— Сильнее… Вот так… да да… Она узкая, раскаленная, гладкая. Плотно сжимает мои пальцы почти до боли. Роняет ладонь на лицо, как будто хочет стыдливо прикрыть страсть. Ее соски уже цвета темного шоколада, и я вспоминаю, сколько ночей провел с членом в руке, представляя, как буду кусать их, сосать и лизать. Вынимаю — и снова вставляю в нее пальцы. Жестко, до самой ладони. Потираю твердый бугорок клитора и хрипло смеюсь, когда Анфиса начинает колотить мою спину пятками. Хрипло стонет, закусывает ребро ладони и снова стонет. Уже сама потирается клитором об мою ладонь, и кожа горит в том месте, где я весь покрыт ее желанием. Выносит мне мозг тем, как выглядит в эту минуту — идеальной праведной и моей личной распутницей. И пошло оно все, пока мы вместе и есть друг у друга. Глава 55: Рэйн Я знаю, что нам нужно ускориться, но не могу отказать себе в удовольствии смотреть, как Анфиса сама трахает мои пальцы, наращивая темп и уже совсем ничего не стесняясь. Только изо всех сил, с каким-то остервенеем, вгрызается себе в ладонь, чтобы не дать крику ни единого шанса. Хороши мы будем родители, если Алекса встанет посреди ночи и застанет нас в таком виде. Хотя, разве мы думали об этом в прошлый раз? И все же, приходиться отвести ее руку от лица, на минуту прижать палец к распахнутым припухшим губам и настойчиво протолкнуть его внутрь ее рта. Анфиса мгновенно обхватывает его губами, сосет, глядя мне в глаза. Сжимает зубы вокруг фаланги. Кажется, что даже с моим членом во рту она все равно не выглядела бы так же охеренно сексуально. Мне уже настолько тесно в штанах, что хочется выть. И Анфиса, угадав что-то в моих глазах, сама тянется, чтобы расстегнуть молнию на моих джинсах и нервно, дрожащими пальцами, стащить их вниз по бедрам. Между нашими взглядами воздух настолько раскаленный, что можно без единого движения поджигать спички. Я ставь ладони по обе стороны ее лица и мой тяжелый влажный от смазки член ударяется ей в живот. Анфиса негромко всхлипывает, потому что в такой позе ее ноги оказываются чуть ли не у меня на плечах. — Я буду очень глубоко в тебе, Красотка, — предвкушая крышесносное удовольствие, предупреждаю и, одновременно, обещаю. — Завтра ты ходить не сможешь, веришь? Вместо ответа Анфиса берет мой член в ладонь, подмахивает бедрами, пытаясь вставить его в себя. Во мне нет сил на осторожность. И терпение на нуле. Особенно когда головка упирается в ее горючую промежность, и мое тело, поддавшись инстинктам, само толкается навстречу. В этот раз она особенно сильно сжимает меня. Может быть, дело в позе, но мой член словно сжало шелковыми тисками. — Блядь, Монашка, смерти моей хочешь? Мотаю головой, как получивший трепку волк, но с каждым очередным толчком меня все сильнее скручивает от острой приятной боли. Просто охуенно. Следующее движение уже совсем без тормозов: резко и глубоко, кажется, чуть ли не до самого пупка. Анфиса охает, глубоко втягивает живот. Пытается отдышаться, но когда я пытаюсь выйти, хватает меня за плечи, чуть не рвет кожу ногтями. Взгляд у нее как у ведьмы на костре, которая в насмешку толпе смеется во все горло. Это я тут осторожничаю, а она отрывается на всю катушку и подмахивает бедрами. Ее стоны все громче. Мои собственные ей в унисон — рваные, жадные. В одно движение полностью закидываю ее ноги себе на плечи, и под острым углом — обратно в нее, часто и быстро, как механический станок. Мышцы дрожат от напряжения, тяжелые от спермы яйца ударятся о ее промежность. Есть в этом что-то настолько пошлое, что мне окончательно сносит остатки крыши. Моя Красотка совсем как девчонка, как крепко сжатый клак — в ней тесно до боли, и приятно до разноцветных брызг перед глазами. И где-то здесь мы оба окончательно теряем себя-прошлых, сбрасывает все предрассудки. Она больше не жена Островского, я больше не дурной пацан с проблемами. Мы — что-то новое, целое и одно на двоих. — Сейчас, Рэйн… — умоляет Анфиса, когда я вгоняю в нее так сильно и часто, что у самого ломит где-то в области копчика. — Умоляю, сейчас… сейчас…. Я абсолютно на хрен полностью и безвозвратно в ней теряюсь, когда каждую мышцу в теле сводит охуенно приятной судорогой удовольствия. Анфиса сжимает меня, как будто хочет забрать все до капли. Принимает все, чем я безжалостно ее накачиваю. И потом, через несколько минут, когда мы кое-как восстанавливаем дыхание, шепотом и с прежним стеснением, шепчет: — Кажется, я и правда не смогу сидеть… Я обнимаю ее, тяну на себя и как-то не очень мужественно, но очень довольно стону, когда Анфиса растягивается на мне, словно довольная кошка. — Не отказался бы еще от парочки рук, чтобы обнять тебя всю сразу, — говорю полную романтической хрени ерунду, но и в мыслях нет комплектовать из-за этого или думать, что теперь мои яйца стали мягче. В конце концов, все самые романтические песни и сонеты о любви придумали именно мужики. — Эй, ты спать собралась? Легонько трясу ее за плечо, но Анфиса и правда уже еле слышно мурлычет, засыпая у меня на плече. Осторожно, чтобы не щекотать, глажу ее пальцами вдоль позвоночника, прислушиваясь к ее размеренному дыханию и легкому посапыванию. Улыбаюсь как баран. Жаль, что сам не могу позволить себе тратить время на сон. Потому что есть еще одно дело, которое нельзя откладывать на потом, и с которым я обязан разобраться в ближайшие дни. Когда Анфиса засыпает покрепче, перекладываю ее на кровать рядом с собой, накидываю сверху покрывало. Натягиваю джинсы, пятерней кое-как прочесываю волосы и выхожу, прикрыв за собой дверь. Хорошо, что я все-таки работаю головой. А еще лучше, что последние годы я работал в команде таких же, как и я, умников. И делали мы не приложения для мобильных телефонов, а программы для правительственных и не очень организаций. Я делаю себе сразу две чашки кофе, заливаю их в термос и усаживаюсь за ноут и первым делом открываю зашифрованный чат, куда пригласил шестерых башковитых и не задающих вопросы товарищей. Они уже в курсе, что требуется сделать, и когда я бегло пробегаю взглядом по переписке, нахожу пару абсолютно рабочих вариантов. Вношу коррективы, и еще раз озвучиваю цену за молчание и за скорость. Хотя в среде программеров не принято трепать языком, потому что если ты нормальный чувак и хочешь работать — будешь беречь репутацию. А она часто зависит от твоего умения помалкивать и не сливать инфу конкурентам. Так что, эта шестерка трепать языками не будет. О том, что сзади меня появляется какое-то движение я понимаю ровно в ту же секунду, что и замечаю очень яркий оранжевый рассвет за окном. Поворачиваюсь, на рефлексах сразу прикидываю, как защититься и… Капитошка стоит сзади и, прижимая к груди явно очень тяжелую для ее детских силенок подушку, сонно зевает. А потом медленно, как разбуженный котенок, топает в мою сторону, влезает на руки, обнимает меня за шею и почти мгновенно засыпает. Глава 56: Рэйн Наверное, сейчас об объективности вспоминать уже поздно, но мне кажется, что я знал, чья Алекса дочь, едва взглянув на нее. Потому что на островского она не была похожа абсолютно. Тогда я списал все на попытку просто защитить себя от того факта, что пока я четыре года бредил Анфисой, она преспокойно трахалась с другим мужиком и даже родила от него, хоть это было почти чудо.