– Леди Камелия еще никого не принимает. Пожалуйста, запишитесь в лист ожидания, – раздался голос Элизабет из кабинета. Там же надрывался и дворцовый телефон. За дверью громыхал мощный голос Реми. – Покиньте немедленно коридор. Вы можете оставить цветы с пожеланиями о выздоровлении. Разложенные на чайном столике газеты пестрели названиями: НЕУДАВШЕЕСЯ УБИЙСТВО ФАВОРИТКИ ЭКС-ФАВОРИТКОЙ ЯД ПРИ ДВОРЕ СТАЛ ОПАСНЕЕ КИНЖАЛА НАЕМНОГО УБИЙЦЫ ПРИНЦЕССА СОФИЯ ПРИШЛА В ЯРОСТЬ ИЗ-ЗА ОТРАВЛЕНИЯ ФАВОРИТКИ И ОТПРАВИЛА В ТЮРЬМУ ВЕСЬ ШТАТ СЛУЖАНОК ДВОРЦОВАЯ СЛУЖАНКА, ВИНОВНАЯ в ОТРАВЛЕНИИ ФАВОРИТКИ, ПОСАЖЕНА в ГОЛОДНУЮ КАМЕРУ – Подай мне плащ, Марселла, – сказала я, запинаясь. Мне очень хотелось, чтобы Бри вернулась. Она накинула плащ мне на плечи, и я открыла дверь. За ней стояла Клодин со своим дворецким. – Я только собиралась постучаться, – сказала она. – Я ухожу. У меня назначена встреча. – Я вышла за порог. Реми собирал по всему холлу цветы, открытки и почтовые шары. – Подождите. Мне нужно с вами поговорить. У меня есть что вам рассказать. – Если это по поводу того, что я видела в Торговом Квартале, не беспокойтесь. Я никому ничего не говорила. И обещаю, что не стану. – Я знаю, что не станете, – прошептала Клодин. – И я очень, очень вам благодарна. – Она глубоко вздохнула. – Вам уже лучше? – Яд благодаря пиявкам не затронул мою магию. – Я не стала ей рассказывать о том, что для восстановления ей понадобится целый день. – Мне очень жаль, что так вышло с вашей служанкой. Как ее звали? Я видела заголовки: ее морят голодом. – Бри. – Я едва смогла сдержать слезы. – Можно мы войдем ненадолго? – Она тревожно оглянулась, как будто за нами кто-то наблюдал. – Только на одну минутку. Я вздохнула, и мы вернулись в главную гостиную. Клодин облизала нижнюю губу. – Может, мы воспользуемся одной из процедурных? – Клодин, мне нужно уходить. – Пожалуйста. – В ее глазах было отчаяние. Я повела ее в процедурную и закрыла за нами дверь. – В чем дело? Она наклонилась ко мне и зашептала: – Не выдавайте ни одной эмоции, пока я буду с вами говорить. За нами постоянно следят. Служанки, дворецкие. Постарайтесь сделать вид, что смеетесь, как будто я рассказываю веселую историю, тогда они не обратят на нас внимания. – Она подождала, пока я кивну. – Я почти уверена, что это София отравила вашу еду. Она запретила нам есть блюда с тележек якобы потому, что еда приготовлена специально для вашего скорейшего выздоровления. Но я и тогда подозревала неладное. Я попыталась скрыть поднявшийся гнев за смехом. – Я знала, что это она. Бри никогда бы не причинила мне вреда. – Когда мы были моложе, София часто делала нам больно. Если мы отказывались выполнять то, что она хочет, даже если речь шла об играх в саду, она всегда очень злилась. И если мы проводили время с другими людьми, а не с ней, она тоже нас наказывала. – Как? Клодин услышала, как кто-то прошел мимо двери, и замолчала. – Она подмешивала нам в чай дрянь, добавляла в кремы смеси, от которых мы заболевали, не могли подняться с кровати много дней и куда-либо выйти. – Она сделала паузу и фальшиво рассмеялась, я последовала ее примеру. – Я всегда ее слушалась. – Так больше продолжаться не может. – Ей все дозволено, и она не прекратит. Она ведь только начала манипулировать вами, Камиль. И чем больше вы сопротивляетесь и даете ей отпор, тем будет хуже. – Клодин опустила голову. – Я не настолько сильная, чтобы оказывать ей сопротивление. – Я не позволю ей продолжать в том же духе. – Она все время твердит о том, как бы ей хотелось менять себя по щелчку пальцев, когда она входит в комнату и видит кого-то красивее, чем она. Она пытается придумать, как это осуществить. Она экспериментирует. – Мы должны ее остановить. – У меня не хватает смелости, – замотала головой Клодин. – Я уеду. Сразу же после ее свадьбы. Я просто пришла сказать, чтобы вы попросили Мадам Дюбарри нанять человека, который будет пробовать вашу еду. Вы были так добры ко мне, и я не хочу оставаться в долгу. – Куда ты уедешь? – Не знаю. Подальше отсюда. После того как Клодин вышла, я расшвыряла по столу банки с тональными кремами и снадобьями. Одну я швырнула об стену, она разбилась вдребезги, оставив пятно, похожее на сгусток крови. – Неважное настроение? – раздался за спиной чейто голос. Я мгновенно развернулась. За ширмой для переодевания стоял Огюст. – Как ты сюда попал? – У меня свои методы, – ответил он, подходя ближе и сокращая до минимума расстояние между нами. Куртка и рубашка на нем были расстегнуты, галстук ослаблен, а моряцкие штаны пузырились на коленях. Он него пахло одеколоном и шампанским. Щеки покрывала щетина, а глаза были уставшими, как будто он всю ночь не спал. Огюст снял куртку. – Ты сумел пройти так, что Реми тебя не заметил. – Это меня сильно напугало. – И Клодин тоже. Я видел ее в холле, – сказал он. – Когда я в первый раз навещал тебя здесь, я попытался выяснить, есть ли способы проникнуть сюда или выйти отсюда незамеченным, а они обязательно должны быть. Не дай бог случится осада и возникнет необходимость тайно вывести отсюда важных людей. – Огюст поднял руку и коснулся моей щеки. – Ты в порядке? Я прочел в газетах об отравлении. Я позволила его руке касаться моей щеки слишком долго, прежде чем сделала шаг назад. Но ощущение тепла и мягкости осталось. – Мне уже лучше. Все прошло. – Я послал тебе почтовый шар. Ты, как всегда, не ответила. – Я получила четыре тысячи писем и шаров и до сих пор не все вскрыла. Он дотронулся до моего плеча и провел подушечкой большого пальца по кромке ткани там, где начиналась кожа. – Я очень занята, Огюст. У меня назначена встреча с королевой. – Тогда мне нужно уходить. – Его голос звучал расстроенно. Вдруг я заволновалась. – Пока нет. – Я могу уделить ему минутку. Всего одну. – Нет, я пойду. – Он выглядел сконфуженным. – По правде говоря, я тебя побаиваюсь. Я рассмеялась, решив, что он шутит. Но Огюст напрягся, между бровями пролегла складка. – Я боюсь всего этого. – Он провел руками в воздухе, будто погладил невидимую веревку, связывающую нас обоих. Я повернулась к нему спиной. – Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. – Я теребила руками юбку, чтобы скрыть дрожь. Я чувствовала каждый его шаг, когда он подходил ко мне. Чувствовала, что его тепло, как фонарь, согревает мою спину. – Ты когда-нибудь задумывалась о любви?