– И много ты об этом знаешь? – спросил он, насторожившись. – Достаточно. Атура покачал головой: – Шира, пойми, для твоей же безопасности было лучше не посвящать тебя во все это. – Ты вышвырнул меня из тронного зала. Ты хоть представляешь, что Тарос сделал бы со мной? Не смей говорить мне о безопасности! – Я сделал это, чтобы сохранить видимость, – ответил он. – Но, поверь, я не позволил бы ему тронуть даже волоска на твоей голове. Атура протянул ко мне руку, но я отстранилась, прошла мимо него и остановилась перед его столом. – Почему я должна тебе верить? – спросила я. – Ты обманывал меня все это время. И что там с Сумеречным камнем? Это ты послал Тароса к границе, чтобы убить меня и принести камень тебе? Лоб Атуры изрезали морщины. – Ты веришь, что я способен на нечто подобное? Тот факт, что я чувствовала себя гораздо увереннее, когда нас разделяло хоть какое-то расстояние и еще желательно, письменный стол, послужил достаточным ответом. Я смотрела прямо ему в глаза, и огонь, пылавший в них, грозил поглотить меня. Атура был мужчиной, который привык брать то, что хотел. Мужчиной, который, казалось, бесстрашно достиг своих целей и был готов пойти на самые крайние меры. Именно это качество в нем вызывало во мне симпатию, но теперь оно заставило меня содрогнуться. – Да, – был мой ответ. Едва я произнесла это, как его лицо словно обмякло. Всего на долю секунды. Как будто одного моего слова было достаточно, чтобы целый мир рухнул. От мужчины, которому никто не мог причинить вреда, не осталось и следа. Однако момент слабости прошел так же быстро, как наступил, и Атура отвернулся от меня. – Мне больно это слышать, – холодно сказал он. – Но хорошо. Я понимаю, что ты расстроена и у тебя есть вопросы. Думаю, я обязан тебе некоторыми ответами. Даже если я просто пытался защитить тебя от правды. Атура бросил на меня беглый взгляд. Наверное, чтобы оценить мою реакцию. Я была совершенно сбита с толку и растеряна. Кому я могла доверять? Я не знала, где скрывалась правда, а где – ложь. Ему и правда больно слышать, что я верила, будто он приказал убить меня? Или он обманывал меня, так же как и всех остальных? Как свою невесту и своих подчиненных. И, наверное, даже саму королеву. – Тогда объясни мне, – предложила я. Атура кивнул и снова шагнул ко мне – так внезапно, что мне пришлось взять себя в руки, чтобы не отпрянуть от него. Я не хотела показывать ему, насколько я напряжена в его присутствии. Но притворяться так хорошо, как он, я попросту не умела. Сжав губы, он слегка приподнял руку, желая коснуться меня, но снова опустил, когда понял, что доверия между нами больше нет. – Это не должно было зайти так далеко, – сказал он. – Я использовал тебя, я манипулировал тобой, и мне очень жаль. Это было ошибкой. Теперь я ясно это вижу. Когда Мурайя избрала тебя, я увидел в этом шанс. Шанс изменить будущее Фархира. Я так сильно этого хотел, что подтолкнул тебя в том направлении, куда ты, возможно, никогда не пошла бы добровольно. А когда ты получила задание вернуть в Фархир Сумеречный камень, я подумал, что это знак. Знак того, что Мурайя на нашей стороне. Ты понимаешь? Но пока не был готов объяснить тебе, что это значит. Я больше не мог подвергать тебя опасности. Поэтому я сказал тебе ровно столько, сколько нужно. Чтобы защитить тебя. Атура придвинулся ко мне еще ближе. Последние слова мужчина произнес голосом, граничащим с шепотом. Его взгляд задержался на мне, и я почувствовала, что под этим взглядом мое сердце начало биться быстрее. Я никак не могла сопротивляться притягательности его обаяния. Ноги не слушались меня, я просто стояла и смотрела на него, не двигаясь с места, когда рука Атуры коснулась моей щеки. – Я не знаю, что происходит между нами. Взгляд мужчины исследовал мое тело снизу вверх; коснувшись губ, он замер на мгновение, а потом встретился с моим. Глядя мне в глаза, Атура заговорил снова: – И я не знаю, чувствуешь ли ты то же самое. Но я почувствовал это с самой первой нашей встречи. И это чувство лишает меня сил, но в то же время делает сильнее, чем когда-либо. Одно его прикосновение – и я забыла обо всем, что произошло. Я стояла перед ним как в трансе. Но этого нельзя было допускать. Я не должна была и дальше позволять манипулировать собой, поэтому просто отвернулась от него. Как ему удалось так вскружить мне голову? – Так что там с камнем? – спросила я необычайно хриплым голосом. Выпрямившись, Атура глубоко вздохнул. Потом он оперся на письменный стол. – Когда-то Сумеречный камень принадлежал ночным альбам, – начал Атура. Он заметил удивление, мелькнувшее в моих глазах, и на его губах заиграла легкая улыбка. Потом взгляд мужчины устремился куда-то вдаль. – Высокородные альбы выкрали его и преподнесли в дар людям. Те немногие из Высших, кому известно об этом, станут отрицать, но когда-то в Фархире существовал Орден ночных альб. Десятки храмов и жрецов, посвященных вере в Мурайю. Сумеречный камень был самым ценным их артефактом. Считалось, что он – слеза Мурайи. Но однажды ночным альбам запретили служить нашей богине. Храмы были разрушены, жрецы – убиты, и прошлое ночных альб окутал покров всеобщего молчания. Сегодня уже никому не известно, что когда-то они были не просто кучкой дикарей. Никому, кроме немногих посвященных. Тем, кто стремится возродить Сумеречный Орден. И я вхожу в их число. Неужели это возможно? Неужели Мурайя действительно была на нашей стороне? Неужели она назвала мое имя жрецам, чтобы я вернула Сумеречный камень тем, кому он принадлежал? Ночным альбам, моему народу. Если этот древний Орден будет возрожден, то это окажет огромное влияние на весь Фархир. В результате измениться может абсолютно все. Прежде всего репутация и авторитет ночных альб. Однако Атура и его последователи могли добиться этого только в том случае, если у власти будет королева, на которую он мог оказывать влияние. Такая, как Майла, которая доверяла ему, не зная, что она, как и я, была лишь пешкой в шахматной игре Атуры. Лисандр в этой игре оказался лишь случайной жертвой, которую пришлось принести, чтобы освободить народ ночных альб от многовекового гнета. Эта мысль осела в моей груди тяжелым грузом. Еще несколько дней назад я собственными руками забрала бы человеческую жизнь, чтобы освободить себе подобных. Но теперь все было иначе. – Значит, ты жертвуешь наследным принцем людей, чтобы узнать, где находится Сумеречный камень? – уточнила я. – Рискуешь развязать войну. – Как только защитная стена будет обновлена, чужаки не смогут проникнуть в Фархир. Войны не будет, и принесение в жертву разума одного-единственного человека, чтобы освободить целый народ, – это цена, которую каждый ночной альб должен быть готов заплатить за это. Особенно если это человек, который уже вошел в нашу страну и найдет дорогу назад, несмотря на магическую защиту. Ты так не считаешь? Я покачала головой. Я уже держала кинжал, готовый к удару, над телом Лисандра в стремлении выполнить свою задачу – и все из-за смутной надежды улучшить репутацию ночных альб. Но сейчас мне просто не хотелось осознавать, что Лисандр потерян навсегда. Я не хотела признавать, что виновата в том, что они с ним сотворили. И не важно, что это значило для моего народа. – В нем осталось еще хоть что-то? – тихо спросила я, всматриваясь в глаза Атуры. – Или твои люди оставили лишь пустую оболочку? Атура не ответил. Он лишь взглянул на меня, но его взгляд сказал все, что мне нужно было знать. Они ничего не оставили Лисандру. Ничего, что еще можно было бы спасти. А зачем? Если то, что сказал Атура, было правдой и принц действительно смог бы найти дорогу обратно в Амберан, то живой и пребывающий в здравом уме Лисандр представлял для нас слишком большую опасность. – Шира. Ты ведь понимаешь, почему я должен был так поступить, правда? – Нет, – возразила я. Мне хотелось оказаться от него как можно дальше, чтобы получить наконец возможность прояснить голову и собраться с мыслями. Но вдруг Атура схватил меня за запястье, и я подняла на него глаза. – Я не хотел делать тебе больно, – заверил он. – Неужели этот человек для тебя важнее собственного народа? Я невольно покачала головой. Лисандр не должен был оказаться для меня важнее ночных альб, но знать, что он сейчас находился в таком состоянии, было выше моих сил. Я перевела взгляд на пальцы Атуры, крепко обхватившие мое запястье, а потом снова посмотрела на него: – Отпусти меня. Атура отрицательно мотнул головой: – Не могу. – Он поднял свободную руку, желая погладить меня по щеке, но я уклонилась от этого прикосновения. – Ты не представляешь, какая ты красивая, – мягко улыбаясь, произнес Атура. Его хватка стала мягче. Он снова попытался коснуться моей щеки. Я не ведала, что со мной происходит, но и на этот раз позволила этому случиться. Дрожь пронзила мое тело, когда пальцы Атуры скользнули по моей коже. Я чувствовала, как манящий взгляд мужчины обволакивает меня, притягивая к себе еще ближе, так, что скоро я почувствовала его дыхание. Атура, прикрыв глаза, разомкнул губы, и все во мне неистово желало, чтобы это случилось. Разум словно отключился. Подняв руку, я положила ее мужчине на грудь, чувствуя, как спокойно бьется его сердце – в совершенном противоречии тому, что сейчас происходило между нами, – и оттолкнула его от себя. С трудом сглотнув, я остановилась, чувствуя себя словно в тумане. Дыхание мое участилось. Я вся пылала, как в огне, от непонятного жара и чувствовала, как кружится голова. Отвернувшись, я ухватилась за стол и уперлась взглядом в деревянную столешницу. Как ему это удавалось? Как Атура мог быть настолько искусен в том, чтобы привлечь к себе даже ту, что знала об опасности, исходящей от него? – Ты помолвлен, – напомнила ему я. – Но только для виду. Майла ничего для меня не значит. Она… – Только инструмент вроде меня? Я подняла взгляд, и он по какой-то случайности вдруг задержался на стеклянном флаконе, который Атура пытался от меня спрятать. Я уже успела совершенно забыть о нем. На этикетке стояли знакомые мне иероглифы, обозначающие, что в бутылочке находится лекарство, но растения, тонкими линиями изображенные на оборотной стороне, говорили об обратном. Кто-то, не так хорошо разбирающийся в травах, как я, не смог бы ничего понять. Я же без труда смогла распознать эти растения. Ягодный тис, смертоносный паслен и ракитник – из них изготавливали смертельные яды. – Я никогда не видел тебя такой, – словно издалека донесся до меня голос Атуры. Для кого был предназначен этот яд, и почему Атура прятал его от меня? Может, он был предназначен для меня, если я выступлю против него? Или для Майлы, если она вдруг узнает правду? – Шира, ты и я, мы… – продолжал он, но, заметив, куда устремлен мой взгляд, осекся. Атура перевел взгляд на пузырек, затем на меня, и я попятилась от мужчины, когда его лицо окаменело. От привязанности, которую, как утверждал Атура, он испытывал ко мне, не осталось и следа. Он словно сбросил маску. Маску, которую я с таким удовольствием принимала за истинное лицо, словно желая быть обманутой. Я так сильно хотела верить ему – но теперь все это прошло. Постепенно до меня дошло, что все, что рассказал мне Атура, могло быть лишь очередной ложью. Этот мужчина не мог не манипулировать; интриги и плетение паутины лжи вокруг всех, кто его окружал, были у него в крови. Но яд выдал Атуру, и хотя я еще не знала, что стоит за всем этим, взгляд командира не оставлял сомнений в том, что он, не колеблясь, убьет меня, чтобы защитить свою тайну. Я как раз собиралась броситься к выходу, когда за спиной Атуры открылась дверь. Вошла горничная, и Атура, который, как мне казалось, только что был близок к тому, чтобы заставить меня замолчать раз и навсегда, отступил назад. Девушка вошла, прикрыв дверь локтем. – Прошу прощения за опоздание, – извинилась она и повернулась с подносом к нам. И, испугавшись, застыла на месте. Это была Амана, горничная королевы. Едва я узнала ее, мысли понеслись галопом, опережая бешеный ритм моего сердца. Что она забыла здесь? – Мне… мне стоило постучать, – неуверенно произнесла Амана. – Просто думала, что вы уже ждете, а я припозднилась. Прошу прощения. Я не вовремя? – Нет, все в порядке, – ответил Атура, глядя, впрочем, не на горничную, а на меня. На его губах появилась едва заметная улыбка. Это выглядело неправильно и потому – угрожающе. – Мой чай, – объявил он. Его испытующий взгляд был по-прежнему прикован только ко мне. Очевидно, он заметил, насколько я обеспокоена. Поднос в руках Аманы выглядел точно так же, как тот, что горничная относила королеве. Даже запах чая был тем же. Шалфей и ромашка. Кроме того, я сомневалась, что Амана, будучи личной прислугой королевы, нашла бы время угощать еще и командира кровопийц. Вряд ли у Атуры не было собственных подчиненных, в обязанности которых входило бы приносить ему чай. А еще этот яд на столе. Насколько вероятным могло быть то, что Атура чисто случайно ожидал служанку королевы вместе с ее чаем именно тогда, когда у него на столе в неправильно подписанном пузырьке стояла ядовитая смесь? Разве не было более очевидным, что он достал склянку, поджидая Аману? Аману со свежезаваренным чаем королевы. Но этого просто не могло быть. Атура ни за что не стал бы отравлять королеву. Или стал бы? Я не хотела в это верить. Весь этот поток мыслей хлынул через мой разум в один миг, и мне казалось, что Атура мог прочесть каждую из них. Но ни со своими выводами, ни с тем, что этот мужчина читал меня как открытую книгу, я ничего поделать не могла. – Тогда мне лучше уйти, пока он не остыл, – сказала я чуть более поспешно, чем собиралась. Сердце мое бешено колотилось, руки стали липкими, и я боялась, что не выйду из этой комнаты живой, окажись моя догадка верна. Если он действительно отравлял чай королевы, то каждая секунда, в течение которой я оставалась беззащитной перед Атурой, могла стать моей последней. – Останься, – попросил он. Впрочем, это звучало скорее как приказ. – У нас еще есть что обсудить. – Не хочу мешать, – отозвалась я, приближаясь к двери. Мой взгляд метнулся к Амане, и я увидела, что у нее на лбу выступил пот. Девушка нервничала не меньше меня. Она дрожала, отчего посуда на ее подносе слабо звенела, и в ее глазах я увидела неподдельный страх.