Почему у меня ничего не выйдет? – А где, кстати, туфли, которые ты хотела мне принести? Фея-крестная смотрит на хрустальные туфли и наконец отмахивается. – Эти – лучше, – говорит она. Сейчас я, в порядке исключения, абсолютно убеждена в ее правоте. В этот вечер мы снова сильно ссоримся. Я говорю, что отнесу свое платье и туфли в рюкзаке в город, а там найду где-нибудь темное местечко, переоденусь и отправлюсь на бал. А ей непременно хочется наколдовать для меня карету! Не то чтобы я была против этого, но только если бы она действительно могла это сделать, в чем я очень сильно сомневаюсь. Пока я умываюсь и мою волосы, а затем сушу их на воздухе, чтобы она высохли на теплом ветерке этой летней ночи, фея вытаскивает из сарая на улицу нашу единственную тачку. – Эй! – протестую я. – Убери-ка свои руки подальше! Если ты сейчас уничтожишь ее, как мне потом перевозить домой урожай фруктов? – Успокойся! Ничего страшного с твоей тачкой не случится. Она произносит это, поднимает обе руки, выдает какую-то псевдомагическую тарабарщину и выпускает в тачку две белые молнии. Результат – оранжевый. – Тыква? – вне себя от гнева спрашиваю я. – Немедленно верни все назад! Моя фея озадачена и смущена, по крайней мере, немного. Когда она приподнимает руки во второй раз, она выглядит уже гораздо менее уверенной. Две зыбкие белые молнии врезаются в гигантскую оранжево-красную тыкву, превращая ее в тыкву с дверью и окнами. – Ты сведешь меня с ума! – кричу я. – Я давно уже могла отправиться в город, а вместо этого мне приходится смотреть, как ты уничтожаешь мою тачку! – Наберись терпения, – говорит моя фея, но я вижу, как ей неловко. Она сомневается, что у всей этой затеи с тачкой и тыквой будет счастливый исход. Тем не менее она храбро поднимает руки в третий раз, закрывает глаза и с каким-то неистовым боевым кличем направляет в тыкву еще одну большую молнию. – Да! – вопит она. – УДАЧА!!! Я, надо сказать, теряю дар речи. На лугу стоит карета, с большими высокими колесами; в ее центре качается кабина в форме тыквы. Не могу поверить! – Теперь мне нужны пять животных. – Хорошо, что не мертвых. – А что, если управлять каретой буду я, а? – спрашивает моя фея. – Тогда хватит и четырех. Все они должны быть одного размера, и хорошо если атлетического сложения. – Четыре курицы – подойдут? – Хм. – Да или нет? – За неимением лучшего – да. Я исчезаю в курятнике и возвращаюсь с первой курицей под мышкой. Мои угрызения совести сильны. Я разбудила бедное животное, теперь оно недовольно дергается у меня в руках, а все для того, чтобы предать его посредственному магическому мастерству моей феи-крестной. – Ты не причинишь курице вреда? – с опаской спрашиваю я. – Правда же? Завтра она, радостная и веселая, снова будет бегать по саду? Моя фея ограничивается неопределенным кивком, и в бедного цыпленка попадает первая белая молния. Не могу на это смотреть. Но все равно делаю это, когда слышу громкое «Ква-а-а-а!»: там, где была курица, восседает лягушка в перьях! Невероятно! Фея-крестная поднимает руку, указывая мне не протестовать. Ей нужно сосредоточиться. Закрытые глаза, боевой клич, вспышка. Из пернатой лягушки вырастает всклокоченная лохматая корова со сказочно длинными рогами. – Пойдет, – говорит моя фея. – Это сильное животное. – Моя карета будет запряжена… четырьмя вьючными коровами? – Даешь кур – получаешь коров. Так и должно быть. Если бы ты дала мне несколько гибких кошек, я добилась бы лучших результатов! Я достаю из хлева еще трех кур, смотрю, как они превращаются в лохматых коров с огромными рогами, и по велению моей феи приношу пояс, из которого она колдует уздечки. – Быстрее, быстрее! – кричит она. Переоденься и поправь прическу. Мы сильно опаздываем! Бал начался час назад. Моя фея, держа поводья в руке, уже сидит на козлах, когда я выхожу из дома в своем новом бальном платье. Мне еще нужно привыкнуть к хрустальным туфлям – они удивительно удобны в носке, но на таких высоких каблуках я не ходила никогда. Я спешу, насколько это возможно в моей обуви, к карете, пока моя фея не придумала ничего лучше, как начать хлюпать носом. Когда она уже остановится? – Ну что, поехали? – спрашиваю я, уже стоя на подножке, готовая нырнуть внутрь кареты. Моя фея, совершенно зареванная, поднимает голову и кивает. – Ты так прекрасно выглядишь! – выдавливает из себя она. – Ты, наверное, самая красивая из всех! Теперь я тоже тронута, и на глаза наворачиваются слезы, но моя фея уже успокоилась и начинает выгонять коров на улицу, несмотря на то, что я еще не села. Поэтому лезу внутрь, захлопываю дверь и прижимаюсь носом к окну. Когда некоторое время спустя четверка медлительных, но упорных коров тащит меня по улицам ночного города в сторону ярко освещенного замка, я чувствую себя так, словно попала в совершенно безумный сон. Что еще произойдет сегодня? Даже не знаю. Пожар, надгробие, платье… Я словно постоянно перепрыгиваю через пропасти и в то же время парю в облаках. Что скажет моя мачеха, когда увидит разруху в салоне? Она обвинит во всем меня. Что сделают мои сестры, когда Наташа не выскочит им навстречу, как обычно, а останется, с опаленными усами и измученная, лежать на кровати Каниклы, где я оставила ее, уходя? Скажут, что я пыталась убить Наташу. И как отреагирует мой фальшивый камердинер, когда увидит меня в облачении, в котором я чувствую себя словно замаскированной? Эта принцесса на балу – слишком красивая, слишком нежная, слишком элегантная, чтобы действительно быть мной. Я едва осмеливаюсь пошевелиться, опасаясь, что отскочит пуговица или рукав зацепится за гвоздь и порвется. В лохмотьях я чувствую себя увереннее. Но никто не утверждал, что сказочные балы и принцы снов – это нечто надежное и безопасное. Я пройду через это и, будучи девушкой, которая регулярно отправляется в Запретный Лес за сумрачными сморчками, со всем справлюсь. Надеюсь. 10 Обычно я не из стеснительных, но сегодня, называя свое имя суровому на вид мужчине у входа в замок, чуть не проваливаюсь под землю. – Клэри Фарнфли. Мужчина изучает свой длинный список имен приглашенных, но внезапно испуганно смотрит вверх. Причина его волнения кроется не во мне, а в белых голубях, которые порхают надо мной в небе. Наши любопытные одичавшие почтовые голуби следовали за мной из дома, и я не знаю, стоит ли давать этому объяснения. Скорее нет, думаю я, потому что взгляд мужчины снова возвращается к списку. – Фарнфли, – повторяет он. – Трое приглашенных под этой фамилией уже здесь. – Да, – подтверждаю я, – а вот четвертая припозднилась. Мне, конечно, ужасно жаль, но у нас в доме случился пожар, понимаете? Потрясающе. Теперь он еще больше считает меня сумасшедшей. Однако ничего не говорит, а только обводит своим пером мое имя в кружочек. – Вы можете войти, миледи. Проходите прямо в бальный зал. Вы точно его не пропустите. – Большое спасибо! – говорю я и спешу пройти мимо него, но он поднимает руку, чтобы меня остановить. – Еще кое-что…