Человек, с которым она могла быть собой, смеясь, как сумасшедшая, над глупой шуткой. Человек, который понимал ее боль и страхи. Шейн всегда верил ей, не сомневаясь. Далекими отголосками прошлого Вэл вспомнила, как легко и просто волк принял правду о сестре Раза, не подозревая лжи в ее догадках и не пытаясь заставить поверить в обратное. В горле как ком встал. — Я сказал — убери руки! — рявкнул Шейн, резким движением хватая Вэл за запястья и сбрасывая ее ладони со своей шеи. Она зашипела от боли — золотой браслет, впиваясь в кожу, царапнул, оставляя тонкую, чуть заметную красную полоску. Волк оттолкнул ее от себя, не разжимая пальцев. Вэл ступила на шаг назад, пошатнулась, путаясь в ногах, чуть не падая, и тут же прижалась лопатками к прочной надежной стене. Она запрокинула голову, встречая разгневанный, острый взгляд синих глаз. Шейн все еще удерживал ее запястья, до побелевших пальцев стискивая ослабевшие руки. — Не трогай меня, поняла? Я не твой пес! — Ветер из приоткрытой двери заиграл в светлых волосах. Вэл сглотнула. — Ты прав. Ты не пес, — с трудом сказала она, смотря в горящие гневом потемневшие глаза. — Что тебе нужно? Зачем ты явилась сюда? — Обнаженная грудь волка тяжело вздымалась, и волны горячего жара от его кожи окутывали ее, путая мысли. — Ты знаешь зачем, — глухо отозвалась Вэл, рассматривая тонкую светлую прядь, прилипшую к губе Шейна. Хотелось убрать ее, поправить идеальный образ. Шейн едко хмыкнул, чуть наклоняя голову. Глаза его сузились, когда он, понизив голос, вкрадчиво произнес: — Попросить тебя раздеться? У тебя превосходно получается торговать собой, правда? Вэл выдержала его взгляд, полный ненависти, огня, злобы и чего-то еще горького и скрытого глубоко внутри. Слова дались нелегко, эхом безумия играя внутри. — Если ты хочешь, — прошептала Вэл, не отводя взгляда, — если ты простишь меня… Пару ударов сердца Шейн просто смотрел в ее лицо, а затем его брови удивленно поползли вверх, и он, словно опомнившись, разжал пальцы, отпуская тонкие запястья. Глухой смешок сорвался с надменно изогнутых губ. — Мне не нужна подстилка Раза, — с трудом сдерживаемая ярость прорывалась в каждом произнесенном слове, — уходи. Вэл поморщилась, растирая ладонями побелевшие запястья. Хватка у Шейна оказалась сильной. Играть со зверем было опасно, но она не боялась. Пусть это была излишняя самоуверенность или что-то другое, но все внутри говорило о том, что волк не причинит ей боль. Не пес, конечно. Шейн был прав. Дикий, рассерженный волк, куда более искренний в проявлении своих эмоций, чем скрывающий себя от мира черный баргест. — Хватит! — Вэл мотнула головой, короткие волосы защекотали шею и ключицы. Голубые глаза впились в лицо Шейна, рассматривая каждую знакомую черточку, изучая каждую новую морщинку, силясь понять, увидеть в лице мужчины хоть что-то, любой знак о том, как вести себя, как вымолить то, в чем она нуждалась как в глотке свежего воздуха. — Ну, хватит же! Прости меня! Что мне сделать, чтобы ты понял, как я сожалею? — выкрикнула Вэл, стискивая кулаки. — Сожалеешь? — Искреннее изумление появилось на побледневшем лице волка. — Ты совсем обезумела, Вэл? Мне вообще плевать на тебя! — Шейн окинул Вэл презрительным взглядом и отступил на шаг назад. — Ты думаешь, мне есть до тебя какое-то дело? Ты вернулась — молодец. Отсосала у Раза — еще лучше! Видишь, у тебя опять все получилось, теперь ты под его крылом. Что тебе надо от меня? Злые жестокие слова ранили, причиняли боль, до краев наполняя чашу, полную слез. Но за этими словами Вэл увидела сочащуюся кровью от разбитых надежд и подправленную перцем предательства огромную, всепоглощающую боль. Она почти застонала от бессилия, опустившегося на плечи, незримо придавливающего к земле. — Что с тобой не так, Шейн? Что ты несешь? Ничего не было! Его рука взлетела ко лбу, отводя назад длинные волосы. Он на мгновение устало прикрыл веки, глубоко вдыхая. — Да мне плевать, Валлери! — на выдохе сказал он, распахивая темные, почти чужие жесткие глаза. — Все и так знают, что ты его шлюха! Просто… — он взмахнул рукой, — уходи! Шлюха. Какое прекрасное емкое слово. Из уст волка Вэл принимала его как достойное себя наказание. Если это поможет ему, хоть немного убавит сжирающую его боль от предательства, — пусть называет ее шлюхой. И она станет ею. Мысль окатила ледяным потоком. Так что же — вот какова цена прощения? Еще недавно, замирая от одного только взгляда черных глаз, Вэл не представляла в своей жизни ни одного мужчину, кроме Раза, а теперь она готова принять другого, отказываясь от собственных убеждений? Жгут боли скрутился, выворачивая наизнанку. Готова. Потому что она всегда была готова принять Шейна в свою жизнь, с самого начата, обманываясь, искореняя любые мысли об этом, прикрываясь чувством долга, своей любовью к Раза, ставя ее впереди себя, закрываясь ею как щитом. Но теперь, когда любовь отодвинулась, покрывшись глубокими трещинами, она должна была набраться сил и признать очевидное — все, что отделяло ее от волка, стоявшего сейчас перед ней на расстоянии вытянутой руки, — это черные, поглощающие свет глаза. Тонкая стена льда, в кружевных рисунках которого Вэл видела изломанные, искаженные черты Шейна, медленно таяла, стекая прозрачными, как слезы, каплями. Она опустила голову, скрываясь за упавшими на глаза волосами. Все внутри сжалось, и понимание сокрытого ранее застучало в висках, сдавило грудь, вынуждая приоткрыть пересохшие губы и тихо произнести: — О чем мы? Мы будем выяснять, шлюха ли я? — Вэл горько усмехнулась, поднимая глаза на тяжело дышавшего волка. — Тебя задевает, сплю я с ним или нет? Шейн побагровел, кровь прилила к его лицу. Вэл увидела мелкие капельки пота, едва заметные, выступившие на высоком лбу. Мужчина стиснул зубы, желваки заиграли на его скулах. — Задевает? — с трудом сдерживая себя, процедил он. — Закрой свой рот, малышка! Вэл вздрогнула, чувствуя, как дрожь окатывает тело, спускаясь вниз. Малышка. Слово, которым называла ее Мадам. Тогда оно звучало совсем иначе, неся в себе нежность и заботу. А потом так назвал ее Зен. И теперь Шейн, пусть и несознательно делая больно, желая унизить, будто повторяет за ним, идеально копируя даже презрительную интонацию. — Вот как? — Вэл вздернула подбородок, протянула руку и, ведомая застившей глаза злостью, с силой толкнула Шейна в плечо, ощущая, как жар его кожи обжигает вспотевшую ладонь. — Ты же теперь в свите Раза, прощенный и поднятый из грязи. — Она сжала губы, делая шаг вперед, наступая на Шейна, совершенно не страшась возможной расплаты, не думая ни о чем. — Гордишься своим новым положением? И, наверное, дружишь с Зеном. И сколько раз вы с ним делили любовниц? Волк обомлел, изумленно рассматривая полное гнева лицо, а потом дикая ярость поглотила его. Он вскинул руку, вцепляясь Вэл в горло. Она засипела, больно ударившись затылком, когда Шейн пригвоздил ее к стене. — Замолчи! — сквозь стиснутые зубы проговорил волк. Рука его, держащая девушку, сжалась. Вэл задрала голову, снизу вверх смотря в гневные синие глаза. Светлые волосы беспорядочно падали по обе стороны красивого ожесточенного лица. — Вы разные, а замашки… — Вэл с трудом сглотнула, чувствуя боль в горле, — одни и те же! Шейн зарычал, и этот рык был вовсе не похож на тот, который мог бы издать человек. Животное просыпалось в нем, показавшись промелькнувшими по его груди и шее маленькими юркими змейками. — Интересно, а что ты сделал Раза… что он простил тебя? — Вэл упрямо смотрела в прищуренные глаза, забыв в пылу гнева все инстинкты, кричащие о том, что до края совсем немного. — Может… — слова давались с трудом, продираясь сквозь опутанное терном горло, — это ты отсосал ему, а? — Заткнись! — рявкнул Шейн, с силой сжимая ладонь и еще больше сдавливая ей горло. Вэл вцепилась пальцами в держащую ее руку, ногтями царапая запястье. Черные точки мушками замерцали перед глазами, она захрипела, втягивая воздух сквозь приоткрытые губы. Страх коснулся сердца, слабо, неуверенно просыпаясь. Белый бугристый шрам на ровной гладкой коже. Вэл увидела его, выхватывая ниоткуда, недоумевая, как не заметила его ранее. Она застонала от боли и вытянула вперед дрожащую руку, ладонью накрывая маленький, почти незаметный след былого на груди Шейна. Волк дернулся, лицо его исказилось, губы скривились, и он, толчком откинув от себя Вэл, разжал пальцы. Она едва не рухнула вниз, хватаясь руками за саднившее горло. Легкие горели, наполняясь воздухом. — Ты обвиняешь меня… — прошептала Вэл, приваливаясь боком к стене. Она тяжело дышала, слушая свистящие звуки в собственном горле, — а сам такой же предатель! Ты предал своего вожака, а я защищала его, как должен был делать ты, Шейн! Волк вновь зарычал — только на этот раз тихо, отворачивая голову, не желая смотреть на вжавшуюся в стену Вэл. — Какого демона тогда ты просишь у меня прощения? — сдержанно, овладевая эмоциями, спросил он. Вэл бросила на него краткий взгляд, замечая, как высоко поднимается его грудь, как крепко сжаты кулаки. Ему было тяжело — Вэл видела, с каким трудом он успокаивает собственного зверя, почти взявшего над ним контроль. Он не был таким хладнокровным, как Раза, не мог держать под контролем свою ярость, не мог играть роль, сгорая внутри. И Вэл была благодарна ему за это. — Я не за волков прошу. За… — Вэл кашлянула, прочищая горло, — тебя. — Ты ненормальная. Правда, — качнув головой, пробормотал Шейн. Он поднес ладонь к лицу и прикрыл глаза, потирая переносицу. Дыхание его становилось спокойнее, и Вэл, будто зачарованная, смотрела, как сквозняк, гуляющий по дому, медленно шевелит светлые длинные волосы. — Прости, что причинила тебе боль. Я думала, ты мертв, — сдавленно пробормотала Вэл, не отнимая рук от ноющей шеи. Шейн обернулся, награждая ее непроницаемым, совсем не по-волчьи чуждым, кошачьим взглядом.