– Очень вкусно, Вильма! Я так рад, что она не квакает и не бегает. – Спасибо, ваше высочество, – ответила Вильма, и принц пошел к подносу Карин. Хлебная жаба встрепенулась, рассыпая муку, и заголосила так, что разнеслось по всей академии. Она была чуть меньше и светлее лягушки Иви, и Валентин подумал, что это, должно быть, самка. Он обернулся и увидел, что Дайна смеется, глядя, с каким деловым видом Карин держит на подносе свою жабу. А из кустов тем временем раздалось переливистое кваканье, и к участницам отбора важно попрыгала жаба Иви. – Надо же! – воскликнула Карин. – Парочка! Ее земноводное спрыгнуло с подноса на землю и издало низкий звук, похожий на мурлыканье огромного кота. Вторая жаба запела: кажется, они понравились друг другу. Валентин не сдержал улыбки – скоро в академии появится жабья семья. – Надо будет их устроить где-нибудь в тепле, – проявил заботу бывший ректор. – У господина Бундо, например. Над головами Карин и Иви закружились золотые кругляши монет, и сад наполнил мелодичный голос: – Карин Шу и Иви Гудмундсдоттир прошли в последний этап отбора невест! Через несколько мгновений к девушкам уже спешили однокурсники и друзья – обнять и поздравить. Сад наполнился смехом, восторженными возгласами и возмущенным кваканьем жаб – они хотели остаться наедине, а не в компании этих шумных двуногих. Валентин пошел в сторону замка – мимо него торопливо спешили первокурсники. Летиция, которая демонстративно облачилась в черное платье после того, как сшитая ею рубашка отравила морок, шла в компании Аделарда, Дайны и Гровира. На мгновение Валентину даже стало жаль девушку – у нее было такое же выражение лица, как у Кристиана после взрыва. Дайна улыбнулась ему светло и ободряюще, студенты хором поздоровались и пошли дальше. – …вы раньше избегали сабель, ваше высочество, – услышал Валентин слова Летиции. Аделард усмехнулся. – Пришлось научиться, потратил все лето на тренировки… Ну конечно. Шаннийцы впервые за много лет провели маневры – готовятся к войне. Они всегда были щеголями, смешными в своей манерности, но много веков назад Шанно держало в кулаке весь юго-запад материка, и тяжкая поступь когорт с золотым орлом на красных щитах заставляла дрожать от страха и Саалию, и Абсолон. И все кончилось. Сидят теперь шаннийцы, губы красят. Валентин вошел в замок, быстрым шагом двинулся по лестнице. Щиты с объявлениями на стенах уже украшали цветные полотна с портретом Южанина и надписью: «Внимание, розыск! Вы видели этого человека?» Бывшему ректору казалось, что Южанин сейчас видит его и смеется, повторяя: ты меня не поймаешь, тебе меня не остановить. Во рту сделалось горько. – Господин ректор! – вдруг робко окликнули со второго этажа, и к Валентину подошла Эсме – худенькая второкурсница-южанка. Очень сильная волшебница, она была родом из такой бедной семьи, что приехала в академию в платье из мешка: Валентин до сих пор помнил грубую мешковину, запах картофеля и испуганные глаза девушки, которая спускалась с телеги, боясь, что ее выкинут отсюда. Сейчас, конечно, все изменилось, Эсме была одета по абсолонской моде, но глаза у нее по-прежнему были, как у косули: большие, блестящие, с паникой на дне. – Я уже не ректор, Эсме. – Валентин ободряюще улыбнулся. – Как твои дела? – Вроде бы ничего, – ответила девушка и указала на полотно с лицом Южанина. – Господин Валентин, простите, а можно его немного развернуть? Чтобы было видно ухо? Валентин мягко провел рукой по воздуху, и голова Южанина медленно повернулась, открыв ухо, в котором теперь поблескивало что-то металлическое. – Вот! – воскликнула Эсме и, забыв о вежливости, ткнула пальцем в сторону полотна. – Видите серьгу в завитке? Она раньше за волосами была. – Да, вижу, – кивнул Валентин. – И что она означает? – Он аранвенец, – твердо заявила Эсме, напомнив Валентину слова Леона. – Пять лет назад я была в Аранвене у тетки, так там все парни пробивали уши. Такая мода. Причем страшно лупили иностранцев, если они пытались вставить серьгу. Это, мол, только наш знак, и ничей больше. В аранвенцах нет магии, я знаю, – продолжала она, предупредив замечание Валентина. – Но родители-то у него могли быть не из Аранвена. Неужели действительно Аранвен? Маленькая страна с огромными природными ресурсами, на которые Леон очень быстро наложил лапу. Сейчас Аранвен был провинциальной областью Саалии, и Валентин знал из газет, что жизнь там была ленивой и тихой. Болото. Самое настоящее болото. Народный мститель просто не мог появиться там, где люди предпочитают спать на берегу моря с кувшином сангрии в руке. Да и слишком много лет прошло. Но если он все это время собирал силы? Искал сторонников, учился магии, причем так, чтобы никто об этом не узнал, и копил деньги, без денег не реализуешь грандиозные планы. Валентин обернулся к полотну и посмотрел на Южанина. Ему вдруг показалось, что нарисованное лицо подмигнуло ему и улыбнулось. «Ты меня знаешь, – услышал он далекий голос. – Ты меня знаешь». – Гам! Га-ам! Голос дракона звучал издалека так тоскливо, словно он кого-то оплакивал. Что за странный сон ей снится? Дайна попыталась открыть глаза и не смогла. Кругом было холодно. Спина болела – девушка лежала на чем-то твердом и неудобном. Пирог они с Валентином, конечно, доели, а потом лежали рядом и разговаривали о пустяках – сейчас Дайна даже не вспомнила бы, о каких, но тогда ее наполняло невесомое счастье. Она никогда не была так счастлива. А потом они заснули, и Дайне приснилось, что она встает с ложа и куда-то идет коридорами академии. И коридоры все не кончаются, и со стен смотрят портреты двухголовых людей с оскаленными ртами, и невидимые рештицы шуршат под ногами, дотрагиваясь до лодыжек прохладными чешуйчатыми телами и злобно шипя. А потом вдруг стало больно и горячо. В груди расцвел огненный цветок, и Дайна полетела куда-то вниз. Но смерть сжала ее руку, как старая подруга, и боль ушла. – Гам! «Ну, вставай же! Вставай!» Так собака толкает носом лежащего хозяина, еще не понимая, что он умер. «Я умерла?!» Эта мысль обдала Дайну таким ужасом, что она содрогнулась всем телом и открыла глаза. Кругом была каменная тьма. Высоко-высоко золотился солнечный свет, и принцесса увидела драконью голову, которая испуганно заглядывала вниз. Дракон поймал ее взгляд, и его морду озарило радостью – глаза засветились, пасть сложилась в некое подобие довольной улыбки. – Гам! – заголосил он и, опустив лапу, попытался подцепить свою хозяйку. Не получилось. Грудь наливалась болью. Дайне казалось, что она не сможет пошевелиться – смогла. Медленно, преодолевая огонь, начинавший пульсировать в ней при каждом движении, она подняла руку и дотронулась до груди. Пальцы запачкало кровью. – Меня… – прошептала Дайна. – Меня убили. «Верно, – откликнулась смерть. Сейчас она стояла не за плечом, а дальше. Она уходила. – Тебя убили и сбросили в эту расщелину. Но с некромантом так просто не расправишься. Хорошо, что он этого не знал, правда?» Кажется, дракон всхлипнул. Принцессу начало знобить. Осознание собственной смерти было таким жестоким и холодным, что на какое-то время она потеряла связь с миром: смотрела на драконью морду и лапу, которая бесполезно пыталась ее вытащить из расщелины, но не понимала, что видит. Но вскоре это прошло. Дайна шевельнулась. Надо было не валяться здесь, а попробовать встать. Возможно, если она сможет забраться на один из выступов, дракону все же удастся ее подхватить. – Ничего… – пробормотала девушка. Каждое движение причиняло боль: казалось, что все ее тело горит. Наверное, это и был ад. – У тебя ведь нет имени, да? Я буду… звать тебя Гам. Ты не против, мой хороший? – Гам! – восторженно воскликнул дракон. Он был рад, что хозяйка пришла в себя, заговорила с ним и пытается спастись. – Гам! Дайна села и поняла, что не одна в расщелине. Ее сбросили на мертвеца. Поняв, что все это время она лежала на трупе, принцесса взвизгнула и шарахнулась в сторону. Дракон заворчал, выпустив клубы пара. Сумев-таки усмирить отчаянно стучащее сердце, Дайна отважилась посмотреть на мертвеца. Среди камней лежала мумия – принцесса однажды видела их в музее и настолько испугалась, что потом они снились ей несколько дней, таскаясь за ней по дорогам и коридорам. Иссушенное лицо, запрокинутое к небу, смотрело зажмуренными глазами так, словно загадывало загадку. Чувствуя, что ее снова начинает знобить, Дайна закусила костяшку указательного пальца и приказала себе успокоиться. Ее истерика не приведет к добру. Надо не рыдать и трястись от страха, а понять, как отсюда выбраться. Девушка открыла глаза и поняла, что ее сильнее всего напугала не мумия, а то, во что она была одета. Изящный сюртук цвета пыльной розы, белоснежная рубашка с пышными кружевами, жемчужно-серые штаны – мертвец был наряжен по последней шаннийской моде. Наряд портила лишь дыра в груди. Дайна всхлипнула, провела ладонями по лицу. Вспомнила, как Александр рассказывал о том, что ученые восстанавливали облик мертвецов на раскопках – воспоминание озарило каменный сумрак, и Дайна поняла, что ей нужно сделать. Она поднялась на ноги, и дракон снова сунул лапу в расщелину – не достал. – Гам, послушай! – крикнула девушка. – Сбрось мне свою чешуйку! Одну! Мне надо вернуть облик этому человеку! «Правда, я понятия не имею, как буду это делать», – растерянно подумала она. Дракон фыркнул и принялся чесаться. Вскоре вокруг Дайны и мертвеца кружилось целое облако мелких чешуек: дракон благоразумно решил, что чем больше, тем лучше. Принцесса поймала одну, покрутила в пальцах и, преодолевая брезгливый страх, который сейчас пробирал до костей и холодил живот, приложила ее к сухому лбу мертвеца. Ничего не случилось. Мумия оставалась мумией.