Дракон заглотал курятину в один присест, довольно фыркнул и аккуратно, чтобы ничего и никого не задеть, перевернулся на живот. Дайна в очередной раз удивилась тому, как такое огромное живое существо может быть настолько элегантным – даже не в небе, а сейчас, на земле. – Прилетай еще, – улыбнувшись, сказала она, и дракон снова фыркнул, осторожно боднул ее лбом в плечо и рванулся в небо. Студенты, которые наблюдали за кормлением и чесанием пуза, боясь лишний раз вздохнуть, закричали, зааплодировали, высыпали во двор – все радовались, все махали руками дракону, и от недавнего страха не осталось и следа. Гровир, который стоял на одном из балкончиков второго этажа с луком в руках, наконец-то опустил его и убрал стрелу с тетивы. – Лети, – произнес он. – Теперь я тебе доверяю. Ханвиль ненавидел Валентина всеми силами души, считал его наглым и совершенно бессовестным выскочкой и, узнав о том, что Валентин собирает внеочередное заседание академического совета с участием высшего чиновника из министерства магии, примчался в академию с такой скоростью, словно за ним гнались все бесы из преисподней. Валентин церемонно раскланялся с ним на лестнице, но ничего не стал объяснять, лишь пригласил пройти в малый зал вместе с остальными преподавателями. Ханвиль набычился так, что даже покраснел, но высказывать свое мнение не стал. – …Дракон, боже мой! – Госпожа Эмилия, которая входила вместе с Хасимин в малый зал, выглядела не на шутку взволнованной. – Я видела одного в ранней юности, в горах. И тут – дракон в академии! Питомец первокурсницы, которому она чешет живот! Просто сидит и чешет, и нисколько его не боится! Кто бы мог вообще предположить такое?! Александр! Вы видели, что вытворяла ваша подопечная? Александр важно кивнул. Все время, пока Дайна кормила и чесала дракона, он стоял за одной из колонн и подбрасывал на ладони огненный шар, готовясь бросить его в чудовище. – Говорят, она даже летала на его спине, – сообщил он, и госпожа Эмилия ахнула. – Вот бы тоже на нем покататься… – мечтательно промолвила Хасимин. Ректор прошел к кафедре, и все разговоры в зале тотчас же смолкли. Кристиан сидел рядом с Александром, не поднимал головы и выглядел подавленным. Валентин чувствовал, как ему хочется напиться от стыда – вот только это мало чем поможет. Эжен сидел справа от Кристиана – ректор настоял, чтобы он принял участие в заседании, хотя брат не понимал, зачем это. Он не преподаватель, он не человек из министерства – просто брат ректора. Что ему тут делать? Растрепанный Ханвиль расположился чуть поодаль, смотрел цепко, словно пытался угадать, зачем все-таки Валентин собрал их. И как это связано с ночными взрывами? Валентин задумчиво провел ладонью над бумагами, которые лежали на кафедре. Счета с карандашными пометками распорядителя академии – должно быть, утром он собирал тут крыс и раздавал распоряжения. Надо будет сказать Шайло – пусть заберет свои листки. – Итак, уважаемые коллеги, – произнес Валентин, и в груди царапнуло. «Думал ли ты, что однажды сам, по собственной воле откажешься от своей жизни? – ожил внутренний голос. – Просто возьмешь и выбросишь все, что хоть сколько-то для тебя ценно?» Валентин кашлянул, дотронулся до груди. – Я собрал вас здесь, чтобы сообщить очень важную информацию, – произнес он и заметил, как напрягся Кристиан. С хорошими, совестливыми людьми всегда трудно: они слишком остро чувствуют свою вину, даже если вины нет. – Сегодня ночью был предотвращен террористический акт на отборе невест. Злоумышленник подменил бомбы-хлопушки на настоящие взрывные устройства. Девушки чудом остались живы. Будь иначе, Застепье уже объявило бы войну Саалии и Абсолону из-за смерти оркувен-ани, а за ними потянулось бы и Вельское княжество, и Шанно, и все остальные. Гибель своих гражданок на крупнейшем международном мероприятии никто не простил бы. Нам очень повезло. Лицо Хасимин испуганно дрогнуло. Александр, который сидел позади всех, выглядел напряженным и серьезным. Узкогубый рот Ханвиля дернулся в ухмылке: утром он уже знал о взрывах на отборе – такие вещи обязательно фиксирует общее магическое поле – и ехал в академию, чтобы устроить ректору невероятный по силе и глубине разнос, хотя, конечно, не предполагал, что Валентин сам подаст в отставку. От власти никто не отказывается. «Да, ты все правильно понимаешь», – подумал Валентин и продолжил: – Я не смог остановить преступника. Не смог предсказать его действий. В связи с этим я считаю, что больше не имею права исполнять обязанности ректора академии магии. Я заявляю о своей добровольной отставке в связи с невыполнением ректорских обязанностей. Примерно так бы написали в официальных бумагах, если бы Валентина отстраняло министерство магии, а он прекрасно понимал, что так и будет, и решил сыграть на опережение. Взрывов на отборе невест ему никто бы не простил. Пусть его отстранили бы позже, после отбора, но отстранили бы. Лучше уйти самому. В зале стало тихо-тихо. Валентин не увидел – услышал, как Эжен удивленно открыл и закрыл рот. Потом госпожа Эмилия сдавленно кашлянула, и Валентин, посмотрев на нее, испугался, как бы даму не хватил удар. Ему пришлось сражаться, когда он возглавил академию. Около года Валентин доказывал преподавателям, что достоин быть их ректором – и, видит бог, это было нелегко. Ему улыбались в лицо, а за спиной говорили гадости и старательно саботировали приказы, понимая, что новый ректор никого не уволит: проще найти голоса рыб, чем новых преподавателей-магов. Но госпожа Эмилия, в отличие от остальных, приняла его сразу же. Он понравился ей примерно так, как один хороший человек может понравиться другому. – Я останусь на посту попечителя академии, так что мы не расстанемся, – произнес Валентин, ободряюще посмотрев на побледневшую от растерянности госпожу Эмилию, которая нервно комкала в пальцах носовой платок. – Заявление о моей отставке уже передано в министерство магии и лично господину Ханвилю. Ханвиль вздрогнул и вскочил со скамьи – лист гербовой бумаги, исписанный убористым Валентиновым почерком, лежал у него прямо под седалищем и, судя по тонким струйкам дыма, что поднимались от букв, был очень горячим. Кто-то нервно хихикнул – чиновники из министерства магии пользовались в академии искренней народной «любовью», и подпечь им нежные места было всеобщей мечтой. – Поскольку по академическому протоколу в случае добровольной отставки ректор сам должен назвать кандидатуру преемника, – сказал Валентин и посмотрел на Кристиана, – то я предлагаю поставить на голосование кандидатуру господина Кристиана Готто, главы отделения боевой магии. Кто «за»? Прошу поднять руки. Тишина сделалась еще глубже. Ханвиль смотрел на Валентина так, словно не мог решить, что же сделать: вырвать ему глаза или задушить. Должность ректора академии магии – лакомый кусок. Отправляясь сюда, Ханвиль уже предполагал, что разнос Валентина за взрыв на отборе закончится его отстранением, и успел прикинуть, кому из министерских принести в зубах такой подарок, как единственная на материке академия магии. – То есть… под-подождите, Валентин! – Начав заикаться от волнения, госпожа Эмилия поднялась со скамьи, снова села. – Как же так? Вы нас оставляете? Валентин прикрыл глаза. Подумал, что обязательно скажет госпоже Эмилии, насколько он благодарен за ее доброту и душевное тепло. – Я вынужден это сделать, госпожа Эмилия, – ответил он. – Так как в моей жизни случилось еще кое-что. Валентин иногда представлял, как это сделает и никогда не верил, что когда-нибудь все-таки снимет маску. Он понимал, что однажды позволит себе роскошь быть собой и не закрываться от мира и своего прошлого, но не верил в это. А потом в его привычное одиночество свежим весенним ветром ворвалась Дайна, и у Валентина появилось будущее. И маска стала не нужна. Он больше не хотел прятаться. Валентин провел ладонью перед лицом, и маска рассыпалась серебристыми брызгами. Какое-то время все с испуганным удивлением всматривались в его лицо – кажется, никто не мог поверить в то, что видит обычного человека на месте привычного таинственного призрака. Возможно, преподаватели академии думали, что у Валентина вообще нет лица. Наконец Хасимин улыбнулась со вполне определенным кокетством и промолвила с самой обаятельной из своих улыбок: – Да, я вас именно таким и представляла! – Мой отец – Леон Саалийский и Мизеанский, и прочая, и прочая, приказывает мне жениться в этом году, – произнес уже бывший ректор. Конечно, Леон не мог ему приказать то, что имело отношение к личной жизни, а не к безопасности страны, но сейчас Валентин решил все свалить на отца. Эжен встрепенулся, удивленно посмотрел на брата: такого поворота он точно не ожидал. – Как вы все прекрасно знаете, ректор академии должен быть холостяком, тогда ничто не мешает ему посвящать себя науке. А семья в таких случаях это, к сожалению, отвлекающий фактор. Поэтому… кто за то, чтобы поддержать кандидатуру главы отделения боевой магии – прошу поднять руки. – Нет! – все-таки ожил Ханвиль, который до этого рассматривал заявление Валентина об отставке примерно с таким же разумением, с каким баран смотрит на новые ворота. – Вы можете уйти в отставку, но не смеете выдвигать кандидатуру без согласования с министерством магии! Я как представитель министерства не даю разрешения на выборы! «Конечно, не даешь, – мысленно ухмыльнулся Валентин. – Ты уже прикинул, кому притащишь такой лакомый кусочек. Но тебе остается только сидеть и слушать». – Я имею такое право, господин Ханвиль, – равнодушно сообщил он. – Устав академии магии в данном конкретном случае выше министерских постановлений, и вы об этом прекрасно знаете. Итак, господа, прошу вас голосовать. У нас еще четвертая пара впереди. Ханвиля одарили весьма выразительными взглядами. В академии не любили министерских ставленников, очень четко знали, где могут настоять на своем и не собирались упускать этого своего. Кристиан, который до этого сидел, сосредоточенно разглядывая собственные пальцы, посмотрел по сторонам – он считал, что после сегодняшних взрывов ничего хорошего его не ждет. Это ведь его обвели вокруг пальца, подменив содержимое ларца на настоящие бомбы. Какой уж тут ректорский пост – скажи спасибо, что не уволили с позором. Однако все преподаватели подняли руки, и Валентин, ободряюще улыбнувшись другу, сделал то же самое и произнес: – Единогласно. Будем считать выборы состоявшимися. Если ни у кого больше нет вопросов, то заседание закончено. Кристиан, я введу вас в должность в течение недели. Все кончилось. Валентин даже не предполагал, что его жизнь изменится настолько быстро. В голове сделалось холодно и звонко, как бывает, когда морозным зимним днем выйдешь на улицу и какое-то время не видишь ничего, кроме белого безмолвия. Ханвиль поднялся со скамьи и подошел к Валентину – его взгляд был полон ледяной жестокости. Будь его воля, он перегрыз бы бывшему ректору глотку прямо сейчас. – Не думал, что вы из саалийской династии, – процедил Ханвиль. Валентин усмехнулся, собрал забытые бумаги Шайло в аккуратную стопку. – Об этом не надо думать, – ответил он, – это надо знать. О своих идеологических противниках я знаю все. Ханвиль нервно дернул носом, как собака, которая почувствовала добычу, но пока не знала, что это за добыча и где она. И Валентину это не понравилось. О чутье этого сухощавого лысеющего типа, похожего на сверчка, ходили легенды. Валентин знал, что он ни к чему не сможет подкопаться, но все же ему стало тревожно на какой-то миг. Краем глаза он заметил, как Эжен и Кристиан подходят к ним справа – Кристиан что-то заподозрил и теперь готов был прийти на выручку. Одной из его положительных черт была благодарность за сделанное добро. – Я вам не враг, Валентин, – каким-то монотонным, гипнотизирующим тоном заметил Ханвиль. – Но рядом с вами ходит смерть. И вы затеяли опасное дело, когда взялись с ней играть. Ханвиль никак не мог узнать, что в академии была некромантка – окутывая Дайну заклинаниями, Валентин стер все ее следы из общего магического поля. Валентин провел по шраму на подбородке и сказал: – Я уже играл с ней. И выиграл. Желаете пообедать перед тем, как отправляться в обратный путь? У нас сегодня прекрасная баранина на обед. – Министерство этого вам не простит. – Губы Ханвиля дрогнули в улыбке, которая не сулила его врагам ничего хорошего. – И все же будьте осторожны. – Хорошо, – ответил Валентин, радуясь тому, что его отставка и выборы нового ректора прошли настолько быстро. Все могло бы быть совсем по-другому. – Я постараюсь. Раскроить ткань не получилось. Несколько минут Дайна рассматривала большие ножницы и кусок белого хлопка на своей кровати, а потом махнула рукой и решила не рисковать. Не умеешь кроить – так и незачем портить ткань. И, собрав все необходимое для шитья, принцесса отправилась в комнату Карин. Если она помогает Вильме, то, возможно, подскажет и Дайне, как быть с тканью. – Я поговорю с Эженом, – вспомнила девушка слова Валентина. – Он выберет другую девушку, но ты дойдешь до конца отбора. В замке есть кто-то, кто хочет стравить большую часть государств материка между собой – и он не оставит участниц в покое. – То есть тебе нужна просто некромантка? – спросила Дайна, не сводя взгляда с Валентина. Что-то безотчетное кольнуло ее в грудь. – Просто та, которая всех спасет? Валентин тоже сел в постели. Тощий, жилистый, сильный, он показался Дайне статуей, которые вырезают из белых дубов. – Мне нужна ты, – твердо сказал он. – Не забывай об этом, пожалуйста. …В комнате Карин было людно. Она уже успела помочь Вильме раскроить ткань и теперь занималась своим шитьем. Шин Ю сидела в креслице – у нее не было никаких проблем с умением шить, ей просто нужна была компания. Игла так и порхала в ее руках, и по рубашке плыли красные и желтые карпы, расцветали лотосы и журавли взлетали к облакам. – Никогда не видела, чтобы шили так быстро, – уважительно призналась Дайна. – Кажется, мне тоже нужна помощь. – Конечно! – с улыбкой воскликнула Карин. – Давай ткань, сейчас все будет. Уже придумала, что вложишь в рубашку? – Сшить – это не самое сложное, – хмуро заметила Вильма. Ее рубашка была почти готова. Девушка даже не дотрагивалась до иглы, та работала сама, окруженная золотистым сиянием заклинания. – Надо ведь что-то вложить. Сделать рубашку особенной. – Я сделала традиционную вышивку Дальнего Восхода, – сообщила Шин Ю, легким прищелкиванием пальцев растворила иглу и, встряхнув, продемонстрировала всем уже готовую рубашку. – Карпы – символ богатства и долголетия. Журавли принесут на крыльях большое и здоровое потомство. По-моему, красиво. У нас такие рубашки мужчины надевают на свадьбу, а потом на годовщины. Все кивнули. Дайна подумала, что, какой бы красивой ни была рубашка, принц не станет ее носить. Это просто очередной этап отбора невест, когда-то он показывал умения и хозяйственность претендентки, но теперь стал лишь данью традиции. Карин тем временем раскроила ткань, протянула Дайне и посоветовала: – Скажи «иннаммо» и щелкни пальцами, вот так. Меня старшекурсницы научили. Дайна взяла ткань и послушно сказала: – Иннаммо! Над выкройкой появилось золотое сияние, и прямо из воздуха выскользнула игла и принялась проворно шить. Дайна удивленно ахнула: надо же, какое интересное и полезное чудо! Шин Ю понимающе кивнула и принялась аккуратно складывать законченную рубашку. – Да, полезная вещь, – одобрительно кивнула она. – А то мы бы тут долго провозились.