Она стянула с головы капюшон, и теперь взору принца открылись ее волосы – гладкие, прямые и черные, как ночь. Они напомнили Лисандру блестящее оперение ворона. Глаза девушки казались необычайно большими и круглыми, напоминая кошачьи, а кожа, как он успел заметить еще по прибытии незнакомки, была бледна, как лунный свет. Никогда прежде Лисандр не встречал настолько красивой женщины. Принц застыл, словно завороженный, глядя на девушку и изо всех сил заставляя себя не приближаться к ней. Неужели он не выдержит и дня, не возвращаясь к своим прежним привычкам? Неужели одного только взгляда на красивое личико было достаточно, чтобы он позабыл о предательстве Амелии? Но даже навесь он самому себе оплеух, Лисандр не смог бы отвести от девушки взгляда. Незнакомке не требовалось краситься, чтобы подчеркнуть свою красоту. Она буквально светилась изнутри. Лишних драгоценностей на ней тоже не было. Только тонкая цепочка, словно диадема, украшала ее лоб. Платье девушки, тоже бледно-серого оттенка, подчеркивало необычайно изящное тело и было сшито совсем не по фигуре. Чтобы одежда села по ней, красавице пришлось затянуть корсет так сильно, что концы шнуров чуть не касались пола. Нижние юбки, турнюры и обручи она попросту проигнорировала. Девушка выглядела немного растерянной, но отнюдь не испуганной. Она то и дело поправляла свои волосы, укладывала их на уши, словно ей было что скрывать, поминутно с кем-нибудь заговаривая. Казалось, она что-то спрашивала, но отвечали ей как-то вскользь. Желание рассказать красавице обо всем, что она хотела знать, разрасталось в Лисандре с каждой минутой. Взгляд девушки манил принца, словно по волшебству, и он шагнул к ней. – Давай же, – тихо шепнул он и тут же разочаровался в самом себе. Нельзя же и в самом деле быть таким тупицей. Эта молодая дворянка скорее всего следовала тому же плану, что Фрэнсис и его сестра. Она явилась на торжество в честь принца без макияжа и в таком скромном платье лишь с одной целью – обвести его вокруг пальца. Но он не собирался снова влюбляться по уши не в ту девушку. Никогда больше! Лисандр как раз подумывал о том, чтобы покинуть торжество раньше времени, когда внезапный громкий звон привлек внимание всех присутствующих. Король ударил вилкой по бокалу с вином и ждал наступления тишины. – Мои дорогие друзья, верные подчиненные и враги, что пробрались сюда, – начал он свою речь. Собравшиеся дворяне приглушенно рассмеялись, хотя большинство из них понимало, как много правды кроется за словами короля. – Прежде всего я хотел бы выразить благодарность вам за то, что явились сегодня на это торжество. Это были трудные времена, и нам, нашей стране и народу Амберана, пришлось их пережить. Годы лишений, в которые мы понесли тяжелые потери. Но теперь наконец на горизонте появился проблеск света. Теперь наконец мы можем снова смотреть вперед. Потому что сегодняшний день знаменует наступление новой эры. Это день, когда мы празднуем победу моего сына в большом турнире Агрино. Первую победу среди многих будущих и первый шаг в эпоху мира и процветания. Вспыхнуло всеобщее ликование, и на принца обрушился поток пустых фраз и хвалебных речей. С улыбкой принимая похвалы, Лисандр не мог дождаться, когда все это закончится. За словами дворян читалось столько негодования и злобы, вплоть до отвращения, что это невозможно было игнорировать. Многие из них надеялись на победу Реона и, таким образом, на новое начало – на конец династии королевской семьи, которая после смерти кронпринца Лайноса уже была близка к закату. Король поднял руки, призывая толпу к тишине. – Но не все видят будущее нашей любимой страны в руках моего сына и законного наследника Амберана, – добавил он угрожающим тоном. В толпе вспыхнуло громкое недоверчивое роптание. Даже те, о чьем недоверии королевской семье знали все, были потрясены. И королю снова пришлось заставлять собравшихся успокоиться. – Я, как нынешний и единственный правитель Амберана, считаю своим долгом подавать пример. Для защиты нашей страны – от врагов извне и изнутри – необходима абсолютная лояльность каждого слуги короны. Чтобы обеспечить наше будущее, любая попытка пойти против королевской семьи должна быть пресечена в зародыше. Одобрительные возгласы и на этот раз прозвучали громко, но нельзя было не заметить, как занервничали некоторые из дворян. Даже Лисандр понятия не имел, к чему клонит его отец. Только когда стража у всех выходов из парадного зала обнажила оружие, он заподозрил что-то неладное. Началась суматоха. Кое-кто из дам принялся кричать, а те из дворян, кто более или менее открыто сговаривался против короля, пытались добраться до выходов. Некоторые, намереваясь защищаться, вытаскивали спрятанные кинжалы. Короля, выстроившись в ряд, заслонили гвардейцы; стена вооруженных стражников выросла и перед Лисандром, и в несколько минут почти дюжина дворян была схвачена и вытащена из толпы. Остальные гости, словно стадо напуганных овец, сбились в группки. Поверх голов стражников Лисандр заметил, что среди предателей короля оказался и граф Илеос, отец его соперника по турниру, Реона. Жена графа истошно кричала, пытаясь добраться до мужа, но стража оттеснила ее, а несколько других дворян – удержали. Вся в слезах, она умоляла сохранить ее мужу жизнь. Самого Реона среди гостей не было. В противном случае он тоже был бы арестован и предан королю. Предателей заставили встать перед королем на колени. Однако они казались гораздо менее напуганными, чем должны были выглядеть незадолго до смерти. И вдруг в толпе снова вспыхнули беспорядки. Гвардейцы бросились друг на друга, и король с удовлетворением наблюдал, как три солдата были разоружены и поставлены на колени рядом с дворянами. Только теперь на лицах пленников появился страх смерти. Должно быть, они полагали, что находятся в безопасности, пока среди королевской стражи есть их шпионы. Из-за всех этих волнений принц едва заметил, как в зал затащили еще одного предателя короны. Только когда мужчину поставили на колени между тремя арестованными гвардейцами, Лисандр узнал в нем Винсента. Лисандр не мог поверить своим глазам. Тысячи мыслей пронеслись у него в голове, и сердце подскочило к самому горлу. – Нет! – закричал он, пытаясь протиснуться между стражниками. Винсент не мог быть одним из предателей короны! Не было никого, кто служил бы ей вернее. Лисандр был не единственным, кто протестовал. Его возражения тут же потерялись в гвалте и шуме, разразившихся в зале. Жены, дочери и сыновья пытались добраться до пленников. Но королевские стражники, обнажив мечи, закрыли собой предателей и оттеснили гостей, а с ними – и Лисандра. Тем временем король с удовлетворением наблюдал, как его гвардейцы выстраиваются в ряд позади пленников. – Отец! – вскричал Лисандр. Он должен был остановить короля, пока не стало слишком поздно. Если бы только у него с собой был меч! Меж тем давка стала так сильна, что принц едва мог поднять руку, не говоря уже о том, чтобы одолеть одного из стражников. – Пожалуйста! – умоляла женщина рядом с ним. – Пожалуйста, освободите моего сына. Это, должно быть, ошибка! Король обвел взглядом толпу в поисках Лисандра, но, когда обнаружил сына, разочарование исказило его черты. Вероятно, Набран ожидал увидеть своего сына таким же удовлетворенным, каким был сам. В конце концов, он собирался подавить сопротивление королевской семье лишь во имя Лисандра. Если король и намеревался попросить стражников пропустить к нему сына, то в этот момент он снова отбросил эту мысль. Набран повернулся к мужчинам, стоявшим за спинами пленников, и поднял руку. – Пропустите меня! – потребовал Лисандр. – Пропустите меня к отцу. Наконец ему удалось получить достаточно места, чтобы сделать выпад вперед, схватив одного из стражников за руку, в которой тот держал меч. Лисандр рывком притянул мужчину к себе, и оружие с лязгом упало на пол, когда принц ударил кулаком гвардейца прямо в солнечное сплетение. Юноша оттолкнул пошатывающегося стражника, решительно вышел из толпы перепуганной знати и сквозь давку пробился к отцу. Он не допустит, чтобы это произошло. Только не ради него. Сколькие из этих людей были так же невиновны, как и Винсент? Убить почти дюжину дворян из-за одного только подозрения в качестве всего лишь примера было слишком даже для такого безжалостного правителя, как король Амберана Набран. Когда еще добрых два метра отделяли Лисандра от пленников, и потому принц находился как раз между ними и сборищем дворян, что толпились у него за спиной, отец опустил руку. Гвардейцы выполнили приказ без промедления: мечи пронзили тех, кого назвали предателями. Крики родственников почти оглушили Лисандра; словно парализованный, он, широко раскрыв глаза, смотрел на стоящих перед ним на коленях мужчин. У него перехватило дыхание. Все внутри Лисандра судорожно сжалось, и вид их бледных, блестящих от холодного пота, исполненных страха лиц обжигал его. Все это казалось принцу кошмарным сном. Этого не могло произойти наяву! На долю секунды воцарилась тишина, которую нарушали лишь стоны умирающих мужчин. Взгляд Лисандра был неотрывно прикован к Винсенту, а сердце пульсировало так сильно, что это почти причиняло боль. Винсенту следовало возненавидеть его, но в глазах мужчины не было ненависти. Он смиренно смотрел на Лисандра. Не показывая ни боли, ни паники, он стоял на коленях, пока наконец не упал замертво. Остальные мужчины тоже повалились на бок, и стражники отступили назад. – Что ты наделал? – завопил Лисандр. Принц уставился на своего отца. Он не мог в это поверить. Потеряв власть над собственными мыслями и телом, Лисандр бросился к королю, не отдавая себе отчета в том, что он собирался сделать. – Что ты наделал? – закричал он вновь. – Это ради тебя, сын мой, – заявил король. Мышцы Лисандра напряглись, и ярость охватила его. Он сжал кулаки, твердо решив нанести удар, но прежде, чем он успел добраться до короля, два гвардейца преградили ему путь. – Ты!.. – взревел Лисандр в необузданной ярости. – Я расчистил тебе путь. Никогда не забывай об этом, – заявил король и кивком головы отдал приказ своим людям убрать Лисандра с глаз долой. Затем он шагнул вперед к своим испуганным гостям. – Как я уже сказал, сегодняшний день предвещает новую эру, – начал король. – Нас ждет мирное время, свободное от предательства и интриг. Рано или поздно каждый поймет, как важно было освободить нас от бремени прошлого. А теперь я предлагаю вам последовать за моими слугами в столовую, где вас ждет богато накрытый стол. Прошу! Король указал на главный вход, и двери за обезумевшей толпой отворились. Один за другим дворяне покидали парадный зал, в то время как Лисандр был уведен стражниками через выход на другом конце комнаты, который находился за спиной его отца. – Пусть принц присоединится к празднику, когда успокоится! – крикнул король одному из своих людей. Гвардеец повернулся к Лисандру: – Вы слышали слова короля. – Но это ведь не может быть всерьез! – гневно вскричал Лисандр. Неужели король и вправду требовал от дворян разделить с ним ужин и продолжить празднования после того, как схватил их родственников и приказал лишить их жизни у всех на глазах? Очевидно, так оно и было. Тем самым Набран хотел обеспечить верность тех, кто тоже лелеял идею восстать против короны. Гвардейцы вытолкали принца из парадного зала через боковой выход и закрыли дверь. Лисандр остался один в коридоре, крича от ярости. Размахнувшись, он со всей силы ударил кулаком в стену, но резкая боль, пронзившая его плечо, была недостаточно сильна, чтобы заглушить смятение, раздиравшее его изнутри. Лисандр все еще отказывался осознавать, что только что произошло. К ненависти, которую он питал к отцу, постепенно примешивалось другое чувство: во всем этом была его вина. Его собственная, неоспоримая вина. Он сам довел Винсента до того, что тот ударил его, изменив, таким образом, короне. Но вместо того чтобы попытаться немедленно защитить своего наставника, Лисандр оставил его гнить в темнице. Поступи он иначе – и Винсент был бы жив. Схватившись за голову, Лисандр взъерошил волосы и еще раз перебрал в памяти каждую ошибку, которую совершил за последние несколько дней. Каждую ошибку, которая стала звеном в этой цепи событий. Ничего из этого отменить Лисандр не мог и все же был готов на все, чтобы сделать это. Он глубоко вздохнул. Им овладела пустота, грозившая захватить его целиком. Когда Лисандр развернулся к коридору, он с удивлением обнаружил, что не один. В нескольких метрах от него стояла юная дворянка в пепельно-сером. Словно ей было что скрывать, девушка снова натянула капюшон своего плаща на голову и изучающе смотрела на него. Кошачьим, пытливым, почти звериным взглядом, который в равной степени мог означать как невежество, так и мудрость. Что она здесь делала? Как ей удалось выбраться из парадного зала раньше его? Стражники перекрыли все выходы, и если бы эта таинственная незнакомка была среди тех дворян, которых вынудили покинуть комнату через главный вход, она никогда бы не добралась до этого коридора, миновав половину замка, так скоро. Лисандр оторвался от стены и как раз собирался заговорить с девушкой, когда она скользнула за угол и исчезла. Было в этой молодой женщине что-то странное. Что-то, что совершенно не принадлежало этому месту. Не понимая, что так смутило его, Лисандр последовал за ней. Он тоже свернул за угол, но не нашел ничего, кроме ее плаща. Небрежно сброшенная, накидка валялась на полу. Лисандр опустился на корточки и потянулся к ней, словно убеждаясь, что эта незнакомка и ее одежда – не просто плод его воображения. Он огляделся. Было не так много путей, по которым она могла бы пойти, и, поскольку большинство дверей были заперты, Лисандр выбрал то направление, что показалось ему наиболее разумным. Подальше от королевской столовой и других дворян. Глава 18 Шира Не хватало еще этому любопытному человеку остановить меня. Для этого я зашла уже слишком далеко. Я заметила его еще в тот момент, когда прибыла ко двору. Мужчина наблюдал за мной из окна, и моя первая мысль была о том, что он, наверное, узнал, кто я такая – ночная альба, закутанная в украденные одежды человеческой дворянки. Та, связанная, лежала в одном нижнем белье в своей карете с кляпом во рту, и в любой момент ее могли обнаружить. Так что времени у меня было не так много. По крайней мере, недостаточно, чтобы остановиться и устранить своего преследователя. Я должна была оторваться, если хотела отделаться от него. Коридоры этого замка были извилисты и мрачны. Это облегчало мне задачу, позволяя передвигаться незаметно. В них было достаточно ниш, в которых я могла исчезнуть, и теней, в которые могла нырнуть. И хоть я и ожидала увидеть замок, подобный дворцу Высших в Харане, меня не удивило, что люди обитают в таких темных, чудовищного вида каменных зданиях. Человеческий дворец соответствовал грубоватому виду своих обитателей. Тот факт, что они были склонны вгрызаться друг другу в глотки, словно стая голодных волков в борьбе за пойманную добычу, позволил мне незаметно покинуть прием. В суматохе я скользнула в одну из дверей и к тому времени уже знала все, что было нужно, чтобы найти Сумеречный камень. Это было даже слишком просто. Таких людей, как король Амберана, я повидала достаточно. Мне был известен образ их мыслей, и я знала, где они хранили свои величайшие сокровища. В этом люди совершенно не отличались от альб. От украденного облачения я уже избавилась и теперь переходила от тени к тени в собственной одежде неприметных оттенков. Теперь юбки не шуршали, когда я шла, яркие цвета не привлекали внимания, и слуги, мимо которых я проходила, даже не замечали меня. Я без помех добралась до лестницы, которая, и насчет этого я пребывала в твердой уверенности, вела вниз, в сокровищницу. Иначе зачем ее охранять? Я бросила взгляд через плечо. Моего преследователя не было видно. Но если он все еще у меня на хвосте, я избавлюсь от него не позже, чем миную стражу. Я вжалась в оконную нишу. Лунный свет проникал в окно над моей головой, освещая противоположную сторону, и тень под ним обеспечивала мне достаточную защиту. Я выглянула из-за угла, изучила поведение мужчин и пришла к выводу, что лучше всего их отвлечь. Они казались простодушными и выглядели очень усталыми. Все еще продолжая наблюдать за ними, я приняла решение и выудила из-за пазухи золотую монету. Так что, как ни крути, они и впрямь оказались мне полезны. Я ловко швырнула монету по полу, так что она встала на ребро и прокатилась мимо стражников. Как и ожидалось, они не задумались, откуда взялось золото, а лишь удивленно уставились на него.