Дорогие Билл и Сандра! Решила сообщить вам последние новости. У нас все хорошо, Рианнон вернулась от Элизы живая и невредимая, похоже, она славно повеселилась. Она чудесная, вы можете ею гордиться. Мэдди и Элли передают привет. Роуэн. В полной тишине я повернулась к Рианнон. — Ах ты, маленькая дрянь! — Очарова-а-тельно, — протянула она. — Тебя научили так разговаривать с беззащитными детишками в «Малышатах»? — Что? Где? «Откуда она знает, где я работала?» — пронеслось у меня в голове, однако я не дала сбить себя с толку. — Не пытайся переменить тему. Твое поведение неприемлемо и глупо. Прежде всего, я знаю о Крейге. На ее лице промелькнул страх, почти мгновенно сменившийся скучающе безразличным выражением. И все-таки, заметив его, я не удержалась от победной улыбки. — Разве он тебе не сказал? Да, я звонила «Кэсс». А сейчас наберу твою маму и сообщу, что письмо от моего имени отправила ты. А еще сообщу, что ты собираешься «гулять» с этим Крейгом, которого я в глаза не видела, в топике, едва прикрывающем пупок. Посмотрим, что она скажет. Не знаю, чего я ожидала: вспышки гнева или что Рианнон заплачет и начнет умолять о пощаде. Ничего подобного. Она мило улыбнулась (это начало меня нервировать) и спокойно заявила: — Уверена, ты не станешь ей звонить. — Назови хоть одну причину, почему я этого не сделаю! — вспылила я. — Легко! Могу назвать даже две. Рейчел. Герхарт. Твою мать! Наступила абсолютная тишина. Я на ватных ногах добрела до стойки и, тяжело дыша, взгромоздилась на табурет. Она загнала меня в угол, из которого не было выхода. Именно в тот момент я пошла ко дну. Вы понимаете, о чем я, мистер Рэксем? Если раньше полиция могла считать меня жертвой обстоятельств, то теперь я превратилась в преступницу, у которой был мотив. Я действительно не могла позвонить Сандре с Биллом. Потому что Рианнон знала правду. Для вас это не новость, мистер Рэксем, вы ведь читаете газеты. Вы с самого начала знали, что няню, задержанную по делу Элинкортов, звали не Роуэн Кейн, а Рейчел Герхарт. На полицию это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Точнее, не бомбы, а пиньяты — мексиканской игрушки, осыпающей тебя подарками. Я преподнесла им готовое дело на блюдечке с голубой каемочкой. Впоследствии они ломали голову, как мне удалось все провернуть, и делали из меня опытную преступницу, рассчитавшую все до последней мелочи. Они и представить не могли, до чего это оказалось просто. Не было никакого мошенничества, кражи личности, подделки документов. Где ты взяла фальшивые документы, Рейчел? Фальшивые документы? Я просто взяла бумаги своей подруги Роуэн, лежавшие в ящике комода у нее в спальне, и отправила Сандре. Проверка криминальной истории, сертификат Управления образовательных стандартов, сертификат о прохождении курсов первой помощи, резюме — ни на одном из документов не было фото. Я ничего не подделывала, и Сандра никак не могла узнать, что стоящая перед ней девушка — совсем не тот человек, что указан в этих бумажках. Я убеждала себя, что это не такой уж обман. Наши бумаги мало чем отличались. Во всяком случае, справка о проверке криминальной истории и сертификат о первой помощи. В последнее время я, как и Роуэн, работала в «Малышатах», правда, не так долго и не старшей няней, а до этого — в семьях, хотя не могла похвастаться блестящими отзывами. А в остальном все сходилось. Имя — малозначительная деталь. Водительские права у меня тоже имелись, только я не могла их показать из-за фото. Все остальное было правдой. Сыграла свою роль и удача. Сандра с пониманием отнеслась к моей просьбе не спрашивать рекомендаций в «Малышатах», иначе ей сообщили бы, что Роуэн Кейн уволилась два месяца назад. Кроме того, Сандра поверила мне на слово, что с правами все хорошо. Повезло мне и в том, что Сандра предпочитала дистанционное банковское обслуживание — мне не пришлось предъявлять паспорт Роуэн лично, я просто отправила отсканированный документ, оставленный на рабочем столе ноутбука вместе с нашими общими счетами. Самой большой удачей оказалось то (до сих пор не верится), что при переводе денег со счета на счет можно вписать любое имя, лишь бы совпадали номер счета и банковский код. Такого я не ожидала. Несколько ночей ворочалась без сна, придумывая, как обойти это препятствие. Сказать, что у меня счет на другое имя? Попросить оплату наличными или чеками на имя Р. Герхарт и молить бога, чтобы Сандра не поинтересовалась, кто это? Я чуть не рассмеялась, узнав, что все это не имеет значения, и в ведомость можно внести хоть Дональда Дака. Невероятная беспечность! На самом деле я не заглядывала так далеко. Мне безумно хотелось попасть на собеседование, поехать в Хетербро-Хаус, посмотреть в глаза Биллу и Сандре. Это все, к чему я стремилась. Я ответила на объявление только ради этого. Однако новые соблазнительные возможности падали с неба, словно упакованные в блестящую бумагу подарки под елкой. Теперь я знаю, что не должна была поддаваться искушению, мистер Рэксем, но разве вы не видите, как все происходило? Стоя тогда перед Рианнон, смеющейся мне в лицо, я одновременно со страхом испытывала нечто похожее на облегчение: разоблачение неизбежно, с враньем покончено. Сначала я хотела блефовать — спросить, что она имеет в виду, сделать вид, что не знаю никакой Рейчел Герхарт. Нет, ничего не получится. Если уж девчонка докопалась до моего настоящего имени, ее не собьешь со следа упрямым отрицанием очевидного. — Как ты узнала? — спросила я. — В отличие от моих дорогих родителей, мне не лень поинтересоваться жизнью девушки, свалившейся нам на голову неизвестно откуда. Ты не представляешь, что можно найти в Интернете. Нас даже в школе учат управлять своим цифровым следом. В ваши дни этого не делали? Я не потрудилась ответить на язвительное замечание. Меня больше интересовало, как глубоко она копнула, зачем и что именно знает. — До Роуэн Кейн я добралась быстро, — продолжала Рианнон. — Она скучная и правильная, правда? Не подкопаешься. Вот в чем дело! Рианнон искала в Сети компрометирующую информацию, чтобы иметь рычаги давления на няню, а натолкнулась на нечто гораздо большее. — Я долго не могла понять, — призналась она, улыбнувшись краешком губ, — все сходилось — имя, дата рождения, работа в детском садике с дурацким сюсюкающим названием. Тьфу, надо ж такое придумать! И вдруг все эти фотки из Таиланда и Вьетнама! Увидев тебя на дороге, я уж было подумала, что где-то накосячила. Полдня просидела, пока разобралась. Видно, теряю хватку. К несчастью для тебя, настоящая Роуэн не скрывает список друзей. А ты даже не потрудилась удалить свой профиль на «Фейсбуке». Черт, как все просто! Просмотреть список друзей Роуэн и найти мое лицо, которое я услужливо выставила напоказ всему миру. Как можно быть такой дурой? Честно говоря, я не думала, что кто-то начнет прилежно соединять точки. Да и вообще не собиралась никого обманывать. Я пыталась объяснить это полиции. Если бы я вела тайную вторую жизнь, разве не постаралась бы замести следы? Мошенничество? Нет, просто так сложилось. Все равно что взять машину друга, когда он в отъезде. Я ничего такого не планировала. Беда в том, что я не могла сказать полицейским, почему поехала в Хетербро под чужим именем. Они спрашивали, копали, а я барахталась в собственной лжи, придумывая малоубедительные причины — рекомендации Роуэн лучше, чем мои, у нее больше опыта (и то и другое правда). Сначала они думали, что я скрываю какую-то страшную тайну, связанную с моей профессиональной деятельностью: не прошла регистрацию или была осуждена за сексуальное преступление. Но дело было не в этом; несмотря на все старания, они не нашли в моих документах ничего такого. И я продолжала тешить себя надеждой, что если Рианнон не узнала, зачем я приехала в Хетербро, то, возможно, не узнает и полиция. Глупо, конечно. Докапываться до правды — их работа. Потребовалось время. Не помню, сколько дней, а может, и недель. Допрос шел за допросом, дни проходили как в тумане, а они все допытывались, сопоставляли, выясняли. А в один прекрасный день следователь вошел в комнату с листком бумаги в руке, улыбаясь как Чеширский Кот, в то же время стараясь напустить на себя серьезный, строгий вид. Я сразу поняла, что они знают, и мне конец. Впрочем, я забегаю вперед. Надо рассказать остальное. Самое страшное. Я до сих пор не верю, что это случилось. И не могу объяснить, даже самой себе. Я должна рассказать вам о том вечере. После ухода Рианнон я проводила взглядом красные огоньки фургона, исчезнувшие за поворотом, и задумалась, что делать. Позвонить Сандре? Что я ей скажу? Признаться? Отрицать свою вину? Я посмотрела на часы — половина девятого — и вспомнила строчки из письма Сандры: Билл сегодня вечером улетает в Дубай, а у меня ужин с клиентом, но если что-то срочное, пиши. Не могу же я дергать ее посреди ужина дурацким звонком. Сообщение — еще хуже. Привет, Сандра, надеюсь, у вас все хорошо. Кстати, Рианнон уехала с каким-то подозрительным типом, а я получила работу у вас под чужим именем. До связи! Смешно, только мне было не до смеха. Черт, что же делать? Написать подробное письмо и все объяснить? Прекрасная мысль, только это следовало сделать раньше, до того, как Рианнон отправила свои новости. Теперь все еще больше запуталось. Уже придвинув к себе планшет, я поняла, что не стану писать электронное письмо — это трусость. Я должна объясниться если не глядя в глаза, то хотя бы по телефону. А что я ей скажу? Да, вляпалась. На столе стояла бутылка вина. Я выпила бокал, чтобы успокоить нервы, и, покосившись на камеру в углу, налила второй. Мне уже было все равно. Скоро все полетит к чертям, такое мелкое прегрешение ничего не изменит. Наливая третий бокал, я отдавала себе отчет, что делаю это намеренно. Когда бутылка почти опустела, я поняла, что в таком состоянии нельзя звонить Сандре и самое разумное сейчас — лечь спать. Поднявшись на третий этаж, я постояла несколько минут перед дверью, набираясь смелости, однако поняла, что войти в комнату — выше моих сил. Под дверью зияла темная щель, и мне вдруг показалось, что оттуда сейчас выскользнет что-то отвратительное. Я отпустила дверную ручку и попятилась, словно это ужасное нечто схватит меня, как только я повернусь к нему спиной. Дойдя до лестницы, я развернулась и, стыдясь собственной трусости, стремглав помчалась вниз, в спасительное тепло кухни. Там было светло и уютно, но, закрыв глаза, я вновь почувствовала холодное дыхание чердачного воздуха, струящегося из-под двери спальни. Я стояла в нерешительности, пытаясь понять, что делать: устроиться на ночлег на диване или не ложиться, пока не вернется Рианнон. В порезанном пальце пульсировала кровь. Несмотря на то что я заклеила ранку пластырем, палец покраснел и опух, как будто в порез попала инфекция. Подойдя к раковине, я сняла пластырь и подскочила от неожиданности, услышав шум со стороны черного хода. — К-кто там? — испуганно крикнула я. — Это я, Джек, гулял с собаками, — раздался из-за двери заглушаемый ветром голос. — Входи, я только… Дверь открылась, впустив порыв холодного воздуха. Джек прошел через буфетную, разулся, поставил на коврик сапоги и прикрикнул на неугомонных собак. Клод с Хиро наконец улеглись на подстилки. — Обычно я гуляю с ними раньше, а сегодня замотался. Думал, ты уже спишь. Как день прошел? — Ну так себе, — призналась я. В голове был туман, мысли путались. Интересно, заметит Джек, что я пьяна? — А что случилось? — Ээ… — Черт, с чего начать? — Ну, мы немножко повздорили с Рианнон. — По поводу? — В общем, она вернулась, и… Я замолчала, не зная, нужно ли говорить об этом Джеку. Вообще-то, обсуждая поведение Рианнон с посторонним, я нарушаю правило конфиденциальности. С другой стороны, я сойду с ума, если не поделюсь хотя бы частью своих опасений с нормальным взрослым человеком. Возможно, девочка ведет себя так не в первый раз, и Джеку что-то известно. Я давно поняла, что красная папка вмещает далеко не всю необходимую информацию. — Мы поссорились, — чуть не плача, сказала я, — и я пригрозила позвонить Сандре, а она… она… — Что она? Джек выдвинул стул, и я опустилась на него, охваченная отчаянием. — Сбежала. Уехала с каким-то подозрительным типом. Я ей запретила, а она все равно уехала, и теперь я не знаю, что сказать Сандре. — За Рианнон можешь не беспокоиться. Та еще оторва, однако за себя постоять сумеет и в беду не попадет.