Брыкаюсь и влажная головка его члена ударяется мне в живот. — Это чтобы не дергалась, — предупреждает Дьявол, заводит мои руки мне за голову и перетягивает запястья ремнем. — И чтобы утром была здесь. Чтобы когда проснусь — твоя задница была рядом. И ты вся пахла мной. Я мотаю головой, но тело соглашается принять правила, потому что я продолжаю послушно держать руки, пока Рэйн затягивает петлю и привязывает край ремня к спинке кровати. Приподнимается. Долго смотрит на меня, растапливая, словно плитку шоколада. Еще одно резкое движение — и тонкие тесемки бюстгальтера рвутся на груди. Я чувствую, как прохладный воздух режет затвердевшие соски. Почему Рэйн не прикасается ко мне? Хочу, чтобы целовал. Чтобы облизал их и свел с ума. Я хнычу и, совсем как капризная девочка, колочу пятками по постели. Он облизывает губы. Прикусывает кончик большого пальца, одновременно перехватывая член у самого основания. Смотрит на мои попытки выпросить хоть каплю ласки — и вколачивается в собсвтенный кулак. Я могу вечность смотреть на эти резкие движения крепких бедер. Но мне мало. — Твои шикарные сиськи просто созданы, чтобы на них кончить, — говорит немного тягуче, пьяно, откровенно. Меня уже трясет. Прогибаюсь в спине, подставляю ноющую грудь, словно угощение. Пожалуйста, сделай это… Он проводит по соску влажным пальцем. Я отчаянно рву руки, чтобы освободиться, но петля затягивается все сильнее. Рэйн смотрит на меня, наклоняет голову, выставляет кончик языка… Прикасается к второму соску. Наш зрительный контакт ударяет током прямо в грудь. Я открываю рот. Дышу тяжело и рвано. А потом все-таки кричу, когда Дьявол сжимает губы вокруг твердой плоти и жадно втягивает сосок в рот. Сильно и жестко посасывает, кусает, выуживая из меня миллион разных звуков. Внизу живота все тянет, наливается кровью. Я не знаю, какая природа у этого чувства, но мне хочется взорваться, когда к жадным движениям губ Рэйна прибавляются его выразительные толчки бедрами. Он трется членом об мой живот, как будто показывая: я сделаю с тобой вот так, и это будет сильно и жестко… Голова снова кружится. Его пальцы с силой выкручивают мой сосок. Зубы оттягивают другой. Я выгибаюсь болезненной дугой — вся сразу. Запрокидываю голову. И внезапно раскалываюсь от сильной тянущей сладости между ног. Кричу, повторяя имя моего психа: «Рэйн… Рэйн…» Глава 38: Рэйн Сколько раз я дрочил, как больной, пытаясь хотя бы приблизительно воссоздать в памяти ту ночь, которая разделила мою дурную фантазию на мыли о Монашке, и мысли обо всех других женщинах. Блеклые скучные мысли ни о чем. Я пытался повторить то, что едва ли и сам хорошо помнил: находил девчонок похожей комплекции, задёргивал шторы и трахал их в полной темноте, пытаясь представить, что трахаю ее. И ничего. Так что этот ее оргазм просто рвет к херам мое и без того сломанное терпение. Вкус ее сосков до сих пор у меня во рту. Это словно вишневое сладенькое пойло для девочек, котором мажусь по вене, как последний дебил. Анфиса разводит ноги так широко, что ее влажная промежность приглашающе выставлена напоказ. Накрываю ее ладонью. Монашка вздрагивает, приподнимает бедра. Потираю ее между складками: охренеть, какая мокрая и горячая. Приходится снова надавить ладонью на живот, чтобы не дергалась. Нахожу пальцем клитор. Маленький и тугой, между узкими тонкими как у малолетки внутренними складками. Я хочу трахнуть ее клитор языком. Хочу вставить ей между ног. А потом перевернуть на колени и отдолбить в задницу, чтобы орала и просила еще. Дурею на всю катушку просто фантазируя, что хочу с ней сделать и что она с удовольствием от меня примет. Да по хер на все. Тяну ее на себя, раскидываю ноги по обе стороны своих бедер. Анфиса снова стеснительно пытается сжать колени. Я беру член в ладонь и провожу головкой по тугой промежности. Размазываю ее влагу по стволу. Пробую мошонку — яйца твердые и тяжелые как камень. Никогда еще так сильно не хотелось обкончать женщину с ног до головы. Чтобы вся была во мне: пошло, грязно, как мне хочется. Одной ладонью сжимаю яйца, другой перехватываю член и дрочу, разглядывая, как Анфиса извивается передо мной, выпрашивая и выстанывая. Если в природе существует язык тела — вот он. Громкое «Выеби меня, мудак ты херов!» Во мне столько спермы, что кончал бы всю ночь, пока на хрен не сдохну. От удовольствия.