Губы немели, делаясь какими-то чужими, в животе становилось горячо и больно. Валентин снова кивнул. – Да, пожалуй. Иди все время прямо, не заблудишься. – Доброй ночи, милорд, – выдохнула Дайна и пошла к дверям, не чувствуя пола под ногами. – Доброй ночи, – скользнуло по ее затылку. Хлопнула дверь, отсекая зал с камином. Заскользили мимо книжные полки, маленькие яблоки фонариков подсветки, которые бросали рыжие блики на позолоту старых томов. Проплыл зал диковин и редкостей – щербатые пасти невиданного чудовища нестрашно оскалились из-за стекла; скелет двухголового человека медленно поднял и опустил руку. Бежать. Бежать. Скрыться от самой себя, от того, что сейчас наполняло и рвало душу. Дайна опомнилась лишь в оранжерее – вдруг поняла, что наступила ночь, что среди высоких древесных стволов царит таинственный синий сумрак, что она пришла в себя и трепет, который пульсировал в ней, растворился. Принцесса устало привалилась к столбу фонаря, который, покачиваясь, рассыпал во все стороны пригоршни света, и несколько минут стояла просто так, выравнивая дыхание. Влюбляться – это слишком большая роскошь в ее положении. Влюбляться в героя, который спас ее от дракона, в человека, который закрывал ее заклинаниями от монстров и спасал от инквизиции – нет, она не может себе этого позволить. Она расплатилась за его доброту кровью своей невинности – Дайна сердито напомнила себе об этом. Незачем мечтать о глупом и невозможном. Она приехала сюда, чтобы учиться, а не влюбляться в того, кто скрывает свое лицо. Невидимые пальцы скользнули по шее, задержались на позвонке, едва уловимо прошлись по плечу. Дайна вскрикнула, шарахнулась в сторону, обернулась – никого. С дерева упал длинный красно-золотой листок, потом еще один. Вдали медленно капала вода, среди ветвей негромко шелестели птичьи голоса. Дайна была одна в оранжерее. – Все, – сказала она вслух. – Все, хватит. И быстрым шагом направилась к двери – почти бегом. Первокурсников было шестеро. Войдя в малый зал академии в компании Гровира и Аделарда, Дайна увидела двух девушек, судя по румяным лицам и длинным золотистым косам, крестьянского сословия. Компанию им составлял молодой человек с горделивой осанкой дворянина. Все трое были разодеты в пух и прах, все отчаянно нервничали. Аделард едва заметно дотронулся до накрашенной ресницы кончиком пальца и негромко заметил: – Анфалийское княжество. Просвещение туда еще не пришло, вы только посмотрите на их тряпье! Гровир выразительно взглянул на него и так же негромко произнес: – Благородный муж уважает других за красоту и чистоту души, а не за модное платье. Аделард лишь выразительно закатил глаза, видимо, понял, что магия привела его в самое странное и дикое общество, какое только можно вообразить. Впрочем, все сразу же перезнакомились, и напряжение, которое так и искрилось в воздухе, начало спадать. Девушек звали Кьяра и Карин – сестры, бывшие крепостные семьи молодого дворянина Петера, они по-прежнему смотрели на него снизу вверх. – Я хотел пойти по военной части, – признался Петер. – А потом проснулась магия, и вот… Батюшка так расстроился, даже выпорол меня. Аделард вопросительно поднял идеально подведенную бровь. – Хотел, что ли, вбить магию обратно? – поинтересовался он. Кьяра и Карин одарили его хмурыми взглядами исподлобья. Гровир уважительно качнул головой. – В Застепье ценят боевую магию, – сообщил он. – И благородный муж никогда не боится идти по той дороге, которую проложила судьба. Петер лишь вздохнул. – Батюшку это не устроило. Он хотел генерала в семье, а не мага. Это вот девицам в радость… Кьяра и Карин дружно кивнули. – Да! – радостно воскликнула Кьяра. – Нам сразу вольную дали, будем учиться, потом родителей выкупим. – А вы? – спросил Петер, с интересом глядя на Дайну. – Мне кажется знакомым ваше лицо, но я не помню, где вас видел. – В газетах, – беспечно ответила девушка. В конце концов, ей нечего было стесняться и стыдиться. – Я Дайна Девлет, бывшая жена принца Кендрика. Девушки ахнули и поклонились Дайне в пояс. Петер тоже отвесил поклон. – Ваше высочество, – прошептали все трое, и вот тогда принцессе стало страшно неловко: и от этих поклонов, и от испуганно-уважительных взглядов. – Пустяки, – сказала она. – Здесь это не имеет значения, мы все равны перед магией. Я забыла о том, что я принцесса, и вы тоже забудьте. Гровир выразительно посмотрел на Аделарда и негромко произнес: – Вот что значит действительно благородная жена! Напряжение окончательно спало, когда Гровир стал рассказывать о большом конном празднике в Застепье – все кланы собирались у озера Бахнут-ун, и начиналось соревнование: молодые воины скакали на лошадях, стреляли из луков и боролись. Он говорил так горячо и искренне, что все заулыбались, а Дайна почти увидела, как мчатся по степи белые кони с всадниками в алых одеждах, как танцуют девушки – легкие, чернокосые, похожие на невесомых бабочек в своих синих и алых шелковых платьях, как льется в пиалы зеленый чай и рокочуще звучат бубны… Все так заслушались, что даже не заметили, как открылась дверь, и в малый зал вошли преподаватели во главе с Валентином. – Как интересно, – уважительно заметил Валентин. – Вас даже жалко прерывать. Гровир тотчас же умолк и поклонился преподавателям. Дайне вдруг сделалось жарко, в горле пересохло. Сейчас первокурсников распределят по кураторам, начнется новая жизнь… Что, если ее куратором будет Валентин? «Нет! – мысленно воскликнула она. – Нет, только не это!» А душа сразу же взмолилась, не слушая разум: «Пожалуйста, пусть это будет он!» – Итак, первый курс, я рад приветствовать вас в академии, – прошелестел голос из-под маски. – Во всех вас проснулась магия, такова воля судьбы. То, как вы этой магией распорядитесь, насколько усилите и улучшите свой дар – уже ваша воля. Я надеюсь, что вы не утратите его. Кьяра и Карин смотрели на ректора с искренним ужасом. Кажется, они даже дышать забыли от страха. Дайна вдруг подумала, что она одна из немногих, кто видел Валентина другим – живым, чувствующим, настоящим. Человеком, способным любить искренне и безоглядно. – Сейчас магическая сеть, которая окутывает этот зал, выберет вам куратора, – произнес Валентин, и воздух наполнило серебристое свечение и едва уловимый аромат ландыша. – Куратор станет вашим главным спутником и наставником на все годы учебы. Он поможет вам решить все проблемы и ответит на все вопросы. Сразу предупреждаю: никаких авантюр без обсуждения с ним. А то магия иногда плохо влияет на неокрепшие умы. Аделард прикрыл глаза, он хорохорился, но принцесса чувствовала, что ему страшно. Гровир держался спокойно. А в Дайне все звенело и дрожало, но теперь это был не страх, а какое-то обжигающее предвкушение чуда. – Кьяра Шу, – произнес Валентин. – Выйдите вперед. Кьяра послушно шагнула к нему, зажмурилась, и ее губы зашевелились в молитве. Серебристое свечение стало гуще, и в воздухе вдруг вспыхнул огонек и поплыл к голове Кьяры. Карин восторженно ахнула, не сводя взгляда с сестры. Послышался легкий треск, и второй огонек вспыхнул над головой чопорной дамы в темно-синей мантии, которая стояла рядом с Валентином. – Отлично! – произнес ректор. – Быстрый выбор. Кьяра, ваш куратор – госпожа Эмилия. Сейчас вы пойдете с ней. Госпожа Эмилия благосклонно улыбнулась и протянула Кьяре сухую руку, унизанную тонкими кольцами браслетов. – Идемте, милочка, – сказала дама. Когда они покинули зал, Валентин вызвал вперед Аделарда. Его куратором стал низкорослый толстячок, который больше был похож на кондитера, чем на мага. Следующей была Дайна. Она вышла вперед и, бросив быстрый взгляд в сторону Валентина, подумала: «Только не он». И в тот же миг второй огонек вспыхнул над головой высокого молодого мужчины, который держался позади остальных преподавателей. – Прекрасно, – сказал Валентин. – Дайна, ваш куратор господин Александр. Сейчас вы пойдете с ним. Александр одарил Дайну широкой белозубой улыбкой, и она пошла к нему, не зная, радоваться ли тому, что ее молитва услышана, или грустить по тому же поводу. Ее куратор выглядел очень довольным, и, спускаясь за ним по лестнице, Дайна думала о том, сколько времени они проведут вместе на занятиях. Валентин будет лишь ректором академии, а Дайна – обычной студенткой, каких тут много. Лучше забыть ту ночь и никогда не воскрешать ее в памяти. Так и правда будет лучше. – Вы моя третья студентка, – весело признался Александр и продемонстрировал правую руку, украшенную тремя браслетами. – Будете стараться – подниметесь очень высоко. Две мои выпускницы уже купили дома в столице и имеют большую практику. Лестница вывела их к классам; Александр открыл дверь, пропустил Дайну в класс и спросил: – Головные боли бывают? Спонтанные вспышки агрессии? Он был каким-то легким и очень непринужденным, и девушке тоже сделалось легко. Впрочем, она прекрасно понимала, что не воспринимать этого человека всерьез – одна из самых больших ошибок, которые только можно совершить. – Позавчера утром я хотела придушить свою свекровь, – призналась Дайна. – Не знаю, можно ли это считать вспышкой агрессии. Но в основном я спокойна и миролюбива. Александр рассмеялся так, словно Дайна сказала особенно удачную шутку. Принцесса подумала, что он ей нравится. Этот высокий улыбчивый мужчина с добродушным круглым лицом и каштановыми растрепанными волосами, которые никак не желали укладываться в прическу, невольно располагал к себе. – Нет, вы определенно мне нравитесь, – сообщил Александр и добавил уже серьезнее: – Учитесь прилежно, Дайна. Старайтесь. У меня есть выход на министерство магии. Если все пойдет хорошо, я смогу вас туда провести. Дайна хотела было спросить, чем ей придется расплатиться за такую доброту, но не стала. – Это было бы замечательно, – с улыбкой сказала она. – Я буду рада. Валентин решил, что ему повезло: распределение не дало ему нового подопечного, и он этому обрадовался. У ректора академии и без того хватает работы. Когда первокурсники и кураторы разошлись, Валентин спустился в ректорат и посвятил два с половиной часа банальной бюрократии: проверил все документы первокурсников, отправил сообщения в инквизицию и получил желтые листки регистрации новых волшебников. Потом принесли банковские выписки и счета, потом приходил Шайло и жаловался на то, что студенты третьего курса устроили пирушку в Звездной башне, потом… Ректор и сам не заметил, как зазвенели часы – подошло обеденное время. Он набросил на свой письменный стол пелену невидимости, скрывая бумаги от посторонних любопытных глаз, и прошел в другую часть кабинета. Его величество Леон уже гневно сверкал глазами из дымной тучи. Валентин закрыл за собой дверь, и государь тотчас же приказал тем тоном, после которого не хочется спорить: