– Ну, не всё время тебе отдыхать. – А давайте поменяемся, будете целыми днями дрыхнуть. – Ага, – сказали в один голос санитары, – у тебя ещё стоит? – Свинцом закрываться надо. – Не, мы лучше за дверью подождём. – Они явно не верили в подобный метод. – Сначала положите его. Просветка оказалась банальным рентгеном. Видимо, здешний открыватель лучей по каким-то причинам не подарил своей фамилии изобретению. – Ну и чего ты шипишь? – удивился врач, изучив снимок и потыкав пальцем в дико дёргающее плечо. Иногда казалось, туда шило засунули и ворочают. – Подумаешь, прошла мясо навылет. Два ребра сломанных и вовсе ерунда. Считай, лёгкий ушиб. Эй, ты чего изображаешь падающую в обморок барышню? – Осмелюсь доложить, – подал голос Тимофей, – он того, много крови потерял. Шок у него. Слабость. – Ну и чего? Подумаешь. Тут люди приходят просить, чтобы им пиявок поставили, и ещё денег отваливают за процедуру, а он – вояка! Ты мне не заливай о плачевном состоянии, всё вижу. Через два дня зайчиком запрыгает. Ладно. – В очередной раз посмотрел на свет снимок и скомандовал: – В операционную. Группа крови какая? – Заглянул в удостоверение. – Сделаем переливание – будешь как огурчик, зелёный и пупырчатый. – И сам посмеялся над незамысловатой шуткой. Игорь пришёл в себя уже в палате. Наркоз вкатили общий, не стали резать и шить по живому. Когда делали повязку на груди, не осталось в памяти. Видно, ещё не отошёл, и болей почти не было, только тянуло в сон. К руке присоединена капельница. Медицина здесь неплохая, особенно полевая. А для обычных людей излишне дорогая и всё больше в городах. По крайней мере, не боятся врачей и больниц, как частенько случалось на Земле. Холерные бунты и страстное нежелание попадать к полевым хирургам ещё в Гражданскую войну в Америке хорошо помнились. Резали ноги напропалую, и помирали пачками, приводя в ужас привычных ко всему солдат. На двух койках лежат без движения, и, кажется, они тоже из грузовика. Хотя Игорь не поручился бы. Лиц не видно. На третьей сидит Тимофей, выставив загипсованную ногу, и тихо базарит с мужиком с нашивками старшего вандария. – Завтра придёт, – уверенно сказал здешний военный неожиданно бабьим голосом. – Прямо на рассвете. Но тут уж ничего от меня не зависит. Опоздает – вряд ли выгорит. До обхода надо, а то оформят. – Ты подсуетись, – наставительно произнёс Тимофей, что-то засовывая ему в руку. – И это, не в пассажирский вагон, если можно. Обычная теплушка, идёт? – Это даже проще. Ну, бывай. Когда проследовал мимо, Игорь увидел: действительно, мужик. Просто голос такой. – Покурить есть? – спросил техник. – Очухался? Вообще-то курение в палате запрещено, но для славных вояк вроде нас в первый день послабление. Цепляться не станут. Ранец под койкой. Там много чего ребята накидали. Игорь зашарил рукой, не доставая – капельница мешала. – Подожди, сейчас помогу. Тимофей допрыгал на одной ноге, плюхнулся на койку и вытянул ранец. Откинул крышку, и оттуда одуряюще потянуло чесночным запахом колбасы, не входящей в стандартный паёк. Там ещё оказались консервные банки, половина каравая, несколько пакетиков неизвестно с чем и солидного размера кусок сыра. Количество добра в ранце было бесконечным. – Есть! – довольно вскричал Тимофей, извлекая снизу непочатую пачку недешёвого табака. – Для своего боевого товарища когда у нас жалели? – С каких пор я для ваших свой? – С тех самых, как огнём поддержал парней. Думаешь, никто не видел? – Ты один уцелел. – Моего слова достаточно, – сказал, давая прикурить от спичечного коробка. – А этот, сейчас, кто был? – выпуская дым и чувствуя блаженство, полюбопытствовал Игорь. – Запомни, – тоном учителя заявил Тимофей, – в армии главные люди – не фемарх со стратигом, а скриба из штаба. Он всё оформляет и направляет. Офицер подмахивает не глядя. Подмазывать надо вовремя – и не пропадёшь. – Нам уже без разницы. Ближайшие недели никуда не отправят, меньше пайка не выделят. – Ошибаешься. Мы, считай, легкораненые. Непременно найдут работу, как двигаться научишься. Ты ж на службе, вырви Себек утробу у злыдней в медицинских погонах. Нет. Лежать в больнице тоже можно по-разному. Завтра приходит санитарный поезд, нас на него и посадят. Лучше в отдельный вагон. Когда в пассажирский заносят, там поворот кривой и вечно приложат если не головой, так ногой. Уже сталкивался, знаю. Помирать не собираемся, а санитар на теплушку всяко положен. Сутки перекантуемся – и на месте. В центральном армейском госпитале, уж поверь, намного приятней лежать. И Мегар на Ахумаре[23] не чета здешнему селению. Столица магистрата! Большой город, немалые возможности. А на увольнительной можно и в другие миры рвануть. Это уже звучало заманчиво. – А обошлось в пачку дорогого табака и трофейный револьвер, которые он получит после посадки в эшелон. Сущая мелочь, поскольку ничего этого не покупал, а достались в наследство от наших покойников в той вонючей канаве. – Надеюсь, знаешь, что делаешь. – Ещё поблагодаришь! – А что там с моим «подкидышем»? – вроде мимоходом спросил магистр, закончив с обсуждением подготовки организации внедрения. Ипатий мысленно ухмыльнулся и извлёк из сейфа очередную папку. К якобы случайному переходу он был готов. Савелий просмотрел несколько последних листков в уже разбухшем досье, остановившись на итоговой резолюции. – М-да, – произнёс он, отодвигая от себя бумаги, – а не сильно резко? – Вряд ли он понял связь и насколько не случайно угодил в карательную схолу. Тем более нападение, организованное группой «Сигма», действительно незапланированное. Комит Ансельм преследовал схожие с нашими цели, просто чужими руками. Ну, ему светиться на бойне неудобно. – Ты уверен о его руке? – Я не первый год в «Тайном слове», – выказал обиду Исповедник. Прозвище он получил отнюдь не за сентиментальные беседы с дальними психологическими заходами. Хотя при необходимости способен был на самые удивительные поступки, включая душевные разговоры за бутылкой с убийцами. – И тебя устраивает сидеть здесь, а не отправиться?.. – Начальник показал вверх. – Моё дело – обеспечить здесь полный контроль. Кто ещё? Вводить в операцию новых людей крайне опасно. Это как с тем же Ансельмом. Он служил магистру Южного Имауса для грязных дел, в которых официально светиться не следовало. Убрать – труда не представляло, однако правильней иметь пару человек в окружении обоих недоброжелателей и быть в курсе очередной задуманной интриги. Не всегда успеваешь отреагировать своевременно или даже сознательно позволяешь добиться успеха, чтобы в реально важных случаях сорвать заговорщикам операцию. А убить – кого на его место посадят? – Не так много у меня подходящих кандидатов на внедрение, – с досадой сказал Савелий. – Ты смог бы. – Посылать стратига вместо человека рангом ниже непродуктивно. – Ты пока мерарх! – ироническим тоном заявил магистр. Соответствующее назначение он подписал вчера и до сведения не доводил. Намёк об осведомлённости достаточно красивый. Ипатий демонстративно пожал плечами. – Это не просто повышение в звании. – Да, господин. Фактически это выделение его группы в отдельное подразделение с самыми широкими правами и возможностью набора штата. Обеспечение нелегальных врат – всегда серьёзная операция, и за просчёты снимают голову. К тому же появляется допуск не к одной секретной информации, но и к материальным ценностям. – За всё время Ингвар так ничего и не сказал о наркотиках? – спросил начальник, возвращаясь к прежнему. Судя по докладной, опека за ним плотная и сейчас. – Парень вовсе не дурак. Языком зря не болтает. Предупреждение усвоил правильно. К тому же себе на уме. Больше слушает и редко когда прямо спрашивает. Разве у своего подмастерья. Савелий вопросительно поднял бровь. – Конечно, не всё докладывает, – спокойно сообщил Ипатий, – но это нормально. Всё же мастер и неплохо справляется. При необходимости прижать мальчишку не проблема, куда он денется. Пока смысла нет. – И как показал себя, не врёт насчёт военного опыта? – Пожалуй, нет. Не похоже, чтобы участвовал в настоящем бою. Шарахался, стопорил. Такое не сыграешь, тем более когда речь идёт о собственной жизни. Но плакать не стал и, когда нужно было, врага бил всерьёз, не вспоминая о ценности жизни человека. – Когда доходит до крови, налёт цивилизованности с них слетает моментально. Человек всё равно остаётся человеком, сколько ему ни забивали бы голову всякой либеральной ерундой. Именно поэтому не стоит всерьёз рассчитывать на страх при столкновении. Тем более привычными методами. Жестокость даст обратную жесткость и дикое ожесточение. Если бы можно было элементарно всех вырезать, но их слишком много и куча оружия. Поломать «тридцать вторую» мы способны. Завоевать – нет. Исповедник слушал с застывшим лицом. Всё это звучало уже не раз, и кое-какие действия патрона он категорически не одобрял. Но тут не его уровень, и не зря он не стремился строить дальние планы по части следующего мира. Самые прекрасные люди частенько не видят дальше собственного носа, и переубедить их не получится и у хитроумного Гермеса. Иногда полезнее алчность исполнителя, чем идейность. Когда касается начальника, проблемы погребают под собой, вырастая во много раз. Он обеспечивает безопасность при проведении процедуры перехода, и этого достаточно. – Отправишь парня после выписки к Юлии, – внезапно сказал Савелий, обрывая монолог. – Мой господин! – встревожился Ипатий. – Им обоим знакомство будет полезно. – Но вы ж не собираетесь, подучив… – Почему нет? – холодно сказал магистр. – Она о таком шансе мечтает. – Именно по данной причине! Для неё тамошние аборигены не потенциальные враги. Неизвестно, как она себя поведёт при близком знакомстве. – Ты точно не имеешь на неё виды? – Я?!