Я открыла глаза и залюбовалась Клодин. Ее вполне можно было бы посадить как куклу на королевский свадебный торт. Клодин начала задыхаться, судорожно кусая нижнюю губу. Голова ушла в плечи. – Я не знала, что это будет так больно, – простонала она. – Нам нужно остановиться, – снова сказала я. – Но только после того, как я использую свою вторую попытку. Ты пытаешься меня надуть, – проговорила Амбер. – Ты что, не видишь, что ей больно? – закричала я. – Просто дайте ей еще немного чая, и все пройдет. – София схватила с подноса чашку и заставила Клодин выпить. Кипяток полился по ее подбородку, оставив на нем две красные полосы. Клодин закричала. В зале стало очень тихо. Огюст встал со своего места. – С меня хватит, – сказал он и направился к двери. София сделала знак стражникам, и те преградили ему путь. Он сделал попытку обойти их. – Сядь на место, Огюст. Или придется усадить тебя силой, как ребенка. – София, это смешно, – запротестовал он, и мое сердце наполнилось радостью. Счастье, что он на моей стороне. – Шоу только началось. Наслаждайся зрелищем, – подмигнула ему принцесса. Мать встала и отвела его обратно за стол. Я смотрела на Огюста, и каждый вздох застревал у меня в горле. Амбер шагнула вперед. – Теперь моя очередь! Стражники поставили Клодин на ноги. Амбер нарисовала темной пудрой полосы на груди, руках и лице, творя карту красоты. Она изменила контуры тела Клодин, сделав ее ниже и убрав сантиметры, которые я ей добавила. Фрейлина стала похожа на спелое яблоко. Амбер разметила маркером и лицо Клодин: подняла скулы и сделала лоб выпуклым. Клодин схватилась руками за щеки. Ее лицо стало ярко-красным. Вены вздулись и, казалось, вот-вот лопнут. Я потянулась к Амбер, чтобы остановить ее. Но она увернулась и нарисовала сапфирово-синие горошины на платье Клодин и изменила его цвет, так что оно стало походить на наряд матери Огюста. Руки Клодин стали белыми как рис; коса, которую я ей создала, в мгновение оторвалась от головы, расплелась и волнистым каскадом упала на пол. Амбер сначала хотела ее разгладить утюжком, но передумала и, взяв в руки паровые щипцы, начала завивку. Клодин резко подалась вперед. – Амбер, остановись! – закричала я. – Нет, тебе меня не победить. – Амбер продолжила работу. – Меня рано списывать со счетов. Тело Клодин изменялось так быстро, что я даже не могла уловить, в чем состояли изменения. Цвет кожи преображался как в калейдоскопе. Смуглая с сероватым оттенком. Цвета темного песка. Черная, как ночь. Сливочно-белая. Волосы меняли цвет и текстуру. Грудь наливалась и опадала. – Амбер! – Я схватила ее за руку. – Отстань от меня, Камиль. Тебе не удастся сжульничать. Победа будет за мной. – Она закрыла глаза и подалась вперед. По лицу Клодин размазался макияж. Я закрыла глаза и снова мысленно увидела бедняжку. Амбер воздействовала на ее тело подобно торнадо. Я пыталась ей помешать. Я чувствовала лихорадочное сердцебиение Клодин. Я не могу допустить, чтобы это случилось. Только не сейчас. Громкий крик вывел меня из транса. Я открыла глаза и увидела, как Клодин, подобно срубленной ветке, падает на пол. Изо рта пошла кровь, заливая подбородок. Глаза ее выпучились и погасли. Еще мгновение, и лихорадочное сердцебиение вдруг исчезло. 47 Служанка Клодин закричала. Придворные сидели, выпучив глаза, и тряслись. Огюст опустил голову на колени. Его мать поднесла носовой платок к губам. Я раскачивалась от бессилия, чувства вины и жалости. Упав на колени, я прижалась ухом к груди Клодин. Я тщетно пыталась расслышать хоть малейшее биение ее сердца. Я прикрыла глаза, и магия снова проснулась. Я попыталась найти в Клодин хоть каплю жизни, но чувствовала лишь пустоту. В зал внесли паланкин и убрали тело. Слуги прикатили десертные столики, уставленные подносами с лунными пирожными, тортами и кексами с зимней дыней. – Попробуем десерт, он придаст нам силы после такого напряженного соревнования, – сказала София, делая глоток шампанского. Я застыла на месте, где лежало тело Клодин. Амбер дрожала рядом со мной. По ее щекам текли слезы. Она снова и снова повторяла одно слово: «Простите». – Сядьте! – приказала София. – Сейчас же! – Неужели вас не волнует то, что сейчас произошло? – спросила я у нее. – Нам же подали десерт, – отмахнулась от меня она. – Она умерла, – произнесла я. – Иди сюда. – София показала рукой, чтобы я вернулась на свое место. – Я расскажу тебе историю. Я, спотыкаясь, отправилась на место. Ноги казались тяжелыми, будто были сделаны из железа. Гости пытались есть сладости, но никто из них не поднимал взгляда. – При дворе жила-была одна девушка, которая считалась отменной лгуньей. Видимо, долго тренировалась. Она убедила меня, что поможет. Уверяла, что ей нравится проводить со мной время. Говорила, что я стану самой лучшей королевой из когда-либо существовавших. А на самом деле она меня ненавидела и даже обзывала чудовищем. – София сделала еще один глоток шампанского. Она сверлила меня взглядом. Мое сердце замерло. – Кто-нибудь еще считает, что я чудовище? Так обычно называют существ, которые живут в сказках. Но только не принцесс. Не будущих королев. Мое дыхание стало глубоким. Я безучастно смотрела прямо перед собой. – Неужели ты действительно так думаешь обо мне, Камелия? – Простите, что, Ваше Высочество? – Мне рассказали, что ты считаешь меня чудовищем. Не только считаешь, но и называешь. Я переводила взгляд с Огюста на Реми. Никто из них не смотрел на меня. – Я сказала… – Не лги мне! – София изо всех сил ударила кулаком по столу. Предметы на нем затряслись. – Ты говорила обо мне, а называть кого-либо чудовищем – не слишком вежливо. На самом деле это даже опасно. Я не могу допустить, чтобы хоть один человек в нашем королевстве говорил обо мне такое. – Она постучала пальцами по тарелке. Все перестали дышать. – А еще я не могу допустить, чтобы ты крутила шашни с одним из моих женихов. – Я не… – Еще одна ложь. Лицо Огюста стало пунцовым. – Чем дольше ты отпираешься, тем больше оскорбляешь меня. Такое впечатление, что ты считаешь меня дурочкой. Как будто я не в состоянии заметить, что ты без ума от Огюста. – Она поднялась со своего кресла и встала у меня за спиной. Аромат ее парфюма душил. – Ты, должно быть, думала: «Бедная София, она ни о чем не догадывается. Она такая жалкая. Регент. Вторая после своей старшей сестры». Но я оказалась гораздо умней. Я научилась обращать внимание на детали: кто на кого и как смотрит, когда входит в комнату, как меняется голос, когда человек говорит о том, кого любит, и много чего еще. – Она наклонилась прямо к моему уху. – Ты отвратительная девчонка. Я сжала ладони в кулаки, и ногти впились в ладони. Ярость, смешанная со страхом, пронзила меня от пяток до макушки. – Но я должна тебе кое-что рассказать. – София приставила ладонь к моему уху и понизила голос. – Твой любимый Огюст, хотя на самом деле он мой, – причина всех неприятностей, которые с тобой произошли. Засохшие розы в твоей ванной, пожар в твоей спальне, отравленная еда. Хоть принцесса говорила почти шепотом, но ее слова ранили мое сердце не хуже острых стрел. Я посмотрела на Огюста. – Ты сказала ей? – спросила Леди Георгиана. – Да, сказала. – София стала прыгать на месте и хлопать в ладоши. Леди Георгиана вздохнула. – Это моя вина, Камелия. Мне так жаль, что пришлось вам всем это рассказать в самую первую нашу встречу. Я собралась сменить Министра Красоты, когда София станет королевой. И послала своего умного и обаятельного сына разузнать секреты Прекрасных. Дюбарри слишком долго держит монополию. Грядут перемены. Предательство невыносимым грузом легло мне на сердце, которое охватило пламя. Живот скрутило от стыда. София щелкнула пальцами. Дверь соседней комнаты открылась. Слуги вкатили в комнату странное сооружение. В прозрачных резервуарах, как в колыбелях, плавали младенцы, подсоединенные золотыми трубками к датчикам уровня аркан и сосудам, наполненным кровью. Амбер ахнула. София с гордостью встала рядом с резервуарами. – Разве это не прекрасно? – Она поцеловала стекло одной из колыбелей, потом стерла оставленный след от красной помады. – Вы – диковинные цветы нашего королевства. И можете быть выращены точно так же, как и Прекрасные. Вас посадили как луковицы и питают кровью мертвых Прекрасных, чтобы вы расцвели.