Башмак соскользнул с карниза, и Агата покачнулась в сторону смертельно опасного шпиля башни Милосердия. Судорожно взмахнув рукой, она в последний момент успела схватиться за балку и упала обратно в комнату. Потирая ушибленную спину, Агата развернулась к окну, но тень уже исчезла из виду. Сердце Агаты забилось чаще. Тот, кто принёс их сюда, живёт в той башне. Тот, кто живёт в башне, сможет исправить ошибку и отправить их домой. Но сначала она должна спасти лучшую подругу. Через несколько минут Агата отшатнулась от зеркала. Розовая форма без рукавов выставляла напоказ части бледного, худого тела, которые никогда не видели света. Кружевной воротничок не скрывал сыпи, которая появлялась у неё на шее всякий раз, когда она тревожилась, от гвоздик на рукавах ей нестерпимо хотелось чихать, а розовые туфли на высоких каблуках раскачивались, словно ходули. Но эти отвратительные одеяния – единственный шанс сбежать отсюда. Её комната – в дальнем от лестницы конце коридора. Чтобы снова добраться до моста, нужно пройти по коридору незамеченной, а потом пройти на лестницу. Агата стиснула зубы. Нужно быть похожей на других. Она глубоко вдохнула и приоткрыла дверь. Пятьдесят красивых девочек в розовых передниках разгуливали по коридору, хихикая, шушукаясь, обмениваясь платьями, туфлями, сумочками, браслетами, кремами и всем прочим, что привезли с собой в гигантских чемоданах, а между ними сновали феи, безуспешно пытаясь выстроить девочек в шеренгу и отправиться на церемонию начала учебного года. Во всей этой суматохе Агата сумела разглядеть лестницу в конце коридора. Достаточно пройти туда уверенным шагом, и всё, поминай как звали. Но она не смогла двинуться с места. Ей понадобилась вся жизнь, чтобы найти единственную подругу. А эти девочки сдружились буквально за несколько минут, словно находить друзей – самое простое дело в мире. Агата покраснела от стыда. Даже в школе Добра, где все должны быть добрыми и любящими, она всё равно осталась одна, и её все презирали. Она оставалась злодейкой везде, куда бы ни попадала. Агата захлопнула дверь, сорвала с рукавов цветы, отломала розовые каблуки и вышвырнула их в окно вместе с туфельками, потом прислонилась к стене и закрыла глаза. Заберите меня отсюда. Открыв глаза, она увидела своё некрасивое лицо в богато украшенном зеркале. Но, прежде чем отвернуться, она успела заметить в отражении кое-что ещё. Одна из потолочных плиток с амурчиком была слегка сдвинута в сторону. Агата снова надела жёсткие чёрные башмаки. Забравшись на балдахин, она сдвинула плитку и обнаружила за ней тёмную вентиляционную трубу. Агата схватилась за края отверстия и закинула в него одну ногу, потом вторую и в конце концов оказалась внутри узкой трубы. Она ползла в темноте, нащупывая путь руками и коленями по холодному металлу… а потом металл вдруг превратился в воздух. На этот раз она уже не сумела спастись в последний момент. Агата падала так быстро, что даже кричать не успевала – летела по трубам, жёлобам, вентилям, и в конце концов вылетела через решётку и, сделав сальто, приземлилась на бобовый стебель. Она обхватила руками толстый зелёный стебель, радуясь, что уцелела. Но, оглядевшись, Агата поняла, что находится не в саду и не в лесу – в общем, не там, где обычно растут бобы. Она попала в тёмную комнату с высокими потолками, заполненную картинами, скульптурами и витринами. На дверях из матового стекла в углу комнаты золочёными буквами было написано: МУЗЕЙ ДОБРА Агата осторожно полезла вниз по бобовому стеблю, и в конце концов её башмаки коснулись мраморного пола. На стене располагалась огромная фреска с панорамным видом на высокий замок из чистого золота. Под блестящей аркой шли под венец храбрый принц и прекрасная принцесса, а тысячи зевак звенели в колокольчики и радостно танцевали. Благословенная ярким солнцем, добродетельная пара целовалась, а сверху летали маленькие ангелочки, осыпая их красными и белыми розами. Ещё выше, над облаками, виднелась строчка из ярких золотых букв – от одного конца фрески до другого: Долго и Счастливо Агата скорчила гримасу. Она всегда смеялась над Софи за то, что та верила в «жили долго и счастливо». («Кто вообще хочет всё время быть счастливым?») Но, посмотрев на фреску, она вынуждена была признать, что в школе эту идею продвигают пугающе эффектным образом. Она посмотрела на стеклянную витрину с тоненькой тетрадкой, исписанной аккуратным, витиеватым почерком. На табличке рядом с тетрадкой значилось: «Белоснежка – экзамен по умению говорить с животными (Летиция из Девичьей долины)». В других витринах она нашла голубой плащ мальчика, который стал принцем и женился на Золушке, подушку Красной Шапочки, дневник Девочки со спичками, пижаму Пиноккио и другие сувениры от лучших учеников, которых, судя по всему, после выпуска ждали свадьбы и дворцы. На стенах висели другие рисунки «Долго и счастливо» от выпускников, плакат «История школы», флаги, возвещающие о великих победах. Одна из стен была посвящена старостам класса, на ней висели их портреты. Чем дальше, тем темнее становилось в музее, и Агата зажгла лампу. Вот тогда она и увидела чучела животных. Десятки туго набитых чучел смотрели на неё с розовых стен. Стряхнув пыль с табличек, она нашла Кота в сапогах, любимую крысу Золушки, корову, проданную Джеком… а рядом с ними – имена детей, которые оказались недостаточно хороши, чтобы стать героями, помощниками или слугами. Они уж точно не жили «долго и счастливо» – их уделом оказалось вечно висеть на стене музея. Агата почувствовала на себе зловещие взгляды стеклянных глаз и отвернулась. Лишь теперь она увидела, что и рядом с бобовым стеблем стоит табличка. «Холден из Радужных Ворот». Это несчастное растение когда-то было мальчиком. У Агаты кровь застыла в жилах. Все эти сказки, в которые она никогда не верила, стали до боли реальны. За двести лет ни один похищенный ребёнок не вернулся обратно в Гавальдон. С чего она решила, что они с Софи станут первыми? Может быть, они вообще превратятся в воронов или розовые кусты? А потом она вспомнила, что́ же отличает их от всех остальных. Мы есть друг у друга. Они должны работать вместе, чтобы разрушить это проклятие. Иначе они станут просто окаменелыми останками сказок. Внимание Агаты привлекла ниша в углу комнаты – там висел целый ряд картин одного и того же художника, в туманных цветах, изображавших одну и ту же сцену: дети читают книги сказок. Подойдя поближе, она изумлённо раскрыла глаза, поняв, откуда все эти дети. Это дети из Гавальдона. Она прошла от первой картины до последней. Читающие дети сидели на фоне знакомых холмов и озера, возле покосившейся часовой башни и потрёпанной церквушки, даже в тени дома на Кладбищенском холме. Агата почувствовала резкий укол тоски по дому. Она смеялась над всеми этими детьми, считала, что они несут какую-то чушь. Но на самом деле они понимали то, чего не понимала она: грань между сказками и реальной жизнью в самом деле очень тонкая. А потом она дошла до самой последней картины, совсем не похожей на остальные. На ней разъярённые дети кидали книги сказок в костёр на площади и смотрели, как они горят. Вокруг пылал тёмный лес, наполняя небо красным и чёрным дымом. По спине Агаты пробежал холодок. Голоса. Она спряталась за огромной каретой-тыквой, ударившись головой о табличку – «Генрих из Нижнего леса». У Агаты перехватило дыхание. В музей вошли два учителя – пожилая женщина в платье фисташкового цвета с высоким воротником, расшитом переливающимися зелёными крылышками жуков, и другая, помоложе, в длинной фиолетовой мантии с заострёнными плечами. У учительницы в фисташковом была старомодная пышная причёска, но седые волосы сочетались с блестящей кожей и спокойными карими глазами. Учительница в фиолетовом заплела чёрные волосы в длинную косу, глаза у неё были цвета аметиста, а под бледной кожей выпирали кости. – Он лезет в сказки, Кларисса, – сказала женщина в фиолетовом. – Директор школы не может управлять Сторианом, леди Лессо, – возразила Кларисса. – Он на вашей стороне, и ты это знаешь, – вскипела леди Лессо. – Он ни на чьей стороне… – Кларисса резко умолкла. Леди Лессо – тоже. Агата увидела, на что они смотрят. На последнюю картину. – Смотрю, ты дала приют очередным заблуждениям профессора Садера, – сказала леди Лессо. – Это же его галерея, – вздохнула Кларисса. Глаза леди Лессо вспыхнули. Картина волшебным образом оторвалась от стены и приземлилась за стеклянной витриной, в нескольких дюймах от головы Агаты. – Вот почему они висят не в галерее твоей школы, – сказала Кларисса. – Любой, кто верит в пророчество о Читателе, дурак, – прошипела леди Лессо. – В том числе и Директор школы. – Директор школы должен защищать равновесие, – мягко сказала Кларисса. – А Читатели, по его мнению, являются частью этого равновесия. Пусть даже ты и я не способны этого понять. – Равновесие! – фыркнула леди Лессо. – Почему же тогда зло не победило ни в одной сказке с тех пор, как он стал директором? Почему добро ни разу за двести лет не проиграло? – Может быть, мои ученики просто лучше обучены, – ответила Кларисса. Леди Лессо злобно взглянула на неё и отошла. Взмахом Кларисса вернула картину на прежнее место, а потом поспешила за собеседницей. – Может быть, твой новый Читатель докажет, что ты не права, – сказала она. Леди Лессо снова фыркнула. – Я слышала, она носит розовое. Агата услышала, как их шаги скрылись вдали. Она посмотрела на картину с треснутой рамой. Дети, костёр, Гавальдон, сгорающий дотла. Что всё это значит? Послышался звенящий шелест крыльев. Прежде чем она успела шевельнуться, в зал влетели феи-светлячки и начали прочёсывать каждый уголок, словно фонарики. В дальнем конце музея Агата увидела двери, через которые ушли учительницы. Когда феи добрались до кареты-тыквы, она бросилась бежать. Феи пискнули от неожиданности; она проскочила между чучелами трёх медведей, распахнула двери… Одноклассницы, одетые в розовое, двумя стройными шеренгами шли по вестибюлю. Увидев, как они держатся за руки и хихикают, как лучшие подружки, Агата снова ощутила знакомый укол стыда. Тело упрашивало её снова закрыть дверь и спрятаться. Но на этот раз Агата думала не о друзьях, которых у неё нет, а о единственной подруге, которая всё же есть. Через несколько мгновений в зал вылетели феи, но увидели лишь принцесс, направляющихся на церемонию начала учебного года. Пока они разозлённо кружили в поисках виноватых, Агата проскользнула в самую гущу розовых платьев, заставила себя улыбнуться… и стать похожей на других. 5. Мальчики всё портят Театр Сказок был разделён на две половины, и для каждой школы предназначался свой вход. Западные двери вели в сектор для учеников школы Добра – с розовыми и голубыми скамейками, хрустальными фризами и блестящими стеклянными букетами. Пройдя через восточные двери, свои места занимали ученики школы Зла: здесь стояли кривые деревянные скамейки с резными изображениями убийств и пыток, а с закопчённого потолка свисали смертоносные сталактиты. Пока школьники рассаживались, ожидая начала церемонии открытия, феи и волки охраняли проход из серебряного мрамора, разделявший зал. Несмотря на отвратительную новую форму, Софи не собиралась сидеть на половине школы Зла. Достаточно было взглянуть на ухоженные волосы, ослепительные улыбки и модные розовые платья девочек школы Добра, как Софи сразу стало ясно, что вот они, её сёстры по духу. Если уж феи не стали её спасать, то принцессы-то точно придут на выручку. Злодеи подталкивали её сзади; Софи отчаянно пыталась привлечь внимание девочек из школы Добра, но те даже не смотрели в её сторону. Наконец Софи удалось пробиться к самому проходу. Она замахала руками и открыла рот, чтобы закричать, но тут чья-то рука утащила её под прогнившую скамью. Агата крепко обняла её. – Я нашла башню Директора школы! Она стоит во рве, её тщательно охраняют, но если мы сможем пробраться туда, то… – Привет! Рада тебя видеть! Отдай мне свою одежду, – сказала Софи, разглядывая розовое платье Агаты. – Э-э-э? – Скорее! Это всё решит. – Ты серьёзно? Софи, нам нельзя здесь оставаться.