– О любви? – переспросила я, едва найдя силы говорить. Огюст положил руку мне на талию и развернул к себе. Я почувствовала его запах и не стала противиться, когда он притянул меня к себе. Огюст приложил пальцы к моей груди, а затем заставил меня приложить ладонь к своей. – Ты это чувствуешь? – Да. – Его сердце билось очень быстро. – Любовь – это когда сердца бьются вместе. Я отпрянула. – У меня это было с моими сестрами. – Ты когда-нибудь мечтала полюбить кого-нибудь еще? – Нам не разрешено даже думать об этом. Это опасно. – Еще одно правило? – Это действительность. – Я уеду, – сказал он. – Из дворца. Мое сердце пропустило удар. Неужели все хотят скрыться подальше от Софии? – Почему? – Я больше не желаю быть женихом принцессы. – Почему? Он дотронулся до моего лица, провел кончиками пальцев по лбу, по щекам, погладил мои губы. Кровь бурлила. Щеки обдало жаром. Огюст поцеловал меня, и я почувствовала вкус его губ. Аромат розовой эссенции и корицы, которую он, должно быть, добавил себе в утренний чай, сводил с ума. Поначалу нежный поцелуй превратился в страстный. Сердце трепетало. Все, о чем предупреждала нас Дюбарри: о нашей крови, о магии, о даре – было забыто. Остался только он, соприкосновение наших губ, кожи и тел. Огюст еще сильнее прижал меня к себе, его руки гладили мою спину, я запустила пальцы ему в волосы. Мир сжался до размеров этой комнаты, и все, что мне было нужно, – чувствовать это снова и снова. Я смогла бы целовать его бесконечно. И пусть Дюбарри сколько угодно говорит о потере магии. Я отстранилась, чтобы сделать вдох. – Я хотел сделать этот с самой первой нашей встречи, – сказал он. Я похлопала кончиками пальцев по своим припухшим губам. Их чуть пощипывало. Мне так хотелось, чтобы это ощущение длилось вечно. – Знаю. – Мое дыхание все еще было сбивчивым. – Я тоже. – Давай уедем вместе. – Огюст поцеловал меня в лоб, потом в нос и снова в губы. Его слова свинцовым грузом легли мне на плечи. – Куда? – На край света, за границу королевства. – Они будут нас преследовать. София будет… – Я не хочу на ней жениться. Она… – Чудовище, – сказала я, и он улыбнулся. – Тогда поедем со мной. Это будет настоящее приключение. И мы будем вместе. – Мне будет плохо. Я не должна любить. Ведь я одна из Прекрасных. – Ты сможешь. – Он провел пальцем по контуру моих губ, потом приподнял мое лицо за подбородок и снова поцеловал. Я представила себе, как это могло бы быть: мы на корабле покидаем Орлеан, путешествуем по миру, целуемся каждый день, и я постепенно узнаю, как это, когда тебя любят не только твои сестры, а мужчина. Я растворилась в его поцелуе, и мои фантазии обретали дыхание и плоть. Это реально. Я могу уехать с ним. Мамин голос в моей голове прошептал: «Делай то, что правильно». Перед глазами встало лицо Шарлотты. Я дала обещание Арабелле и королеве. Я положила руку Огюсту на грудь и оторвалась от его губ. – Я не могу, – прошептала я так тихо, что он, скорее всего, и не услышал, а я и сама не осознала, что это правда. – Это потому, что ты так любишь придворную жизнь? – Он нахмурился и отошел от меня. Я перестала ощущать его тепло и внезапно почувствовала, что очень замерзла. – Нет, Огюст… – Мне не нужно было сюда приходить. – Его лицо окаменело. Я потянулась к его руке, но он отстранился. – Огюст. Не сказав ни слова в ответ, он бросился вон из комнаты. Глотая слезы, я выбежала за ним в коридор, но его и след простыл. Там стояла одна Марселла с блестящим почтовым шаром с золотыми лентами от королевы. Я подскочила к ней и достала записку. Камелия, сегодня София придет навестить сестру. Я пришлю за тобой завтра. Ее Величество Королева 46 На следующий день по всему дворцу разносился колокольный звон в честь королевы. Перед Церемонией Оглашения было объявлено о ее болезни. Двор выпустил множество почтовых шаров с соболезнованиями, украшенных маленькими портретами улыбающейся королевы, и словами благодарности за то, что она сделала для королевства во время своего правления. Они хаотично летали по холлам и коридорам, оставляя за собой следы из блесток в форме слез и оглашая округу негромкими писклявыми рыданиями. Весь двор собирали на молитву в Зале Приемов по нескольку раз в день. Сегодняшний день был объявлен днем скорби. Я ждала хоть записки от королевы, но, получив только платье и вызов от Софии, отправилась в ее покои в сопровождении Реми. Личная столовая Софии сверкала как бриллиант. Все поверхности были уставлены вазами с зимними цветами. В бокалах для шампанского и вина, фужерах и стаканах плескались напитки всех возможных оттенков. На подносах, заполнявших большой стол, высились башни из осыпанных серебристыми блестками пирожных. Фонари распространяли тепло и светили над нами, как звездочки. Дворецкий объявил о моем приходе, я оказалась последней из приглашенных гостей. – Я так рада, что ты смогла присоединиться к моему спонтанному празднику, – сказала София. На ней было черное траурное платье, а на шее сверкало ожерелье из черных бриллиантов. В уложенные в высокую прическу волосы была вставлена камея с изображением ее матери. – Позвольте мне выразить мои искренние соболезнования в связи с болезнью вашей матери, нашей королевы, – сказала я, низко поклонившись, поцеловала два сложенных пальца и приложила их к груди. Все присутствующие за столом закивали, демонстрируя уважение к умирающей. Сегодня вечером я буду играть по их правилам. София кивнула и взмахом руки пригласила меня присоединиться к остальным. Реми вместе с другими стражниками охранял зал. Огюст сидел слева от Софии вместе с красивой рыжеволосой женщиной. По правую руку от Софии я увидела принца Альфреда с едкой усмешкой на губах. Меня передернуло. Мне казалось, что ему запретили появляться при дворе. Когда я проходила мимо, он послал мне воздушный поцелуй. Внутри меня все сжалось от омерзения. Злость, смешавшись с магией, бурлила у меня под кожей. В сторонке за детским столиком я заметила Элизабет. Она сидела, уткнувшись взглядом в колени, и хмурилась. Фрейлины Софии – Габриэль, Генриэтта-Мари и Клодин – сидели справа от нее. Остальные придворные были мне незнакомы. Санж сидела за столом вместе со всеми, и София представила своим питомцам нового друга – карликового жирафа, подарок ее матери. Животные ели с фарфоровых тарелочек и разгуливали вдоль стола. – Камелия? – окликнула меня София. – Ты знакома с леди Георгианой Фабри, матерью Огюста, претендента на мою руку? – Нет, не знакома, – ответила я. – Приятно познакомиться, моя госпожа. Ее губы были вытянуты в прямую линию. Взглянув на меня, леди Георгиана кивнула, потом повернулась и что-то шепнула сыну. Я попыталась заглянуть Огюсту в глаза, но он явно избегал моего взгляда. – А где же еда? – пошутила Клодин, постучав ножом по своей тарелке. – Соблюдай приличия, – укорила ее Габриэль. – Мы ждем еще одну гостью, – с улыбкой заявила София. Обернувшись, она сделала знак стражнику, и тот поставил к столу еще один стул. За столом стали шептаться о загадочной гостье. – Есть какие-нибудь версии? – спросила София. – Первому, кто угадает, дарю токен на процедуру у Прекрасных.