Госпожа Эмилия улыбнулась и вернула палочку на место. Дайна вздохнула с облегчением. Ей не хотелось узнавать, на что именно способна эта палочка в умелых руках. – Вы, должно быть, не знаете об этом, – сказала госпожа Эмилия, – но личные заклинания мага рассеиваются после его смерти. Когда Валентина убили, то чары, которыми он вас укрыл, развеялись. Вы некромантка, Дайна, сейчас мы с вашим куратором это прекрасно видим. Дайна машинально приложила руки к животу. Они все видят? Значит, и инквизиция почувствует. Возможно, гранд-мастер Баэрн или кто-то из его коллег уже въезжает в замок, чтобы устроить сожжение некромантки. – И что вы собираетесь делать? – спросила Дайна и не узнала собственный голос. Так мог бы говорить страх за свою жизнь. – Я же говорю, вы у друзей, – сказал Александр. – Мы прикроем вас снова. Всем остальным скажем, что наш ректор… ну, то есть уже бывший ректор просто был без сознания после Огненного кулака. А ваш друг, кстати… Тоже воскрешенный? Гровир с достоинством кивнул. – Сестра моей крови спасла меня, когда проявилась Мировая нить. Одно из чудовищ ударило меня по спине, – ответил он. Госпожа Эмилия ахнула, покачала головой. – Да, это заметно, если всмотреться в вашу ауру, – промолвила она. – Гровир, постарайтесь несколько дней не волноваться, попейте успокоительное. Чем ровнее ваше состояние, тем быстрее растают эти нити. – Благодарю вас за заботу, – сказал Гровир и поклонился госпоже Эмилии. – Но кто мог убить господина ректора? Александр пожал плечами. – Наверное, тот же, кто покушался на девушек на отборе, – ответил он и добавил: – По большому счету, его следует отменить. Пусть принц Эжен просто выберет кого-нибудь из участниц, так было бы намного безопаснее для всех. – К сожалению, это не нам решать. – Госпожа Эмилия взяла со стола маленький сиреневый шар на подставке и, всмотревшись в его туманную глубину, довольно заявила: – Отлично, некромантка еще не проявилась в магическом поле! Мы успеем ее прикрыть от инквизиции! Дайна усмехнулась. – Вам следовало бы отдать меня, а не прятать, – сказала она. – Так ведь должны поступать законопослушные волшебники? Госпожа Эмилия кивнула, и Дайну снова обдало холодом. – Да, мы законопослушные волшебники, – ответила она. – Но мы не дураки и не предатели. А отдавать на верную смерть ту, которая спасла дюжину людей… Это было бы подло. Александр рассмеялся и, приобняв Дайну за плечи, произнес: – К тому же все мы недолюбливаем инквизицию. Садитесь-ка вот сюда. – Мягко подтолкнув Дайну к изящному высокому стулу, он обернулся к Гровиру. – А вы, юноша, принесите вон тот металлический ящик. Будете ассистировать. Гровир послушно вытащил ящик из угла – в нем были пузырьки с золотистой жидкостью, которые лежали в бархатных гнездах. Дайна удивленно заметила, что пузырьки шевелятся, словно содержимое заставляет их приплясывать на месте. Госпожа Эмилия заглянула Дайне в глаза, удовлетворенно кивнула и спросила: – Так это на вас Валентин собрался жениться? Жениться? Дайна едва не упала со стула. Конечно, она всем сердцем желала бы этого, да и кто не хочет выйти замуж за любимого? Но теперь Валентин не узнавал ее. Он смотрел на Дайну, и в его глазах была лишь холодная пустота. – Жениться? – переспросила Дайна. Госпожа Эмилия вынула один из пузырьков, открыла и проворно закапала несколько капель в глаза Дайне. Все заволокло золотым туманом, словно Мировая нить проявилась прямо в кабинете. Они никогда не поженятся. Дайна вернула Валентина в мир живых, но он потерял свою любовь к ней в стране мертвых. Может, поэтому некроманты прокляты с начала времен? Потому что мертвые не возвращаются просто так? И плата, которую они отдают за свое возвращение, намного больше жизни? – Да, он сказал об этом на совете. – Пальцы госпожи Эмилии легли на голову Дайны, ввинтились в волосы, и кабинет мягко поплыл куда-то в сторону, утопая в золотом тумане. – Его величество Леон приказывает ему вступить в брак, поэтому он не может оставаться на посту ректора. Даже так… Валентин готов был жениться, они любили друг друга, и у Дайны могла бы наконец-то появиться настоящая семья, а не мираж. Но кто-то пришел с Огненным кулаком, и все кончилось. – Я люблю его. Люблю, но он не узнал меня, когда вернулся, – призналась Дайна и с искренним удивлением поняла, что в глазах госпожи Эмилии заблестели слезы. Она их не видела в золотом мареве – просто почувствовала, что преподавательница тронута до глубины души. Валентин был для нее другом, почти сыном, и она искренне надеялась на то, что все наладится. – Мы еще погуляем на вашей свадьбе, Дайна, – пообещала госпожа Эмилия, – и клянусь, я напьюсь впервые с войны за Файнские острова. А сейчас держитесь. Надо потерпеть, моя дорогая. И золотое марево налилось тьмой. Валентин окончательно пришел в себя вечером. Кристиан настоял на постельном режиме, и из кабинета пострадавшего отнесли в спальню. Он говорил, что может пойти сам, но Эжен посмотрел на младшего брата так, что Валентин счел за лучшее замолчать. Принц никогда не использовал бранных слов. Он умел выразительно смотреть. Валентин плохо помнил брата, но о силе его взгляда знал точно. Студенты и преподаватели, которые толпились возле входа в ректорат, закричали и зааплодировали, увидев Валентина живым. Он поднял руку, приветствуя их, сумел выдавить из себя улыбку и закрыл глаза. Заплаканная девчонка успела куда-то убежать. Валентину сделалось не по себе. Он и правда не помнил, кто она такая. Но по выражению лица, по отчаянному взгляду карих глаз было ясно, что они близки. Валентин пробовал вспомнить, и голова сразу же начинала наливаться болью и туманом. Он очнулся после заката и не сразу понял, где находится. Слишком высоко был потолок, слишком далеко были окна. Потом проморгался, узнал свою спальню и вспомнил: золото рассветного солнца мягко заливает кровать, Дайна сидит среди простыней и смотрит на него с любовью, разрывающей сердце. И то, что поднималось в ту минуту в его душе навстречу Дайне, было сильнее любой магии, сильнее смерти и жизни. «Вот, значит, в чем дело, – подумал Валентин. – Мы любим друг друга». Именно поэтому она была настолько потрясена тем, что ее не узнают. Валентин подумал, что следует извиниться. В конце концов, девушка ни в чем не виновата. – Ваш господин Шайло сказал мне, что девушки уже сдали рубашки, – услышал он негромкий голос брата. – Даже не хочется их оценивать, кого-то отсеивать. Не хочется их обижать. «Отбор невест для Эжена», – мысль была вялой и ленивой, она плавала в голове, как соринка в чашке чая. Мелькнуло: отец, взрывы в саду, какая-то тварь, которая хочет все разрушить. Вспомнился огненный силуэт и заклинания, которые отразились от него и выбили Валентина из жизни. – Придется это сделать, – ответил Кристиан. – Но думаю, если вы как-то наградите их, девушки не обидятся. Они сидели невообразимо далеко, в каминной части, которая была отделена от спальни тяжелой портьерой. Валентин с теплом подумал о брате и Кристиане. Волнуются за него, не уходят. Сам себе он казался чужим, словно огненный человек вырвал из его души что-то очень важное. Если Кристиан прав и Валентин действительно умер, то, может быть, смерть все-таки присвоила себе что-то? Не отпустила свою жертву просто так? Голова наливалась болью. – Вы не знаете, как там Дайна? – спросил Эжен. – Я хотел поговорить с ней, поблагодарить за брата. Огненный кулак – страшная вещь… – Это был не Огненный кулак, – произнес Валентин. – Это мои личные заклинания. Он их отразил, меня… Он хотел было сказать «убило» – и не смог. Это было слишком жутко. Это было неправильно. Но его заклинания действовали именно так, они убивали. Валентин и бросил их потому, что собирался уничтожить этого невидимку. Портьера зашуршала, и маг увидел Эжена и Кристиана – оба взволнованны, оба испуганны. Эжен подошел, присел на край кровати, заглянул в лицо. Сразу же мелькнула картинка: вот пятилетний Валентин в своей комнате, едва дышит после того, как катался на коньках и рухнул в прорубь – и вот Эжен поит его с ложечки чаем с целебной листвинкой и уговаривает поправляться, и обещает отдать свою саблю, барабан и даже щенка – любимого, выпрошенного у отца со слезами, криками и валянием по полу. Он не обманул. Когда Валентин поправился, Эжен действительно отдал ему все обещанное. Щенка Валентин не взял – он прекрасно понимал, насколько смешной большеротый бульдог дорог брату. – Как ты? – с тревогой спросил Эжен. Откуда ни возьмись появился высокий хрустальный бокал с оранжевым зельем восстановления сил, которое воняло так, что слезы выступали. – Лучше, – ответил Валентин, послушно сделал глоток и почувствовал, что слабость отступает. – Это был не человек. Кристиан вопросительно поднял бровь. – А кто? – Слепок ауры, – сказал Валентин. – Мои заклинания взломают любую защиту, но такие слепки вступают с ними в конфликт, идет отдача… – В горле запершило, и Эжен снова поднес бокал к его губам. Память прояснялась. Сквозь болотный туман проступали воспоминания. Вот они с Дайной сидят на веранде провинциального ресторанчика, и она делает свой выбор. Вот дракон летит над академией. Вот… – Это похоже на отвлекалочку, – нахмурился Кристиан. – Вся академия толпится у ректората, все за тебя переживают. Кто-то думает, что это я тебя убрал, потому что последним выходил из твоего кабинета. А в это время наш друг спокойно делает свое дело за нашими спинами. Лицо Эжена стало тяжелым, нижняя челюсть выдвинулась вперед – кажется, он понял. – Рубашки, – произнес принц. – По традиции я должен их примерить. Валентин кивнул: – Он добавил в них сюрпризы. Которые замкнуты на тебя и сработают, когда их наденешь именно ты. В спальне воцарилось молчание. Валентин подумал о том, где сейчас может быть Дайна. Если он умирал, то его заклинания, которые укутывали девушку, уже растаяли. Это было плохо. Очень плохо. – И что мы будем делать? – спросил Эжен и, поежившись, признался: – Я не хотел бы ни взорваться, ни сгореть.