Разумеется, Дон нашелся, когда я окончательно раздумала его искать. Свернув по пути в туалет, я застыла перед входом из-за странных звуков. И правильно сделала. Слегка приоткрыв створку, я увидела, как парень, красный то ли от злости, то ли от боли, колотит кулаками в кафельную стену. Я попятилась. Обратно на вечеринку я шла, шаркая ногами, как столетняя старуха, и примерно с такой же скоростью. Скорее всего, не пошла бы совсем, но бросить Виктора мне совесть не позволила. И всю дорогу я спорила сама с собой. С одной стороны, Дон сам нарвался на неприятности, болтаясь после отбоя по академии, и, вообразив, что над ним посмеялись, закатил истерику в туалете. И все. Я тут совершенно ни при чем. С другой стороны, что-то мне настойчиво подсказывало, что выбрался он из общаги исключительно из-за меня. Да и о причинах его бешенства догадаться было несложно. Дело не в том, что над ним посмеялись. Уж на насмешки Дон наверняка умел не обращать внимания с его-то горе-друзьями. Дело в том, что он вообразил, будто над ним посмеялась я. Поймав себя на том, что близка к тому, чтобы тоже приласкать кулаком какую-нибудь стену, я усилием воли отогнала неприятные размышления. Еще не хватало испортить Виктору его триумф своей кислой физиономией. «А о Доне я подумаю, когда он снова попадется мне на глаза, – проворчала я про себя, открывая дверь покоев профессора Лэнгли. – Невелика птица, чтобы я забивала им себе голову!» Но некое ощущение неправильности, несправедливости происходящего не отпускало меня до самого конца вечеринки. Да и потом, когда я уже лежала под одеялом в своей спальне, это чувство не давало мне уснуть. Хотя было еще что-то. Какая-то странность, которую я заметила, но не особо обратила внимание. А теперь она всплыла в памяти и маячила на границе сознания как мрачная тень. Поздние гости академии, большинство из которых давно вышли из возраста студентов. Разговоры, которым с благосклонной улыбкой внимал Лэнгли. Очень странные для аристократов, которые там собрались, разговоры… «Завтра… Все завтра… – подумала я, уже засыпая. – Завтра…» Глава 12 Первые ростки прозрения Но назавтра меня с новой силой закрутили обязанности предстоящей и учеба. А еще эксперименты с объединением некромантии и артефакторики. Мне хотелось всего и сразу, словно я торопилась жить. Или наверстывала упущенное. Только сейчас я поняла, как напрягала необходимость вновь носить шкурку бесправной студентки, которую я успела перерасти еще в прошлой жизни. Теперь же, несмотря на возросшую многократно нагрузку, я снова чувствовала себя собой и не ощущала натирающую маску чужой личины ежечасно. При таком плотном расписании неудивительно, что я с трудом выкраивала время для общения с друзьями. А уж про тех, кто не попадался на глаза, и вовсе благополучно забыла. Да-да… Я о Доне. Именно о нем я вспоминала лишь изредка, да и то глубоко за полночь, когда без сил валилась в постель, вдоволь наковырявшись уже в своей мастерской после очередного суматошного дня. Вспоминала и торжественно обещала себе, что уж завтра-то на занятиях я точно присмотрюсь, как у него дела. Но «завтра», «послезавтра», «через неделю» все не наступали. Сам Дон никак не привлекал моего внимания. Он перестал прогуливать лекции и хмуро следовал за Корве, молчаливо пропуская мимо ушей грубые шутки своих дружков. Каждый раз, когда мне приходилось раздавать задания или проводить какой-нибудь инструктаж, охотно скинутый на мои плечи Лерроем, он, не глядя мне в глаза, ставил свою подпись на листке ознакомления и уходил. И я снова клялась, что уж в следующий раз… Но и в следующий раз все повторялось. Кончилось тем, что я и в самом деле поверила, будто он переборол свою нездоровую тягу к Лире, то есть ко мне, если таковая вообще когда-то существовала не только в моем воображении, и его жизнь сама собой изменилась к лучшему. Без моего активного участия, так сказать. Наивная я, да? Степень собственной глупости я в конце концов ощутила в полной мере, но почти два года витала в облаках неведения. И мне это нравилось. Закончила лучшей студенткой второй год обучения. Летние каникулы провела в кругу семьи. И на третьем курсе крутилась как суслик в колесе, пытаясь поспеть везде и сразу, снова заработав уже привычное звание в академии и гордый блеск в глазах отца. Днем я, по сути, выполняла всю административную работу Лерроя, за что профессор не уставал меня нахваливать в самых восторженных выражениях. Однажды он даже договорился до того, что в будущем видит меня своей преемницей на посту преподавателя. От подобных перспектив мою впечатлительную тушку прошиб холодный пот. Может, я еще и не знала точно, чем буду заниматься после академии, но в том, что преподавание – не моя стезя, была уверена на все сто. Меня раздражали тупые студенты. И плевать, что я сама принадлежала к этой категории и многого, очень многого пока не знала. Важно то, что я буквально влюбилась в артефакторику, тонкую науку, граничащую с искусством. А они… В лучшем случае мои недавние однокашники могли, тупо следуя инструкции, сплести более-менее приличные чары. А ведь при небольшом желании можно было бы играть на струнах энергии целые симфонии. Но нет. В массе своей на лекции приходило стадо баранов, доводившее меня до кое-как сдерживаемого бешенства своей непробиваемой тупостью. Кто из них смог бы оценить красоту сплетающихся энергетических сгустков? Осознать мягкую силу магии, незаметно впитывающуюся в кожу, пробирающуюся по венам и неотвратимо порабощающую волю и чувства? Никто! Они ничего этого не видели. Да и порывы мои не воспринимали совершенно или воспринимали превратно. Даже Виктор и Тория, так и не оставившая свои мечты о всемирном заговоре со мной во главе, не понимали, что мною движет. Никто не вызывал у меня желания просто посидеть рядом с книгой в руках. Кроме разве что Дона. Вот кого я вспоминала, когда на меня накатывали редкие приступы меланхолии. И наши посиделки в библиотеке. Странно. Вроде каждый занимался тогда своим делом. Максимум мы могли переброситься десятком фраз за весь день. А вот поди ж ты… Именно эти часы оставили у меня в памяти послевкусие некоего единения, что ли… Но Дон теперь избегал моего общества, чем бесил меня не меньше, чем тупость студентов… Итак, жизнь баловала меня как могла. Первогодки уважительно обращались ко мне «тиса Мэй» и шарахались в коридорах. Друзья подшучивали и звали «великая и ужасная». Профессора хвалили и прочили в предстоящие академии на будущий год… В общем, я почти забыла о том, что не так давно жила совсем в другом мире, где моей главной заповедью была настороженность и подозрительность, расслабилась. А зря. Они подловили меня в парке. Они – это принц Алий и парочка его прихвостней. Будущий король ненавидел меня еще с тех пор, как я отказалась ехать на королевский прием в честь зимнего солнцеворота. Не рискуя связываться с очищающей, он шипел ругательства и угрозы, каждый раз появляясь в академии. Это происходило с такой регулярностью, что я давно перестала воспринимать его всерьез. Вот и попалась. Увлекшись ростками пробившегося из-под снега роголиста, интересной магической травки, я не заметила, как меня окружили, и опомнилась только тогда, когда обнаружила свою тушку, крепко примотанной к дереву банальной веревкой. Затылок пульсировал резкой болью. За шиворот стекало что-то теплое, скорее всего, кровь. Я даже задумываться не стала, чем меня приложили: каким-то заклятием или одним из толстых сучьев, во множестве валявшихся вокруг. Какая теперь разница? Передо мной, картинно подкидывая на ладони мой магический перстень, расхаживал Алий. Чуть дальше мерзко хихикали его прихвостни. И больше никого в обозримом пространстве не наблюдалось. Я попробовала пошевелиться, но заклятые магией веревки среагировали на движение моментально, стянувшись так, что у меня потемнело в глазах. Тут до моих дубовых мозгов и дошло, что я качественно влипла. Пока я размышляла над своим незавидным положением и пыталась придумать, как из него выбраться с наименьшими потерями, Алий пространно разглагольствовал о наглых подданных, забывших свое место. Я его почти не слушала, лихорадочно ощупывая мысленным взором свои путы, благо иномирная книга давно научила меня подобному фокусу. Вот только ничего утешительного я не видела. Да, мне были знакомы эти чары. Да, я могла их развеять, не пошевелив и пальцем. Но это означало продемонстрировать, что мне совершенно не нужен магический перстень, чтобы колдовать. А эту свою особенность я старательно скрывала: мои успехи и без того привлекали слишком много внимания. Если я еще начну совершать невозможные, по мнению местных, чудеса, то о спокойной жизни гарантированно можно будет забыть. Да и избавиться от веревок еще не все. Ну избавлюсь, а дальше что? Визжать и удирать, как, без сомнения, поступила бы любая другая девица в моем положении? Единственное, чего добьюсь, это очередного удара по голове. Мозги у меня, судя по идиотскому поведению, дубовые, а вот черепушка может оказаться и не такой крепкой. – Ну и что дальше? – хрипло проговорила я, перебив болтовню почти коронованного ублюдка. – Вот об этом я и говорил, – недовольно скривился тот. – Воображают себя неприкосновенными без всяких на то оснований. Эта – яркий тому пример. Чернь рассказывает сказки об очищающих, а эта и рада стараться… Подобные зарвавшиеся особы не способны даже выслушать собеседника. – Не знала, что принцы настолько плохие собеседники, что им приходится привязывать тех, с кем они разговаривают, к деревьям. Иначе разбегутся, да? – огрызнулась я. И тут же об этом пожалела. Алий походя бросил в мою сторону какое-то заклятие. Ощущение было такое, будто меня хлестнули поперек груди тяжелым кнутом. – Видите? Никакого обещанного отката. И так во всем. Ложь и глупые предрассудки. Они понимают только силу, – заметил он, с удовлетворением наблюдая, как я корчусь. – Ну что, готова молить меня о снисхождении, девка? – Да ты конченый псих! – выплюнула я. Новый удар не заставил себя ждать. На этот раз невидимый кнут угодил прямиком под дых, и на какое-то время я утратила связь с реальностью, судорожно пытаясь вдохнуть. В глазах полыхало зеленое марево. «Спокойно! – пыталась удержать злость в узде я. – Их нельзя убивать. Нельзя! Это обойдется мне дороже, чем пара синяков и подраненное самолюбие!» Когда я немного очухалась, то поняла, что на поляне появилось новое действующее лицо. Между моей избитой тушкой и что-то шипящим сквозь зубы принцем маячило какое-то темное пятно. Сморгнув навернувшиеся на глаза невольные слезы, я разобрала, что пятно – чья-то спина. Прежде чем я успела всерьез задуматься, кому пришло в голову влезть в развлечение принца, до меня долетел дрожащий от ярости голос Дона, моментально расставивший все на свои места. – Оставь ее в покое. – Или что? Вместо ответа Дон вскинул руку с магическим кольцом. – Пойдешь против своего короля, Дон? – брезгливо наморщил нос Алий. – Ты – не король, – упрямо тряхнул головой тот. Принц демонстративно стряхнул с лацкана щегольской куртки невидимую пылинку и развернулся к нам спиной. – Пойдемте, тисы. Пусть отбросы сами разбираются. Путы исчезли, и я мешком свалилась в подтаявший снег: затекшие ноги меня не держали. Дон не опускал руки до тех пор, пока компания не скрылась за поворотом тропинки, ведущей к воротам академии. Только тогда он повернулся ко мне и протянул руку, помогая подняться. – Спасибо, – буркнула я, хватаясь за крепкую кисть. – Зря ты забросила тренировки, – невпопад отозвался он, пряча руки в карманы, едва я кое-как утвердилась в вертикальном положении. – Они не успокоятся. – Времени не хватает, – проворчала я, ощупывая слипшиеся от крови волосы на затылке. Действительно, на боевку я в последнее время не ходила. Для артефакторов она не была обязательным предметом. – Угу… Сама дойдешь? – По ногам меня вроде не били, – зло бросила я, осознавая его правоту. У меня тут где-то бессмертный гад шастает, которого убивать придется. Но я как нырнула в свои делишки, так и отключилась от реальности. А недовольная своим адептом Серая госпожа это очень мрачная реальность… Как я умудрилась об этом забыть! – Ясно, – кивнул Дон и потопал по дорожке. – Что, так и уйдешь? – опешила я. Неожиданные проблемы с памятью мигом отошли на второй план. Он остановился, будто споткнулся, и резко развернулся ко мне. – А что? – Ничего! Иди себе! Медовые глаза сверкнули едва сдерживаемым бешенством. Таким, что я невольно отшатнулась. – Демоново дерьмо! – выругался он, пинком отправляя кочку слежавшегося снега в кусты. – Может, наконец решишь, что тебе от меня надо?! – Мне? От тебя?! – обозлилась я. – Да! Тебе! От меня! – Он одним широким шагом преодолел разделявшее нас расстояние и остановился так, что между кончиком его носа и моим лбом едва ли оставалась пара сантиметров. – То тебе хотелось общения… Я, идиот, даже поверить успел, что тебе и правда со мной интересно. Как бы не так! Но ладно. Я не стал настаивать, не попадаюсь на глаза – опять не так! Ты сошлась с Орлеем. Хорошо! Понял, держусь от тебя подальше. Но в очередной раз промахнулся? Теперь тебе снова хочется общения?! Или я все-таки тебе противен?! – И вовсе ты мне не противен! – только и смогла выдохнуть я, вконец ошалев от его откровений. – Да неужели?! Тогда, может, хватит надо мной издеваться! Ты уж реши наконец. Я устал! Я ничего не понимаю! – В медовых глазах сверкнули молнии, и Дон закусил губу. Показалась кровь, но он даже не заметил этого. – Хочешь, я вообще уйду из этой проклятой академии, раз я тебе так мешаю! Я только тупо хлопала глазами. Ни фига себе страсти. А я-то, наивная, думала, что все устаканилось. А получается, что… – Не надо уходить! – пришла в себя я, чувствуя, как пылают от нахлынувшего стыда щеки. – Вовсе ты мне не противен! – Ну конечно… – горько бросил Дон, отворачиваясь. Я почувствовала, что он уже жалеет о своих откровениях. – Конечно! – горячо закивала я, понимая, что если он сейчас уйдет, то больше я его не увижу. Почему мне вдруг стало так важно, чтобы он никуда не делся, я не знала. Но и позволить ему уйти не могла, каким-то шестым чувством ощущая, что не имею права допустить, чтобы это случилось. – Хочешь, будем работать вместе в моей мастерской? Я знаю, что профессор хвалил твои боевые связки. Может, мы сможем создать новый боевой артефакт. Я говорила и говорила, даже не особо вдумываясь, что, собственно, несу, а он молча слушал, глядя на меня со смесью недоверия и затаенной надежды. – Ты действительно этого хочешь? – внезапно спросил Дон. – Чего? – тупо переспросила я. – Чтобы я работал с тобой в твоей мастерской, – терпеливо объяснил он. – Хочу! – твердо ответила я, чувствуя себя как человек, с разгону сигающий в прорубь. И в то же время у меня не было ни малейшего сомнения, что я действительно этого хочу. Никогда еще никто не закрывал меня вот так своей спиной. Никогда еще никто не был готов драться за меня. Так, как этот коренастый парень с растрепанными волосами. Я протянула руку. – Друзья? – Нет, – вдруг выдохнул он и, развернувшись, почти побежал по дорожке к видневшимся за голыми деревьями зданиям студенческого городка. А я так и осталась стоять, не понимая, что же только что произошло. И нападение Алия не имело к этому никакого отношения. Несколько дней я провела, шарахаясь от полного безразличия к почти неконтролируемой ярости. С одной стороны, мне ясно дали понять, что ни дружбой моей, ни мной не интересуются. А как еще понимать категоричное «нет» в ответ на предложенную дружбу? С другой, как он это сделал… Я никак не могла отделаться от чувства, что это причинило самому Дону больше неприятных ощущений, чем мне. А с третьей стороны, все попытки решить наконец, как относиться к идиотскому разговору, разбивались о простые сомнения: возможно, во мне говорит оскорбленное самолюбие и я принимаю желаемое за действительное.