Я перетащила носилки в защищенное от ветра место, набрала хвороста для костра и сухой травы для розжига и, потерев две деревяшки друг о друга, уже почувствовала теплую струйку первого дымка, когда Лисандр издал тихий стон. Подсунув пылающую траву под кучу хвороста, я осторожно приблизилась к мужчине. Рана на его шее была глубокой, и даже следы укусов на руке выглядели далеко не безобидно. Я обработала их смесью из перетертых листьев крапивы, тимьяна и коры лиственницы, использовав в качестве повязок рукава его рубашки, которые разорвала на лоскуты. В травах я разбиралась и поэтому была уверена, что использовала то, что нужно. И все же я не была целительницей и поэтому мало что знала о том, как ухаживать за ранами. Поэтому могла только надеяться, что моей помощи Лисандру будет достаточно. Молча склонившись над ним, я осмотрела раны и с облегчением увидела, что ткань не промокла. Худшее Лисандр, казалось, пережил. Я уже собиралась вернуться к разведению костра, когда Лисандр распахнул глаза и встретился со мной взглядом. Если он действительно наложил на меня заклинание и тем самым приковал меня к себе, то в этот момент эта магия подействовала в полную силу. Теплота, которой я не ведала раньше, заполнила собой все мое тело. Мои суматошные мысли начали успокаиваться, и я почувствовала, как мои губы расплываются в улыбке. Ни о какой ненависти, которая должна была вспыхивать в каждой уважающей себя альбе при одном лишь взгляде на человека, не было и речи. Как можно быстрее я постаралась придать своему лицу серьезное выражение. Этот мужчина – мой враг. И забывать об этом нельзя. – Что?.. – слабо выдавил он. – Ты потерял сознание, – самым будничным голосом, на который только была способна, ответила я. – Я собиралась… Я хотела вынуть свой Сумеречный камень, но ты ведь принц. И поэтому, вероятно, будешь более ценен в жизнеспособном состоянии. Не пытайся сбежать, иначе мне придется снова тебя связать. Застонав, Лисандр сел на земле и закашлялся. Потом потер свою больную шею. – Где мы? – спросил он. – В Фархире. Языки пламени, потрескивая, взмыли над кучей хвороста, погружая наш лагерь в рассеянный свет, а окружающую местность – во мрак. Лисандр напряженно огляделся. – Невозможно, – пробормотал он. – Мы не могли перейти границу. Ты точно уверена? – Конечно, я уверена, – возмущенно выдохнула я. Уже то, что здесь нигде не воняло человеком, могло служить достаточным доказательством. Не говоря уже о том, что ничто не могло сравниться с красотой Фархира. Хотя, конечно, в сумерках Лисандр вряд ли мог судить об этом. В одном дне пути от нас лежал Харан, к юго-западу от лагеря находился особняк барона фон Эмбрана, а за соседними холмами через идиллические пейзажи Фархира протекали первые притоки реки Харандеш. Я была дома и чувствовала это всеми фибрами своей души. Но по мере того, как я наконец все больше и больше чувствовала себя в безопасности, Лисандр становился все более беспокойным. – С тобой ничего не случится, – успокоила я Лисандра. – Тебе легко говорить, – отозвался он. – Мы здесь, в этой проклятой стране, я ранен и безоружен, а ты можешь в любой момент лишиться рассудка. Кто знает, сколько этих диких тварей выползет из теней, когда огонь погаснет. – Попридержи язык! – рявкнула я на него. – Мы не варвары. Это вы! Вы, люди, хвастаетесь тем, что убиваете нас без всякой жалости, стоит только кому-то из альб приблизиться к вашей границе. Каждому ребенку известно, что Амберан погряз в войнах, голоде и болезнях, поэтому не смей судить нас, тех, кто веками жил в мире. Радуйся лучше, что я оставила тебя в живых. Лисандр посмотрел на меня долгим взглядом. Этот взгляд пронзил меня насквозь, и я была близка к тому, чтобы почувствовать угрызения совести из-за того, что напала на него вот так. Но то, что я сказала, было правдой. По крайней мере, я так считала. Ведь со времен той далекой бойни ни один альба еще не пересек границу добровольно. То, что мы знали о людях, мы знали из легенд и древних сказаний. С тех пор многое могло измениться. К тому же, вопреки моим ожиданиям, я не обнаружила на границе с человеческим царством отрубленных голов убитых ночных альб. И кто знает, какие еще из известных нам историй были преувеличены или попросту ложны? С другой стороны, по дороге в замок Амберана я столкнулась с нищетой, в которой жили люди, а сам Лисандр признал, что нас, ночных альб, люди убивали, считая бездушными. Так что доля правды в древних сказаниях все же была. – Ты должна объяснить мне, – сказал Лисандр. – Ты никакой не подменыш, ведь так? Кроме того, ты не человек и не страдаешь каким-то заболеванием. Но ты и не из тех зверей, что напали на меня в лесу. Ты не мар, ну, по крайней мере, не в том виде, в каком мы их знаем. Я поклялся их… Не они ведь правят этой страной? Лисандр мог говорить совершенно спокойно. В конце концов, о своей клятве убивать маров он уже рассказывал мне раньше. – Я не знаю, что лес сотворил с ночными альбами, которые, по твоим словам, напали на тебя. Я даже не уверена, что ты говоришь правду. Мой неодобрительный взгляд окинул Лисандра с головы до ног, но все, что мужчина смог выдвинуть в свою защиту, – это мягкая улыбка. Улыбка, от которой мое сердце пустилось в галоп. Как ему это удалось? Как будто с помощью того ритуала в лесу этот человеческий принц получил контроль над моим сердцем и теперь мог делать с ним все, что хотел. Даже заставить меня поверить ему. – Значит, вы, люди, думаете, что мы все такие? Лисандр кивнул. – С незапамятных времен никто не входит в Пограничный лес. Легенды гласят, что перейти границу вообще невозможно. По крайней мере, оставшись человеком. Живы и сказания о выжженных землях и мертвой земле. Столетия назад люди воевали с марами. Эти создания нападали на нас по ночам, отнимая во сне наши души. Они убили бесчисленное количество людей и превращали наших детей в подменышей, высасывая из их сердец все хорошее и доброе и обменивая это на собственную тьму, что царила в них самих. Мы выступили против них только тогда, когда объединили все земли под одним знаменем – флагом моего рода. Чтобы раз и навсегда покончить с жестокой войной, мои предки освободили весь Амберан от всех подменышей, сделав это всего за одну ночь. Мары были изгнаны в леса, где и живут до сих пор. Я знала эту легенду, но из его уст она звучала совершенно иначе. Люди считали нас злыми и при этом сами совершали массовые убийства, чтобы освободить от нас свою страну. И это сделали предки Лисандра. Те, чья кровь текла в его жилах. – Ты веришь в ложь, – сказала я. – Мы не те монстры, которыми ты нас описываешь, и, уж конечно, мы ни у кого не похищаем души! Это вы, вы убивали в тот день невинных. В день, который навсегда останется в памяти всех альб. Подменышей не существует. Вы убивали полукровок – полуальб-полулюдей. Вы убили или изгнали их всех, как и нас, ночных альб, и высокородных, которые тогда еще жили в Амберане. С того дня мы избегаем Пограничного леса, чтобы не стать жертвой вашей кровожадности. – Тогда что за существа напали на меня в лесу? – спросил он напрямик. – Если вы избегаете Пограничного леса, почему нападения на людей происходят постоянно? У нас не остается выбора, кроме как защищаться, и если бы мы могли переходить границу так же легко, как, по-видимому, сделали это сегодня ночью, мирный договор уже давно стал бы историей. Ведь мары – не легенда. Они – угроза, которая веками держит Амберан в страхе. Я и сама никак не могла сообразить, как сложить одно с другим и почему лес оказывал на ночных альб настолько сильное воздействие, что они превращались в диких зверей, тем самым подтверждая то, что думали о нас Высшие альбы и люди. Но, в конце концов, возможно, что доля правды была в каждой из легенд. И, возможно, люди были кровожадными монстрами не больше, чем мы, мары, – похитителями душ. Однако признать то, что агрессорами были именно мы, я не могла. Так или иначе, это были безоружные, потерянные альбы, у которых не было другого выбора, кроме как искать укрытия в лесу. Возможно, голод заставил их перейти границу. Возможно, они напали на Лисандра просто из страха. И это он между делом поговаривал о войне. – Точно так же мы думаем о вас, – чуть более вызывающе, чем собиралась, ответила я. – Будь у вас такая возможность, вы бы объявили нам войну. Желание сражаться у вас в крови. Вместо того чтобы защищаться, Лисандр лишь снова улыбнулся своей вымученной улыбкой. Он смотрел на меня так, словно слушал не мои слова, а мысли, которые скрывались за ними. Словно мог видеть меня насквозь. И мне это совершенно не нравилось. – Не ухмыляйся так, – попросила я. Губы Лисандра вновь слегка изогнулись, и я нахмурилась. Он что, смеялся надо мной? Мне показалось, что именно так. – Я не ухмыляюсь, – дружелюбно ответил он. – Я улыбаюсь тебе. Неужели это так плохо? – То, что человек ухмыляется тебе? Да. Для нас, альб, это плохо. Пересечение границы и путешествие по вашей стране тоже не назовешь приятной прогулкой. И то, что мне пришлось тащить тебя с собой, потому что ты помешал мне выполнить мою задачу, не сделало его лучше. От вас, людей, воняет, да и на вид вы не очень-то милы. Улыбка Лисандра угасала, а во мне росло желание извиниться. К тому же то, что его запах был отвратительным, не соответствовало истине. Совсем наоборот. На самом деле в моем представлении чистокровные люди должны были вонять гораздо хуже. К тому же я считала, что они гораздо грубее и, кроме того, уродливее. Ни то ни другое к Лисандру не имело никакого отношения, и из-за этого мне нужно было как можно скорее оттолкнуть его от себя. Лисандр не должен был решить, что мы с ним можем стать друзьями. Ведь, как ни крути, он был человеком, а я – альбой. И в нашей природе было заложено ненавидеть друг друга. – Когда тебя тащат за собой, скажу я тебе, тоже не очень-то приятно, – небрежно бросил Лисандр. Он нащупал повязку на шее и скривился от боли. – Я представлял себе эту ночь по-другому. – Все еще болит? – спросила я. – Думаю, я переживал и более серьезные раны. Но в шею меня еще никто не кусал, – усмехнулся Лисандр. – По крайней мере, с серьезным намерением причинить вред. – А зачем тогда кусаться? – смеясь, спросила я. Лисандр открыл рот, с трудом, казалось, подыскивая подходящий ответ. – Ну-у, когда мужчина и женщина… Ты же ведь не ждала от меня ответа, правда? Я удивленно посмотрела на него. Что он имел в виду? Может, был такой человеческий обычай, когда женщины и мужчины кусали друг друга в шею? Может быть, это своего рода ухаживания? – Ладно, могу себе представить, – буркнула я. И Лисандр снова улыбнулся, словно мог видеть то, что скрывалось за моими словами. Это действовало мне на нервы. Я отвернулась от него. – Тебе стоит немного отдохнуть. Мы отправляемся на рассвете, и на этот раз ты пойдешь на своих ногах. Промолчав, Лисандр откинулся на спину и уставился в небо. Мокрые от пота волосы прилипли к его лбу, грудь вздымалась и опускалась в глубоких, слегка подрагивающих вдохах, и он, казалось, был глубоко погружен в раздумья. Не он один представлял эту ночь по-другому. Я ни за что бы не поверила, что когда-либо столкнусь с человеком, который пробудит во мне что-то помимо ненависти. И при этом у меня были все основания ненавидеть Лисандра. Буквально днем раньше он убил ночных альб. Но я поверила, что он сделал это вынужденно, защищаясь от них. И втайне радовалась, что он все еще был жив. – Небо здесь такое же красивое, как в Амберане, – тихим и задумчивым голосом произнес Лисандр. Я тоже устроилась на земле, и мы отдыхали, лежа у костра, голова к голове. Сколько мы так пролежали, я не знала. В какой-то момент сон, наверное, сморил меня, хотя я твердо решила бодрствовать. Мне показалось, что я моргнула всего раз, но когда снова обратила свой взгляд к облакам, они уже окрасились в красноватый цвет. В свете восходящего солнца весь небосвод был словно охвачен огнем. Зрелище было потрясающим и настолько захватывало дух, что я всегда считала, что лишь Фархир одарен подобной красотой. Но если поразмыслить, причин, почему небо в других местах должно было выглядеть иначе, попросту не было. Граница, отделявшая наши земли друг от друга, не была творением Мурайи. Наши предки отграничили земли произвольно, разделяя то, что когда-то давно было единой страной. Страной, где люди и альбы жили в мире и согласии. И вот спустя столетия мы все еще спали под одними и теми же звездами. Дыхание Лисандра стало спокойнее, и я повернула голову, чтобы взглянуть на него. Глаза мужчины были закрыты. Неужели он действительно спал? Я не должна была позволять себе заснуть. В конце концов, Лисандр был моим заложником, и мне нужно было охранять его. Не мог же он вечно носить в себе Сумеречный камень. Глубоко вздохнув, я закрыла глаза и позволила себе расслабиться. Еще немного отдыха мне не помешает. Так прошло некоторое время, в течение которого мы просто лежали рядом. Вокруг царило спокойствие: тишину нарушал только щебет лесных птиц. Небо постепенно синело: на смену красноватым, а затем пурпурным оттенкам пришла яркая васильковая голубизна. Какое-то время спустя Лисандр тихо застонал. – Ты такая красивая, – пробормотал он. Мое лицо вспыхнуло. Я не ослышалась? Он просто говорил во сне или понимал, что я слышу его? Я приподнялась с земли и склонилась над ним. Казалось, Лисандр и впрямь спал. И, судя по всему, разговаривал сам с собой. Его губы едва заметно двигались. – Прости, – прошептал он. – Винсент, мне так жаль! В уголках его глаз заблестели слезы, дыхание участилось. Поколебавшись, я подняла руку и нерешительно коснулась его лба. Слишком теплого, даже горячего. У него жар! Вероятно, одна из ран воспалилась. Вдруг он мотнул головой, и я испуганно отдернула руку. Пальцы Лисандра сжались в кулаки, а дыхание на мгновение остановилось. – Нет, – забормотал он. – Нет! Он выглядел совершенно напуганным, и я не знала, что делать. Разбудить его? Если он действительно бредил в пылу жара, мне срочно требовалась чистая вода, чтобы очистить его раны, травы для лекарства от гангрены и свежие повязки. Но ничего этого у меня не было, и я отчаянно боялась, что Лисандр умрет у меня на глазах. Этого не должно было случиться! Лисандр поднял руку и протянул ее вперед, как будто хотел кого-то схватить, и я, не раздумывая, взяла ее в свою. Его пальцы сомкнулись вокруг моих с такой силой, что это причинило мне боль, но это, казалось, успокоило Лисандра, потому что он перестал так беспокойно метаться из стороны в сторону. – Я люблю ее, – едва слышно прошептал он. В его голосе сквозило отчаяние, и я не знала почему, но его слова пробудили во мне какие-то чувства. Так, значит, там, откуда он пришел, у него осталась любимая? Скучал ли он по ней? А она по нему? Я не могла не задавать себе все эти вопросы и жаждала получить ответы. Но почему? Мне ведь должно быть все равно. Но не было. – Все будет хорошо, – пообещала я. В горле вдруг образовался какой-то комок, мысли путались. Нельзя было вот так просто сидеть рядом с ним и смотреть, как он страдает. Но оставить его одного, чтобы отправиться за водой и травами, рискуя тем, что он сбежит, я тоже не могла. – Винсент? – позвал он. – Я… я не… – неуверенно начала я.