— Человеческая девчонка! — фыркнул он, наблюдая, как Вэл сжимается от его пристальных глаз. — Ты даже убивать не умеешь. Вэл нервно задрожала, дерганая улыбка изогнула губы. Она покачала головой, не в силах сдерживать рвущийся наружу смех. Убивать она научилась. Как много крови на ее руках? Пусть крови недостойных, убогих, жалких, с черной прогнившей душой, но алый цвет всегда оставался алым, сколько бы разящее из тени лезвие ни касалось слабой плоти. — Теперь — умею. — Вэл прижала ладонь тыльной стороной ко рту, крепко зажмуривая глаза. — Хотя что я могу против оборотня? Я, кажется, уже начинаю привыкать к боли. Она слышала свой голос: дрожащий, чужой, неестественный, не принадлежащий ей. Все рушилось на глазах. Она пришла сюда, не надеясь на радушную встречу, но втайне желая ее. Вэл думала о многом, представляя себе разговор с волком, проигрывала в голове слова, которые хотела сказать ему, но представшая перед ней реальность окунула с головой в ледяную полынью. — Правильно. Привыкай, — немного помолчав, сказал Шейн. Голос его, почти без яда, звучал непривычно спокойно. — Теперь тебе часто будет больно, или ты думаешь, что Раза больше не тронет тебя? Вэл медленно выпрямилась и с шумом выдохнула, приваливаясь к стене спиной. Она обхватила себя руками, сдерживая медленно покоряющую тело лихорадку; заскользила под пальцами ткань плаща, сминаемая дрожащими руками. — Тебе какое дело, Шейн? Заботишься обо мне? — тихо, напряженно, не спуская глаз с волка, изучающего ее лицо, спросила она. — Заботиться о тебе? — приподнял брови он. — О человеческой шлюхе? Вэл засмеялась. Голос ее дрожал, смех показался рваным, вынужденным, болезненным. Все возвращалось на круги своя. Как она ни старалась — все всегда возвращалось в исходную точку. Ее миром был забытый богами бордель, а сама она являлась в нем дешевой второсортной шлюхой. — Прости меня, — Вэл подняла влажные глаза, рассматривая небольшой — ровно по ширине тонкого лезвия — шрам на груди Шейна, — и я буду твоей шлюхой. Только твоей. — Голос звучал разбито, смущение вперемешку с болью комом застыло в горле. Она медленно подняла голову, встречая изумленный взгляд синих глаза. — Наверное, все, что я хорошо умею делать, — это быть преданной. Да, Шейн? Время остановилось. На мгновение весь мир, вся ее жизнь сосредоточилась в застывшем, словно выточенном из мрамора лице волка. Дверь тихо хлопнула под порывом ветра, закрываясь. — Ты не в себе, — уверенно произнес он, разрушая наваждение, — ты ведешь себя как дешевка! Вэл взорвалась. Эмоции хлынули из нее потоком, отодвинув разум, мысли, доводы, всю возможную логику. — Да мне плевать, Шейн! Плевать! Я полтора года думала, что ты мертв! — Вэл подалась вперед, заставляя себя оторваться от спасительной стены. — Вся моя проклятая жизнь!.. Вся я! Ты даже не представляешь… Мне плевать, я сделаю все, чтобы ты… Она замолчала, растеряв слова. Глаза сверкнули темным, когда она приблизилась к нему и, ведомая инстинктом, дотронулась до его груди. Ненормально горячая кожа обожгла. — Я хотела увести тебя с собой, а вместо этого ты… Я думала, что убила тебя! Я чуть с ума не сошла, я… Шейна затрясло. Вэл увидела это по его рукам, почувствовала своей кожей, казалось, воздух вокруг волка накалился, вибрируя. — И теперь ты, ведомая чувством вины, предлагаешь мне себя? Раза в курсе? — с трудом проговорил Шейн. Голос его звучал хрипло, прерывистое дыхание сотрясало широкую грудь. Страдание Шейна непонятным образом облегчило собственное страдание Вэл. Она внезапно со всей ясностью поняла, что волк нуждается в поддержке, возможно, даже больше, чем она сама. Вэл сделала последний шаг, наклонила голову, прижимаясь щекой к его обнаженному плечу. Шейн заметно дрогнул, задерживая дыхание, когда она обвила руками его талию. Он задрожал еще сильнее. Вэл ничего не могла прочесть в его глазах, скрытых от нее светлыми волосами. Волк не был таким высоким, как Раза, но его роста и ширины плеч хватало, чтобы она с внутренней мукой знакомо почувствовала себя слабым человеком рядом с опасным зверем. Глубокий вздох поднял грудь Шейна, он стиснул челюсти, пытаясь вернуть себе самообладание, стоял, не двигаясь, позволяя обнимать себя, смотря в сторону, будто не замечая прижавшуюся к нему Вэл. — Забудь про Раза, — сказала Вэл, прикрывая веки, касаясь щекой гладкой кожи, — я просто еще один член его стаи и больше никто. Ничего нет и не может быть, — она говорила тихо, напряженно и очень-очень искренне. — Он настоящая тварь, Шейн. Он убил… мальчика, который… Голос сорвался, она замолчала, кусая губы. Никаких сил не осталось, чтобы вспоминать, как кроваво-красный цветок распустился на шее Никса. И все это — благодаря ей и ее гордости. Некого было винить. Хотелось закричать, выплескивая боль наружу, но Вэл только сильнее вжалась лицом в плечо волка, приоткрытыми губами касаясь нестерпимо горячей кожи. — Я видел, — удивительно мягко и тихо прозвучал голос Шейна. — Я пытался остановить его. Вемир тоже. Но Раза всегда слушает только себя. Мне жаль, что так вышло. — Мне тоже, — прошептала Вэл, медленно отодвигаясь от Шейна. Пальцы скользнули по талии, чувствуя крепкие напряженные мышцы. Последний штрих — касание по кромке мягких штанов, легкое сожаление, и она, отстраненная и опустошенная, опустила руки вдоль тела, поднимая голову и осторожно заглядывая Шейну в побледневшее лицо. — Мне очень жаль, что я обманывала тебя. Но я не врала, когда… Шейн резко повернулся к ней, глаза его сверкнули синей бурей. Неожиданная перемена ударила глубоко внутри, рождая ураган, вихрем закрутивший едва осевшие в глубине эмоции, вздергивая и одновременно разрушая. — Когда — что, Вэл? Когда играла со мной в любовь? Ах да! Ты же так и сказала мне — любви нет. — Волк, бледный как полотно, с горящими гневом глазами поднял руку ко лбу, рассеянно вытирая выступившие капельки пота. — Тогда в чем ты не обманывала, а? Может, в том, когда прекрасно изображала страдание? — Едкая дрожащая ухмылка на красивом лице отдалась тоскливой болью. Шейн поморщился, отводя взгляд от Вэл, точно ему было неприятно смотреть на нее. — Или когда делала вид, что тебе плохо с Раза? А может быть, когда предлагала помочь убить его? У нее на миг перехватило горло. Она поперхнулась, закашлялась. Грудь сдавило, Вэл еле смогла сделать вдох, ощущая, как вспыхивает знакомое пламя, так часто и с удовольствием пожирающее ее внутренности. — Шейн! Я бросила его и пошла за тобой! — Вэл рывком ступила к волку, вскидывая вверх руки и обхватывая его голову ладонями, разворачивая к себе, заставляя взглянуть в глаза. — Бросила Раза! Бросила все, что он давал мне — ради тебя! Я не могла позволить тебе умереть! Пальцы мелко дрожали, Вэл чувствовала мягкие волосы под своими руками, ощущала напряжение волка, передавшееся ей, окатившее волной лихорадки. — И что это значит, мать твою, Вэл? — Частое дыхание выдавало волнение Шейна. Он облизнул нижнюю губу, не моргая смотря в ее безумные влажные глаза. — Что это значит? Неуверенный, с еле заметной хрипотцой голос перевернул все внутри. Вэл стиснула пальцы, чувствуя, как скользят волосы под ее руками. — То, что ты дорог мне. А что это, по-твоему, должно значить? — прошептала она, с трудом разлепляя губы, почти не слыша свой голос. Шейн молчал, смотря ей прямо в душу. Синие глаза казались погруженными во мрак, из которого не было пути назад. Вэл моргнула, чувствуя, как обреченность показывает свои клыки. Молчание затянулось, становясь болезненным. Оно ощущалось кожей, оседало в горле, гулко шумело в голове. Удар сердца, болезненно отдающийся внутри. Еще один. А потом волк принял Вэл в свои объятия неожиданно, порывисто, словно сбросив невидимые оковы, крепко сжав ее плечи сильными руками. Она застонала от тихой боли в стиснутых ребрах. Пальцы Шейна нашли ее голову, зарылись в густые волосы, сжимая каштановые пряди, заставляя запрокинуть голову. Вэл заскулила, кусая губы, прикрывая веки, чувствуя, как катятся жаркие, душащие ее слезы. — Чувство вины, да? — прерывисто, явно с трудом совладав с собой, шепнул волк, пряча лицо за ее ухом, шумно вдыхая аромат волос. Мягкие губы скользнули по виску, касаясь кожи. — А разве это не сильнее всего остального? — Вэл смотрела невидящим взглядом куда-то вверх, руки ее обхватили его шею. Тихие горькие слезы текли из глаз, теряясь под подбородком. Дрожащие неуверенные пальцы перебирали светлые длинные пряди. Волосы играли в ладонях, и она чувствовала, как еще немного, и сердце не выдержит, разрываясь от наполнявших его эмоций. Все смешалось: едкая вина, удушающая боль, горькое предательство, опаляющий жар потери и долгие, скрываемые, невыплаканные слезы. Вэл больше не могла различить одно от другого. Шейн стиснул ее кожаный плащ, случайными, неосторожными, грубыми движениями задирая его вверх, сминая, вжимая ее в себя, делая больно, но Вэл была благодарна ему за эту боль. Глухое биение крови в ушах, сердце, замирающее от прикосновений, тепло прижимающегося тела и ощущение дыхания в волосах — Вэл потеряла себя и никак не могла найти. Она предпринимала попытку за попыткой и каждый раз терпела крах, растворяясь в обнимающих ее руках. — Уходи, — прошептал Шейн, невесомо касаясь губами ее уха, — просто уходи. — Нет, — ощущая вкус соли на губах, чуть слышно ответила она. — Ты не понимаешь, в какие игры ввязалась. — Ладони Шейна гладили ее спину, несмело касаясь поясницы. — Уходи. Прошу тебя. Вэл упрямо мотнула головой и тут же тихо заскулила, ощущая, как Шейн крепче сжимает ее, не понимая, что причиняет боль. — Уходи, — шепнул волк, зарываясь лицом в густые, потерявшие длину волосы, глубоко вдыхая, — уходи, пожалуйста. Она молчала, прикрывая веки с замершими на ресницах каплями слез. Тихое, не нужное ей слово кружилось вокруг, как маленькая птичка. Уходи. Вэл открыла ясные голубые глаза, и оно исчезло, растаяв в воздухе. — Что это, Дэни? — Вэл остановилась посреди комнаты, удивленно рассматривая большой, крепко сколоченный деревянный ящик, водруженный на стол. Дэни улыбнулась и небрежно махнула рукой.