Кико, милая девочка с короткими волосами, чуть подвинулась. Под общее хихиканье Агата втиснулась рядом с ней. – Они теперь тебя возненавидят, – пробормотала Агата. – Не понимаю, как можно быть такими грубыми и при этом считать себя добрыми, – шепнула в ответ Кико. – Может быть, потому что я чуть не сожгла школу? – Они просто завидуют. Ты можешь воплощать желания в реальность. Никто из нас так ещё не умеет. – Это случайность. Если бы я действительно могла исполнять желания, то уже была бы дома вместе с подругой и котом. – Мысль о Потрошителе оказалась настолько мучительной, что Агата поспешно сменила тему. – А как дела у того мальчика, который тебе приглянулся? – Тристана? – Кико помрачнела. – Ему нравится Беатрис. Всем мальчикам нравится Беатрис. – Но он же дал тебе розу, – сказала Агата, вспомнив её желание на озере. – Случайно. Я выскочила перед Беатрис, чтобы поймать её. – Кико недобро взглянула на Беатрис. – Думаешь, он позовёт меня на бал? Не все же мальчишки смогут пойти с этой волчицей. Агата ухмыльнулась, потом нахмурилась. – Что за бал? – Снежный бал школы Добра! Его устраивают прямо перед Рождеством, и каждой ученице нужно найти мальчика, который её пригласит, иначе её отчислят! Пары получают рейтинг в зависимости от внешнего вида, поведения и умения танцевать. Думаешь, почему мы все желали у озера разных мальчиков? Девочки в этом плане практичны. А вот все мальчики хотят заполучить самую красивую, – ухмыльнулась Кики. – Ты на кого уже глаз положила? Агату затошнило, но тут, к счастью, открылась дверь, и вошла пышногрудая женщина в красном тюрбане, украшенном драгоценными камнями, и шали того же цвета, что и платье; лицо её было украшено макияжем карамельного цвета, глаза подведены чёрным, с мочек ушей свисали большие круглые цыганские серьги, а на запястьях звенели браслеты с бубенчиками. – М-м-м… профессор Анемон? – изумлённо проговорила Кики. – Я Шехерезада, – загремела профессор Анемон с нелепым акцентом. – Царица Персии. Султанша Семи морей. Узрите мою смуглую пустынную красоту. Она отбросила шаль и исполнила совершенно ужасный танец живота («Смотрите, как соблазнительно я качаю бёдрами!»), потом закрыла лицо вуалью и стала моргать, словно сова («Смотрите, как я искушаю вас взглядом!»), потом сделала волну всем телом и ударила в бубен. – Смотрите, я превращаюсь в Полуночную Обольстительницу! – Больше похоже на копчёный шашлык, – пробормотала Агата. Кико захихикала. Улыбка профессора Анемон исчезла вместе с акцентом. – Я-то думала, что сейчас научу вас выживать в сказках «Тысячи и одной ночи»: макияж, который не поплывёт даже в пустыне, лучшая одежда для хиджры, настоящий танец семи покрывал. Но, пожалуй, начать придётся с менее весёлых вещей. Она поправила тюрбан. – Феи сообщили мне, что из Приюта Гензеля по-прежнему пропадают леденцы и пряники, хотя всё крыло закрыто на ремонт. Как вы знаете, классы в нашей школе сделаны из сладостей, чтобы напоминать обо всех соблазнах, что ждут вас за воротами. – Учительница нахмурилась. – Но ещё мы знаем, что происходит с девочками, которые едят сладости. Однажды начав, они уже не могут остановиться. Они сбиваются с пути и становятся лёгкими жертвами для ведьм. Они едят и едят ради удовольствия и умирают жирными, одинокими и прыщавыми. Девочки пришли в ужас – мало того, что кто-то ломает школьное имущество, этот вандал ещё и портит фигуру сладким! Агата попыталась изобразить такое же возмущение, но как раз в этот момент у неё из кармана вывалился жевательный зефир, за ним – синий леденец на палочке, большой ломоть пряника и два бруска помадки. Двадцать человек ахнули в один голос. – У меня не было времени позавтракать! – запротестовала Агата. – Я всю ночь не ела! Но ей не сочувствовал никто – даже Кико, которая, похоже, пожалела, что вообще была с ней вежлива. Агата с виноватым видом коснулась лебедя на груди. – Следующие две недели ты будешь мыть посуду после ужина, Агата, – сказала учительница. – Неплохое напоминание о том, что у принцесс есть, а вот у злодеев – нет. Агата резко выпрямилась. Вот и ответ! – Здоровая диета, – фыркнула профессор Анемон. Пока учительница в тюрбане вещала о секретах арабской красоты, Агата сидела, вжавшись в диван. Всего один урок, а проблемы множатся и множатся. Впереди ждёт настоящий ужас – обязательный бал, целую неделю придётся мыть посуду, а в будущем – сплошные прыщи. Нужно решать загадку Директора школы, и как можно быстрее. – Может быть, отравим её еду? – зло спросила Эстер. – Она не ест, – сказала Анадиль, вместе с ней плетясь по залу Коварства. – Тогда отравим её помаду? – Нас на несколько недель запрут в комнате Страха! – испуганно возразила Дот, с трудом поспевая за подругами. – Мне плевать, как мы это сделаем и какие у нас потом будут проблемы, – прошипела Эстер. – Я хочу, чтобы этой змеи здесь не было. Она распахнула дверь в комнату 66 и увидела Софи, всхлипывавшую на кровати. – М-м-м, змея плачет, – проговорила Анадиль. – Ты в порядке, милая? – спросила Дот. Ей вдруг стало очень жаль девочку, которую она должна была убить. Софи, давясь слезами, пересказала им всё, что произошло в башне Директора школы. – …но теперь мы должны разгадать загадку, а я не знаю ответа, а Тедрос думает, что я ведьма, потому что я всё занимаю и занимаю первые места на уроках, и никто не понимает, что я выигрываю только потому, что я хороша во всём! Эстер была готова задушить её прямо на месте. Но потом вдруг изменилась в лице. – Загадка. Если ты её разгадаешь, то… тебя вернут домой? Софи кивнула. – И мы больше никогда тебя не увидим? – спросила Анадиль. Софи снова кивнула. – Мы её разгадаем, – хором воскликнули соседки по комнате. – Правда? – удивлённо заморгала Софи. – Ты очень сильно хочешь домой, да? – спросила Эстер. – Так вот, мы ещё сильнее хотим, чтобы ты вернулась домой, – сказала Анадиль. – Ну, по крайней мере, вы мне верите, – нахмурилась Софи, утирая слёзы. – Виновна, пока не доказано обратное, – сказала Эстер. – Так считают все никогдашники. – Но вот всегдашникам обо всём этом рассказывать не советую. Они подумают, что ты совсем с ума сошла, – добавила Анадиль. – Я вообще так и подумала, но зачем кому-то врать, что нарушил столько правил? – спросила Дот, безуспешно пытаясь сделать лебедя на одежде шоколадным. – Эта девчонка в самом деле неисправима. – А какой он, Директор школы? – спросила Эстер у Софи. – Старый. Очень, очень старый. – И ты правда видела Сториана? – спросила Анадиль. – То странное перо? Оно всё время о нас писало. – Оно… что? – изумились все три девочки. – Но ты же учишься в школе! – проговорила Эстер. – Что такого может случиться в школе, что достойно попадания в сказку? – спросила Анадиль. – Уверена, что это просто ошибка, как и всё остальное, – всхлипнула Софи. – Мне нужно просто разгадать загадку, сказать ответ Директору школы, и – пф! – я навсегда покину это проклятое место. Вот и всё. Её соседки переглянулись. – Правда? – Здесь на самом деле две загадки, – сказала Анадиль, покосившись на Эстер. – Сама загадка Директора школы… Эстер повернулась к Софи. – И почему он хочет, чтобы ты её разгадала. Лишь одно слово пугало Агату больше, чем «бал»: слово «танец». – Каждая девочка из школы Добра должна танцевать на балу, – сказал Поллукс, балансируя на ослиных ногах в гостиной Доблести. Агата старалась не дышать. В комнате, пропахшей кожей и одеколоном, стояли коричневые диваны, лежал ковёр с головой медведя, шкафы ломились от книг об охоте и езде верхом, а на стене висела оленья голова с невероятно большими рогами. Она уже скучала по школе Зла и её кладбищенскому запаху. Поллукс показал девочкам танцевальные фигуры для Снежного бала, ни одной из которых Агата не смогла повторить, потому что учитель постоянно падал и бормотал что-то вроде «вот вернут мне тело, будет всё нормально». Споткнувшись копытом о ковёр, проткнув ослиную тушу рогами насквозь и приземлившись крупом прямо в камин, Поллукс рявкнул «Ну вы поняли!» и развернулся к стайке фей с ивовыми скрипками в руках.