Игорь отметил, что называть его не стал. – Там всё объяснили и даже дали литеру бесплатно доехать до Мегара. Ещё и нагрузили в путь подарками, вам и товарищу, – стрельнул глазами в сторону Тимофея. – Господин вандарий Салофакиол? – Я самый, – подтвердил тот. Астрик расстегнул пуговицу кармана на кителе и извлёк тщательно сложенную разноцветную бумагу крайне официального вида. – О! – сказал Тимофей, бросив быстрый взгляд. – Какие всё-таки жлобы! – А что там? – заинтересовались остальные. – Да ерунда, боевые за прошлое. – Ну а тебе, – обратился Астрик к Игорю, – кроме такой же, ещё вот… – Он достал из того же необъятного кармана два значка. – Ничего себе! – воскликнул Николай. – «Участие в боевых действиях» и «Рукопашная». Да ты у нас заслуженный! – За это нужно выпить! Народ возбуждённо зашумел, поднимая стаканы. Гулять в ромейской державе любили и умели. Тосты тоже произносились красноречивые. Одна беда – Игорь так и не научился хлебать эту приторно-сладкую водичку. Лучше бы пиво помощник приволок. Но вино привозное, дороже и более престижно. Высидев с трудом полчаса под красочный рассказ Тимофея о великом героизме и как они вдвоём одним махом всех побивахом, а Ингвар клал из аркбалисты сразу десятками, Игорь сдёрнул с койки Астрика, столь же внимательно прислушивающегося. Почему-то была твёрдая уверенность, что пацан прекрасно знает правду, выяснив всё на месте, и восхищение в основном изображает. – Давай разберёмся, – сказал хозяин негромко, открывая окно и, присев на подоконник, закуривая. Остальным было без разницы, чем они занимаются. Половина дымила без всякой застенчивости, а зачем собрались, скоро и не вспомнят. – Что грузовик спалили – это ерунда, – опережая вопрос, заявил Астрик. – Будет другой. Удостоверение механика здесь, – хлопнул по карману, – восстанавливать не надо. Получается, уже всё сам сделал, и вдобавок по дубликату – не очень проверишь, кто и зачем выдал первоначальное. – Армия новый купит, куда денется. Тем более не разбил по дурости, а в бою имущество пострадало. Можно лежать спокойно и лечиться. Как выпишут – вернёмся. – Это всё хорошо, но, может, поедешь в часть, а то куда тебя девать, под койку? – Зачем? – наивно моргая и, как заподозрил Игорь, в душе веселясь, порадовал Астрик. – При больнице есть инсула[24] для слуг и подмастерьев, не имеющих жилья в городе. Здесь стратиоты лежат, не в смысле солдаты, а военные, и у высоких чинов вокруг суетится челядь. А среди больных всякие попадаются и с деньгами. Палата отдельная, парочка рабов домашних то за водичкой сбегает, то за пищей из ресторана… – Достаточно. Сколько ты заплатил за аренду комнаты? – Пять ренсов семь оболов за месяц. Плюс за питание вычтут шестнадцать ренсов. Всё равно деньгами не выдают, а кормиться удобней в общей едальне. Ну, это ещё ничего. На двоих за всё про всё уходило обычно шестьдесят три серебряных монеты. Где-то треть оставалась в списках логографа-счетовода и перечислялась в банк. А как же, существуют! Не такая и отсталая цивилизация. Даже не один. Где армия держит свои обязательства, так и называется «Лимитат», то есть пограничный. Он не только солдатскими деньгами занимается, но, пока служишь, не берут лишнего, и проценты льготные. – А больше из твоего аттестата, почитай, никаких затрат. Ну, пара ренсов в дороге на угостить табаком подвозивших и по мелочи, мыло и зубной порошок. В медпункте не очень сопрёшь. Это была отнюдь не шутка. Если плохо лежало нечто полезное, Астрик запросто совал в карман, сколько не запрещал, правда, никогда у своих. В эту категорию входили люди из одного подразделения, к примеру работники гаража. А у прочих без всяких угрызений совести. – А сами ничего не дали. Добирался бесплатно, одежда центурионом Алексеем выдана новая. Продукты тоже. Он неплохо отнёсся. Человек малоприятный, а так всё правильно оформил. У тебя теперь, – он опять непроизвольно коснулся застёгнутого кармана, – выписка из банка о поступлении трофейных сумм, как и ему, – кивнул на Тимофея. – Почти тысяча солидов. Пока в руках Игорю держать золотые монеты не доводилось, и прозвучало приятно. Занятно, но его напарник явно не хотел просвещать остальных о размерах наградных. И не зря. Шестилетняя зарплата квалифицированного механика. Далеко не ожидаемые золотые горы, и всё ж неплохая сумма. – И сколько нынче стоит ферма? – задумчиво спросил. – Смотря где, – ничуть не удивился Астрик. – Возле границы запросто размером с хорошее поместье за пару сотен и ещё столько же на подарки. Ну, тут уж раз на раз не приходится. Кто богачом станет, а кто по миру пойдёт после налёта бандитов. Не только варвары балуются, бывает, и соседи. Малым числом и строиться не стоит. В обжитых местах три солида за десяток югеров. Но это только за землю. Ещё скот, инвентарь, строительство дома, если его нет, жалованье работникам. Нет, – заявил он убеждённо, – не стоит тебе этим заниматься, пшеницу от полбы не отличишь. Игорь грозно посмотрел на излишне забывшегося подмастерья. – Ну, я не в обиду, – без особого смущения сказал тот. – Зачем тебе земля, на ней корячиться надо днём и ночью круглый год, иначе толку не будет. На машинах и двигателях можно не хуже поиметь, а профессионал в наших краях без работы не останется. – То есть в армии не задержишься? – Теперь – нет. Сам себе хозяин буду. Ну, хоть какая польза от появления в этом мире. Пацан нашёл место в жизни. В принципе руки приставлены правильным местом, и голова варит неплохо. Почему для таких детей погибших ветеранов существуют военные школы, а не технические училища? Давали бы профессию. Или выгоднее рекрута иметь уже на месте? Он и соображает лучше об окружающем, и на ромейском учить говорить не требуется. – Ты знаешь Храм последнего шанса? – спросил Игорь, помолчав. – Кто не слышал, – пробормотал Астрик, делая жест избавления от зла. – У вас в Маркланде такого не бывает? – понизил он голос. Игорь неопределённо дёрнул плечом. Он никогда не подтверждал имеющую хождение в гараже версию о его происхождении, как и не отрицал. Очень хорошо теория укладывалась в мозги помнящих его с самого начала. Дело в том, что обе Америки Империей так и остались освоенными лишь редкими местами. Изначально ромеям не было необходимости развивать мореплавание. С чего началась эпоха Великих открытий? С мусульман, перекрывших привычные пути. Здешние имели прямой доступ к востоку через забитую огнестрелом Парфию/Персию. В реальности Земли на равных бодались, пока не истощили друг друга и не пришли мусульмане. А тут огромный бонус, помимо подкреплений от соседских измерений. Соответственно и никакие Южные Африки с Австралиями не освоены. Южная Америка становится доступна поздно, а Северная и вовсе под вопросом. Там, на «девятке», к появлению армии вторжения уже существовали развитые государства. Пришлось долго-долго воевать в Средиземноморье, и за Атлантический океан руки не дошли. Освоенная тамошними скандинавами Северная Америка осталась в стороне, где тот самый Маркланд, с которым регулярно случались стычки. Добраться до Нового Света – и зачем? Империя имеет Европу, Азию вплоть до Индии, и в ней достаточно полезных ископаемых. Кончаются рудники в Чехии и Венгрии – идём в соседний мир, там ещё афинское серебро целёхонько. Развитие упорно шло не вширь, а вверх. Потому и с картошкой сложности, а также с кукурузой, например, и томатами. Селекция не развита. Экспансия на другие планеты всерьёз тормозила освоение собственной территории. Гораздо проще извлекать из давно разведанных месторождений необходимое и отправлять при аграрном переселении народ в не отличающиеся по климату и почвам места, где не требуется учиться новому и колонисты не вымрут, как иные в его родном мире. Зачем ехать в Африку или тащиться до Невады и какой-нибудь Калифорнии, когда непаханое поле прямо в области. Планета другая – и что? Кому дальше околицы интересно? – Варвары… э-э-э, прости, господин. – Ну и?.. – пропустил мимо ушей намёк на высокие знания. – У богов и народов есть священные животные, – явно подбирая слова, осторожно сказал Астрик. – Волки, покровители воинских сообществ, и отдельно для Рима волчица. Медведи для скандинавских и северных варваров, сова у Афины и прочие. Бык у Митры символизирует царскую власть. Павиан – бог мудрости. Но только у Баст кошки даруют и отнимают жизнь. – Не понял. – Животное не является богом, – вздохнув, объяснил помощник. – Через него высшее существо может проявиться, посылая свою частицу из мира небесного в мир земной. Когда больной безнадёжен, его несут в Храм. Вокруг собираются кошки. Они там живут постоянно. Ну а потом… Или человек в течение короткого времени выздоравливает, или прямо на глазах помирает. Жуткое зрелище, говорят. Иногда в считаные минуты высыхают как мумии или разлагаются. Никто не знает, почему этот встаёт, а тот нет. Ни праведная жизнь, ни большой денежный или иной дар не гарантируют результата. Люди не любят и боятся туда ходить. Иногда и здоровый может скопытиться моментально. – А жрецы? – Ну, на то они и жрецы, – без особой уверенности ответил парень. – Или кормящих звери не трогают. Знают и ждут угощения. – Кошки? – переспросил Игорь. А ведь ни одной мурлыки он прежде не видел. Собак полно. Лошади, ослы, коровы. Кошек не встречал. Усомниться в сказанном ему не пришло в голову. Слишком похожей была реакция обоих его просветителей. Но поверить в спускающееся на землю божество не позволяло прежнее воспитание. С другой стороны, если существуют гиенолошади, почему не может быть иных странных животных? – Говорят, они по ночам за ограду выходят, – шёпотом сказал Астрик. – Встретишь на улице – не вздумай шугать. Отомстить могут. А вот это почти наверняка городской фольклор. – Что за бардак здесь происходит? – зарычал от двери начальственный бас. На звуки веселья принесло дежурного врача. Обычно он сладко спал у себя в кабинете, а тут возбудился. – Сильно здоровые уже? На выписку рвётесь? Так, сестра Варвара, всех записать! Оштрафую за неподобающее поведение! Агон 13. Не только работой жив человек – Хочу попросить прощения, – сказал Игорь, дождавшись, пока опустеет коридор, и тихо скользнув в сестринскую. – Подвёл. Просто ко мне приехал помощник, с вещами и хорошими известиями. Слегка увлеклись. Позвольте загладить вину за неприятности от этого козла-доктора. – Ну что ж, – окинула Варвара его взглядом, – приятно, что ещё существуют люди, не перекладывающие вину на других. И где? – Что? – Извинения, – рассмеялась сестра. Она была милая и с ужасно привлекательными ямочками на щеках. Мужчина ей нравился. На кобелирующих выздоравливающих насмотрелась в огромном количестве. За редчайшим исключением, все они были крайне ограниченными и с прозрачными побуждениями. Стоило немного отойти от ужаса боёв и боли, и начинали старательно клеиться. Не то чтобы она была против встретиться иной раз с приятным человеком, но о таких вещах моментально стало бы известно в госпитале. Лишние пересуды ей не нужны. Род их был плебейский, но совсем не в том смысле, что частенько вкладывался в это слово. Просто предки не из того Рима. Не первого. И не самые знатные. Тем не менее прежде в их семье были консулы, наместники, магистры, известные люди и даже император. Имелись и немалые деньги, но введённый на определённом этапе майорат, из-за которого младшие дети, не имея имущества, шли осваивать новые миры, числясь по служебной части в легионах, чиновниками или ещё кем-то подобным, не принёс счастья их ветви. Богатства оскудели, должности прежнего ранга заняли другие, отпихнув Вибиев на обочину. Нищими они не стали, но давно превратились в клиентов более удачливых родичей. На ренту с заложенного поместья существовать было невозможно. На самом деле Варвара давно от него избавилась бы, а не вбухивала последние средства для поддержания репутации, как дед и отец, но кому интересно мнение дочери? По крайней мере, никто не возмутился, когда она пошла сначала учиться, а потом работать. В метрополии это не прошло бы. Непременно заставили бы выйти замуж за старика с кучей детей и серьёзным счётом в банке. В пограничных землях гораздо свободнее, и хоть в этом девушка выиграла, раз жить не на что: не сидит безвылазно дома, вытирая носы чужим соплякам. Да и кто её взял бы без приданого, разве за древнюю фамилию и бесплатной работницей. А Ингвар был совсем не похож на других. Вежливый, не считающий себя выше по единственной причине – наличие тестикул, но совершенно не угодлив, как иные по отношению к вышестоящим. Он свободно, иногда даже излишне независимо себя вёл. Ну, механики себе цену знают, но любого при необходимости можно поставить на место. Ремесленник, по сути, пусть и высокооплачиваемый. Никакого сравнения с титулованными или даже военными. Ко всему невозможно было понять, кто он и откуда. Допустим, в каждой деревне свой говор, и в его речи полно простонародных выражений и местных оборотов. Но акценты она разбирать научилась давно и редко ошибалась. Всё же абсолютный музыкальный слух и пять языков с детства. Ничего близкого прежде не встречалось. Не балт, не эллин, не ромей, не кельт и не семит. Совершено точно не тюрок и не с Кавказа. Даже на варваров с западной стороны Имауса говор не похож. Приходилось видеть рабынь. Мужчин, правда, нет. Те в шахтах трудились, и в городах их встретить практически невозможно. Но вряд ли есть народ с отдельными языками для двух полов. А ещё его странные байки. Она давно мечтала нечто поведать интересное многим в книге и украдкой от всех пыталась писать. Дальше набросков так и не пошло. Как и о чём можно рассказать, не зная? Сверх семьи и госпиталя её опыт жизни не выходил. Кому будут интересны мелкие свары и ночные стоны больных? И тут Ингвар очень красочно рассказал о мальчике Маугли, воспитанном волками. Наверняка древнее предание, у многих народов люди происходят от зверей. Ромула с Ремом тоже волчица вскормила, хотя уже среди школьников на ухо говорят о проститутке из тамошнего лупанария. На саму легенду скептики никак не влияют. Правда, эту она не слышала и заподозрила современную переработку. Ну и брякнула в разговоре о творчестве, что об аристократах будет интересно исключительно таким, а они читать про себя неприятное не станут. И тут он выдал! История была изумительная, несмотря на куцый язык без красочных эпитетов и нелитературные обороты. На родном-то точно сумел бы лучше, но и так здорово. …Они – местная знать. Родители обретаются в столице, дети – у бабушки в поместье. Когда престарелая воспитательница скончалась, старшая родня возвратилась домой. Мама – это нежность и любовь? Отнюдь. Террор, унижения, жадность и полное безразличие к отпрыскам. Откуда возьмётся материнский инстинкт у дочери, которая выросла в семье крупного политика и не видела ни любви, ни ласки от вечно отсутствующих родителей, которые, в восемнадцать лет выдали дочь замуж за первого же претендента, коим оказался подкаблучник и мямля из старинного обедневшего знатного рода. В этой семье воцарилось лицемерие и жесточайшая ненависть. Средний сын оказался похож характером на мать, но противится ей. И его двигающей по жизни силой становится как раз желание делать всё то, что ему запрещено, ломать традиции…[25] В какой-то момент Варвару осенило: это же он о себе рассказывает, отсюда и столько подробностей! Вывод всерьёз заинтриговал. Пошёл поперёк всего, сменив не только мир, но и судьбу. А благородство в карман не спрячешь, так и выпирает, как ни прячь. Вон пришёл извиняться по совершенно пустому поводу. Другой бы корчил обиженного. Зато сюжет-то каков! Нет, впрямую заимствовать не станет, а вот заменить мальчика на девочку… – Ты такой забавный, – погладила она его по щеке. – Извинения должны быть горячими, – пробормотал Ингвар и притянул её к себе, целуя.