Глава 9: Анфиса Я никогда не любила просыпаться. Сколько себя помню, мои сны были гораздо приятнее реальности. Там я была красивой, свободной и независимой, имела право голоса и была сама вольна выбирать свою судьбу. А потом приходило утро, и от всего этого оставались только призрачные иллюзии, вытекающие сквозь пальцы, словно песок. Но сегодняшнее пробуждение хорошо хотя бы тем, что я лежу совершенно одна в огромной постели. Ни единого намека на то, что Марат провел здесь ночь. И на этом хорошие новости заканчиваются. Он не дал мне времени. Просто заставил сделать то, что ему нужно, а потом бросил животом на кровать и последнее, что я помню прежде чем боль разрезала мою жизнь на до и после — хриплый приказ: «Кричи, сука, мне так приятнее…» Я хотела молчать назло, но моего самообладания хватило ровно на несколько секунд. А потом… Я медленно натягиваю одеяло на голову и погружаюсь в темноту. «Надеюсь, ублюдок, я кричала достаточно громко…» Хочется поспать еще, но дверь комнаты без стука открывается и на пороге появляется женщина средних лет в черном костюме и белой рубашке с пуговицами на мужскую сторону. Вслед за ней входят еще двое — в серых форменных платьях и передниках. Они только и ждут ее кивка, чтобы броситься наводить порядки: расшторивать окна, впуская в спальню яркий солнечный свет, подбирать брошенные не полу вещи Марата. Женщина становится прямо передо мной, долго смотрит, как будто чего-то ждет, потом поджимает губы и голосом ученого страуса представляется: — Меня зовут Агата Эдуардовна. Я управляющая в этом доме. Приподнимаюсь на локтях, следя за тем, чтобы одеяло было крепко зажато под подмышками. Марат… Он просто уничтожил меня, и я выключилась до того, как подумала о пижаме. — Я — Анфиса, — называю свое имя и стараюсь, насколько могу, приветливо улыбнуться. — Рада знакомству, Агата Эдуардовна. Она не трудится ответить взаимностью. — Хозяин отдал распоряжения. Вам нужно одеться и спустится к завтраку. А потом я покажу вам дом и расскажу, как здесь все устроено. Хозяин? Отдал распоряжения? Пока я спала мы тут что, вернулись в дремучее средневековье? Наверное, я слишком долго перевариваю услышанное, потому что Управляющая выразительно покашливает, привлекая внимание и напоминая о своем присутствии. Когда кое-как заворачиваюсь в одеяло, чтобы выбраться из кровати, поднять с пола халат и пройти мимо женщины в ванну, она смотрит на меня взглядом надзирателя, пришедшего отвести приговоренного на его последний ужин. Только у меня это завтрак. Я еле-еле переставляю ноги. Тянущая боль внизу живота заставляет то и дело привстать на цыпочки, хоть это ни разу не помогает. На ум всплывает сказка про Русалочку, которая получила пару ног взамен за вечное страдание чувствовать под пятками острые ножи. Наверное, мои ноги сейчас точно так же кровоточат, как и ее, только этого никто не видит. Принимаю душ дольше, чем планировала. Никогда не любила долго сидеть в ванной, но сейчас это единственное место во всем доме, где меня никто не видит. Но приходиться выбираться, потому что слишком поздно вспоминаю приказ Островского: никогда не закрывать дверь. А я снова закрыла. Просто по привычке. И потому что мне дико быть абсолютно обнаженной там, где меня такой может увидеть кто угодно. Любой, кому взбредет в голову просто нажать на ручку двери. Когда снова выхожу в комнату, на кровати уже лежит темно-зеленая пара: темно-серое платье-карандаш строгого кроя с короткими рукавами и высоким воротом под брошь, и черный приталенный пиджак. Уверена, что все это абсолютно и безусловно дорого, но все равно мало чем отличается от выверенной в каждой детали униформы прислуги. Сверху всего этого — белье и плотные чулки под пояс. Хорошо, что к комнате прилегает отдельная огромная гардеробная, где пока ничего нет. Но зато я могу там спрятаться и переодеться, потому что Управляющая так и осталась стоять на том же месте, словно приколоченная к полу. После переодевания и возвращения в комнату, рядом с Агатой Эдуардовной стоит женщина лет тридцати с небольшим. Невысокая и полная, пышущая здоровьем, но с каким-то затравленным взглядом. Управляющая представляет ее: — Наталья, ваша личная горничная. — Очень приятно, Анфиса Алексеевна. — Она кивает, но не смотрит мне в глаза. — Наталья поможет вам с волосами. Потом спускайтесь. Мне кажется — нет, я абсолютно уверена — что после ухода Управляющей, мне становится легче дышать. И судя по оживившимся домашним работницам, не мне одной. — У вас красивые волосы, Анфиса Алексеевна, — говорит Наталья. — Я могу уложить их вверх. Приходится пересиливать себя, чтобы сесть на пуф перед туалетным столиком и вытерпеть все это… средневековье: девушку, которая вычесывает мои волосы минимум десять минут без остановок, а потом за пять минут превращает в какой-то шедевр парикмахерского искусства, домашних работниц, которые носятся по комнате и наводят идеальный порядок в идеальном порядке, управляющую, которая осталась где-то здесь невидимым призраком со взглядом стервятника. Никто не предупреждал меня, что из своей несравнимо более простой жизни я в один день попаду вот в это — другой мир с другими законами. Написанными для баснословно богатых людей. Что же ты наделала, сестра? Посреди столовой, отделанной светло-серым мрамором и белыми сортами древесины — огромный стол и столовый гарнитур в вычурном французском стиле времен Людовика XIV. Агата Эдуардовна уже здесь, показывает, где мое место — справа, от того стула, который стоит во главе стола в гордом одиночестве. Место Марата вне всяких сомнений. Интересно, здесь есть люди, которые выписывать десять плетей тому, кто рискнет туда сесть? На завтрак — овсянка, салат из свежих овощей, ароматные тосты с джемом и инжиром, и чашка кофе с долькой черного горького шоколада. Все очень аппетитно пахнет, но я все равно едва ли съедаю хоть треть. После ужина Агата вызывает в столовую пожилого мужчину в переднике и белой шапочке. — Повар, Леонид Сергеевич. Лучший в своем деле. — Спасибо за вкусный завтрак, — пытаюсь быть вежливой, хоть дичь берет от необходимости быть участницей всего этого «барского благополучия». — Я могу готовить то, что больше вам по вкусу, — говорит мужчина, оценивая почти нетронутое содержание моей тарелки. — Любые ваши пожелания. — Мне все понравилось! — слишком тороплюсь с ответом, поэтому он получается громким. — Спасибо, ничего не нужно менять. Он уходит, а Управляющая выразительно посматривает на наручные часы. И мне приходится пережить еще одно «дремучее средневековье»: смотр работников. Лица, лица, лица. Некоторых даже не представляют по именам, некоторые даже не поднимают взгляд от пола. У Островского штат из почти тридцати человек не считая охраны. Неудивительно — чтобы держать в порядке этот дворец, нужна не одна пара рук. После официального вхождения в роль хозяйки, Агата ведет меня в гостиную, где — ожидаемо — еще одно незнакомое лицо. Хотя нет, все-таки знакомое: это девушка, почти моя ровесница или чуть старше. Она неизменно сопровождала Марата в каждый его визит к нам. Его личная помощница — Диана. Островский всегда называл ее только по имени, но управляющая представляет полностью — Диана Владимировна Ольшина. И до того, как я успею что-то ответить — почти официально, словно сдает акт «приема-передачи», вручает меня ей. — Рада знакомству, Анфиса. — Диана крепко, очень по-мужски пожимает мне руку. — Надеюсь, вы полны сил, потому что у нас очень много дел. Я не полна сил и мне не хочется ничего. Разве что проснуться в собственной кровати и узнать, что все это был просто дурной сон. Но я послушно иду за Ольшиной, даже не спрашивая, куда и зачем. Потому что абсолютно все равно. Глава 10: Рэйн — Я заказала китайскую еду, — с гордостью сообщает Ангелочек, как будто сделала что-то смертельно опасное для ее свежего маникюра. Потягивается напротив окна, вообще не стесняясь быть голой. Поправляет волосы, немного оттопыривает задницу и проводить ладонями по груди. Со стороны может показаться, что напрашивается на еще один утренний секс, но на самом деле это просто акт самолюбования. Она из тех цыпочек, которым есть чем гордиться и за что благодарить мать-природу, и к моему огромному удовольствию ничего из себя не корчит, а любит свое роскошное тело и мордашку. И не скрывает этого.