Мигом вскочив на ноги, я ощупала свое тело. Отмычки и мешочек с золотом по-прежнему были на месте, но куда подевалась сумка? Сердце забилось чаще, когда я принялась оглядываться по сторонам, постепенно понимая, что скорее всего оставила ее в лесу где-то по дороге. И даже не заметила. Так, может, Тарос был прав, списав меня со счетов в тот момент, когда я переступила границу с лесом? Что-то происходило в этом месте. Что-то, чего я не могла объяснить. Если бы не карета, я, возможно, совсем бы потеряла рассудок. Я поискала экипаж глазами. Карета еще не скрылась из виду, и если я потороплюсь, то, возможно, смогу ее догнать. Это была упряжка из двух лошадей в сопровождении четырех всадников. Я могла только догадываться, что это были люди, потому что с такого расстояния мало что было видно. Я беззвучно прошмыгнула через лес. Прячась, насколько это было возможно, в тени чащи, я добралась до дороги и влезла на дерево, укрывшись в его ветвях. Первые два всадника не заставили себя долго ждать. Придется немного рискнуть. Смотреть на людей и впрямь было странно. Их тела прикрывали металлические пластины, громоздкие и помятые. Под ними – стеганые подкладки и грубые ткани ярких цветов. На кожаных ремнях крепились мечи, которых мне раньше не доводилось видеть. Должно быть, эти всадники отличались недюжинной силой, раз носили такое оружие. Правда, их лица были тоже скрыты за металлическими пластинами, но это определенно были люди, потому что ни одному альбу не пришло бы в голову заковать себя в железо. Первые два всадника рысью промчались подо мной. Карета последовала за ними. Это был простой крытый экипаж с задернутыми шторами и кучей багажа на крыше. Человек на козлах не носил железных одежд, но и его лицо было едва различимо. Его брови были такими густыми и разросшимися, что моя первая мысль была об оголовье из волчьей шкуры. Глаза под ними были крохотными, черты лица – жесткими, а кожа темной и грубой. Куда бы ни направлялись эти путешественники, они наверняка покинут лес, и как раз именно это нужно было сделать мне, если я не намеревалась окончательно поддаться его чарам. Я спрыгнула с дерева, бесшумно приземлившись среди багажа на крыше кареты, и замерла на мгновение, чтобы убедиться, что ни кучер, ни те всадники, что ехали следом, не заметили меня. Только тогда я подползла к краю крыши, осторожно перегнулась через край и заглянула внутрь кареты. В карете сидел всего один человек. Мужчина или женщина – так сразу и не скажешь. Человек был закутан в пепельно-серый плащ, его вьющиеся волосы были собраны в высокую прическу, на веках – синяя краска. Он смотрел на какую-то маленькую, развернутую в руке безделушку и намазывал себе на лицо какой-то губкой пудру. Он или она был высокого роста, но не таким массивным, как люди на лошадях. Одежда этого человека напоминала скорее платья знатных дам из дворца в Харане, хотя и была более широкой и несколько грубоватой. И только внимательно присмотревшись к телу, я смогла различить женские округлости. Карета свернула за поворот, лишив всадников возможности видеть боковые окна, и я смогла незаметно проскользнуть внутрь. Женщина-человек в ужасе распахнула глаза, но, прежде чем она успела закричать, я крепко зажала ей рот. – Ш-ш-ш! – зашипела я. Она издала тихий всхлип. Звонкий, слабый голос. Видимо, я оказалась права. Она и в самом деле была женщиной. – Ты можешь говорить? Понимаешь меня? – спросила я. До этого момента я сомневалась, что люди говорят на том же языке, что и мы, но женщина кивнула, значит, она меня поняла. Она по-прежнему смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых постепенно собирались слезы. Видимо, я нагнала на нее страху. – Мне нужно попасть во дворец Амберана, – сказала я. Глаза женщины расширились еще больше. Я осторожно ослабила хватку, приложив палец к губам, чтобы дать ей понять, что кричать нельзя. – Что?.. – только и смогла произнести она дрожащим голосом. – Что ты такое? Ее явное замешательство поразило меня гораздо меньше, чем то, что женщина не говорила ни на каком другом языке. Слова, что слетели с ее уст, хотя и обладали странным акцентом, но явно были альбийскими. Но как такое было возможно, если никогда раньше она, очевидно, не видела ночных альб? И это – вблизи границы, где земля была насквозь пропитана кровью. – Дворец, где он находится? – потребовала я ответа. Но вместо этого женщина открыла рот, собираясь закричать. Но еще до того, как с ее губ успел сорваться хоть один звук, я ударила ее так, что она свалилась без сознания. Снаружи послышался какой-то шум. Сорвав с женщины плащ, я стащила ее с сиденья. И когда один из всадников заглянул в окно, я уже сидела на месте женщины, завернутая в серую ткань. Сама она, скрытая от посторонних глаз, лежала на дне кареты. – С вами все в порядке, Ваша Светлость? – спросил мужчина. Еще раз поправив капюшон, я согласно кивнула. – Вы действительно в порядке? – Да, – не своим голосом коротко ответила я. Сказать больше, не зная, насколько человеческий язык отличался от моего, я не могла. Мужчина выглядел удовлетворенным. – Прошу прощения за беспокойство, – сказал он, возвращаясь на свое место. Я вздохнула с облегчением. Пока что я была в безопасности и надеялась вскоре оставить лес далеко позади. Женщина у меня в ногах застонала. Я опустилась на пол рядом с ней и прижала руку к ее рту, когда она пришла в сознание. Она в панике уставилась на меня. – Сейчас ты отвезешь меня во дворец Амберана, понятно? – сказала я. Казалось, понадобилось какое-то время, чтобы мои слова дошли до нее. Потом она с готовностью кивнула. Глава 17 Лисандр Глядя из окна своих покоев, Лисандр наблюдал, как во двор съезжаются кареты. После того как известие о победе принца в турнире разнеслось по всему королевству, даже самые враждебно настроенные дворяне выползли из свои нор, чтобы принять участие в торжествах. В конце концов, им ведь требовалось по возможности выказать свое подобострастное отношение к правящей семье и присягнуть королю и кронпринцу в верности. Хотя Лисандр точно знал, что они думают о нем на самом деле. Славная победа принца ничего не изменила, и многие знатные семьи все так же стремились к короне. Это было одной из причин, почему Лисандр никогда не хотел быть сыном, которого желал иметь его отец. Ведь шалопай, которого не волновали ни богатство, ни власть, ни у кого не вызывал беспокойства. Никто не строил заговоров против него, не придумывал планов, как убрать его с дороги, чтобы самому приблизиться к трону. И вот теперь Лисандр своей победой на турнире нанес смертельный удар собственному спокойствию, хотя до сих пор сомневался в том, было ли это верным решением. В этот момент принцу очень хотелось, чтобы Винсент не сидел в тюрьме, а оказался рядом с ним, вместе со своими советами. Но Лисандр не мог вот так запросто выпустить его оттуда. После того как тот публично поднял руку на наследного принца? Нет. К тому же юноша еще не был готов его простить. Винсент заслужил погнить в камере как минимум столько же времени, сколько пришлось и ему самому. А после Лисандр придумает, как обойти закон и вытащить его из темницы. Ко двору подъехала довольно невзрачная карета. Паж открыл дверь и предложил даме руку. Та была закутана в пепельно-серый плащ с капюшоном, и Лисандр не мог распознать, кто она такая. Вероятно, одна из тех подхалимок, что не сочли нужным присутствовать на турнире и примчались ко двору только после победы принца. Лисандр думал именно так, и все же не мог оторвать от женщины взгляда. Он видел только ее руку – узкую, тонкую и необычайно бледную, – и все же она притягивала его каким-то едва уловимым очарованием. Ее кожа была подобна лунному свету. Ничего похожего Лисандру прежде видеть не доводилось. Вероятно, это игра света и теней в наступившей ночи сыграла с ним такую шутку. Женщина подняла голову и посмотрела прямо в его сторону. Словно почувствовала, что за ней наблюдают. Было слишком темно, и окно Лисандра располагалось слишком далеко от переднего двора, и все же женщина, казалось, смотрела именно на него. Принц же увидел в сгустившейся темноте лишь блеск ее больших темных глаз. Да кто же она такая? В дверь постучали, и это вырвало Лисандра из оцепенения. – Да-да, входите, – поспешно отозвался он, на секунду выпуская двор из виду, а когда снова оглянулся, молодой дворянки там уже не было. В покои вошел слуга. – Ваше Высочество, – поприветствовал он принца. – Вы готовы? Лисандр еще раз обыскал взглядом двор, но женщина словно испарилась. – Иду, – ответил он. Едва Лисандр ступил в парадный зал, как его окружила толпа дворян. Подобные торжества всегда вызывали его неприязнь. Паркетный пол был специально отполирован, свечи горели, а в толпе дворян сновали слуги с подносами, полными напитков и закусок. И все это для того, чтобы впечатлить десяток-другой аристократов. Мужчин и женщин, которые были верны короне лишь тогда, когда им это было выгодно. Тремя днями ранее Лисандр еще сражался с сыновьями и эмиссарами этих дворян. При этом, совершенно не церемонясь, нанес некоторым из них немало ран и ушибов. Но лишь небольшая часть присутствовавших была в курсе того, что специально для этого принца выпустили из темницы, о чем он сам, вероятно, забудет совсем не скоро. Пары ночей в собственной постели едва хватило, чтобы полностью оправиться от усталости и напряжения – следствия тяжелых сражений. Не говоря уже о его разбитом сердце. И все же сейчас Лисандр, облаченный в шелка и парчу, стоял как образцовый сын, которым никогда не хотел быть, среди толпы этих подлиз. Располневших и отупевших от праздного безделья и обжорства герцогов и князей и их разряженных в пух и прах жен и дочерей. Все без исключения девушки на выданье смотрели Лисандру в рот так, словно из уст принца вытекало золото. Каждая из них выглядела восхитительно. Но это нимало не впечатляло Лисандра. Молодой женщины в пепельно-серой накидке нигде не было видно. И это, наверное, было к лучшему. Потому что первое впечатление скорее всего было обманчивым и она тоже была одной из этих излишне раскрашенных дамочек в струящихся праздничных одеждах, увешанных таким количеством драгоценностей, что им с трудом удавалось стоять прямо. И даже если это не так, будет лучше, если принц станет ее избегать. Потому что сейчас ему меньше всего было нужно снова по уши влюбиться не в ту девушку. Он знал, к чему это все приведет, и не хотел испытывать те же муки снова. – Ваше Высочество, – обратился к Лисандру молодой дворянин. Худощавый парень с рыжими волосами и множественными синяками на лице. – Фрэнсис фон Линген, – представился он. – Сражаться с вами было для меня большой честью. Лисандр понятия не имел, кто скрывался под рыцарскими шлемами его противников, но этот молодой человек, по-видимому, был одним из них. – Взаимно, – отозвался он. – Позвольте представить вам мою сестру… – продолжал Фрэнсис. Лисандр почти не слушал его, потому что внезапно заметил, как среди гостей мелькнул пепельно-серый плащ. На долю секунды появился среди дворян и тут же быстро исчез. Отвлеченный этим видением, Лисандр повернулся к юноше только тогда, когда тот кашлянул. Стройная девушка с веснушками на лице и глазами чуть навыкате стояла рядом с братом, смущенно улыбаясь Лисандру. – Моя сестра, – повторил Фрэнсис. – Тесса фон Линген. Девушка присела в реверансе. Нельзя сказать, чтобы она соответствовала идеалу красоты, принятому среди знати, но Лисандр нашел ее внешность приятной. Платье Тессы было довольно простым. Вероятно, потому, что ничего лучше она позволить себе не могла. Но именно благодаря этому, а также оттого, что девушка почти не носила драгоценностей, а лицо ее было начисто лишено макияжа, она выглядела намного естественнее, чем другие благородные дамы. Лисандр одарил ее приветливой улыбкой, но тут в поле его зрения снова мелькнул пепельно-серый плащ, и принц больше не мог сдержать своего любопытства. – Прошу меня простить, – извинился он, оставляя их. – Так я и знала, – послышался за его спиной разгневанный голос Тессы. – Нет-нет, он предпочитает простых девушек, – передразнила она. – А теперь посмотри на меня, в каком виде я здесь стою! Я похожа на деревенскую дурочку. Все пялятся, и только принцу на меня плевать. – Попробовать стоило, – холодно возразил ее брат. Лисандру стоило бы вернуться к этим двум и призвать их к ответу, но вместо этого он лишь презрительно усмехнулся. Как он мог обвинять их в том, что они видели его насквозь? Ведь предупреждал же Винсент, что в глазах большинства людей он был всего лишь бабником. То, что он перевернул эту страницу своей жизни, Лисандру еще предстояло доказать. Не только всем остальным, но прежде всего – самому себе. Протискиваясь сквозь толпу, Лисандр то и дело отвлекался, чтобы сказать несколько слов тем дворянам, что заговаривали с ним, и в конце концов потерял девушку в серой накидке из виду. Вероятно, оно и к лучшему, и Лисандр почти изгнал образ незнакомки из своих мыслей, как вдруг обнаружил ее невдалеке, у края зала.