– Ты казах, что ли? Что вижу, то и пою… Без тебя все вижу, – огрызнулась Цветкова. – Не может такого быть! Дорога же сюда была! – Да какая уж там дорога? Поселок так далеко расположен… Его название Рабочий – как насмешка. Тут и работы-то нет. – Марек, мы должны кого-нибудь найти! – дала установку Яна, и они продолжили путь, так никого не встретив. – Яна, здесь нет отелей, нет кафе… Кошмар! Мы умрем с голода! Я понял, как пропал Алексей: он тут так же и сгинул. Кто же знал, что поселок Рабочий – своеобразная черная дыра… – Марек был в ужасе. – Мы обязательно найдем кого-нибудь. Эй! Люди! – не сдавалась Цветкова. Они стали кричать, но добились в ответ только собачьего лая, раздавшегося где-то вдалеке. – Вот! Слышишь? Есть собака – есть и люди. Пойдем на ее лай! – обрадовалась Яна. – Может, это волк? – буркнул Марек и поплелся за ней. – Да какой волк? Не слышишь, что ли? Собака и есть! – Я ничего не слышу, кроме урчания в своем животе. – Ах, какие мы современные люди, совершенно не приспособленные к выживанию в природных условиях… – вздохнула Яна. Дорога стала резко спускаться вниз, под пригорок, огибая деревню. К тому же по земле начал собираться, концентрироваться туман, и становилось прохладно. – Смотри! – вдруг остановился как вкопанный Марек. – Картошка! Целое поле! – Действительно… Слушай, а что, если мы немного выкопаем, разведем костер и ее испечем? – Так и я о том же! Зажигалка со мной, а по молодости я часто в походы ходил, и все это умею. Зарубежный ученый воодушевился и приступил к работе, бурча себе под нос: – Клубни хорошие… земля сухая, дождя давно не было, но нам это на руку… И если она здесь растет, значит, кто-то ее посадил… – Только пока мы никого не встретили. Так что придется довольствоваться картошкой, – подбодрила его Яна. Марек выкопал килограмма два картофеля, сложил клубни в импровизированный узелок из футболки, и они стали искать место для костра. Подходящее нашлось на окраине поля, под кустами сирени. Яна постелила кое-какую одежду и уселась на сумку с деньгами. Норвежский поляк на некоторое время исчез из ее поля зрения и вернулся с сухими ветками. Затем приволок и камни, грамотно выложил основание костра и установил дрова шалашиком. – Теперь надо поджечь, – остался он доволен результатом. – Дай-ка мне несколько купюр… – Чего? – Ну, денежку достань! Другой-то бумаги у нас нет… – С ума сошел?! Ничего себе, деньги жечь собрался! – Сейчас это необходимо, чтобы выжить. Должны же мы поесть. – Лучше в детский дом снесем, если тебе не надо! – не могла слезть с сумки Яна. – Слушай, я, честное слово, отнесу в любой детский дом сколько скажешь, а пока дай пару бумажек для затравки и не дыши. – Ладно… – нахмурилась госпожа Цветкова. Через несколько минут огонь уже весело потрескивал, и сразу же стало теплее. – Когда все прогорит, картошку в золе запечем, – глотая слюну, прокомментировал Марек. – Страшно здесь… – оглянулась по сторонам Яна. – Чего? – Смотри, не видно ничего… Туман накрыл все окрестности. И собака замолчала. Вроде должны быть здесь люди, а никто не вышел даже на крик. Да и Леша здесь сгинул… Где мы его искать будем? – Не знаю где, но будем. Что же, только пожрем – и назад? Мы же сюда приехали за ним. В каждую избу, если потребуется, войду, дверь вынесу! – пообещал рыжий великан. Именно в этот торжественный момент из тумана к их огоньку придвинулось сначала дуло ружья, затем бледное лицо мужчины с трехдневной щетиной. – Вот вы где, голубчики! Совсем обнаглели! Сначала картошку мою выкопали, теперь еще обещаете избы наши обворовать? Спасибо бате моему, царство ему небесное, за ружьишко, припрятанное со Второй мировой! Яна, честно говоря, на какое-то мгновение растерялась и испугалась. Но быстро пришла в себя. – Эй, любезный! Вы нас не так поняли! – Дядя Гена я, – сплюнул мужичок. – И понял я вас правильно, оглоеды. Вы сажали клубни-то, чтобы так вот взять и воровать? – Да мы не воровали, честное слово! Просто жрать очень хотелось. Мы заплатим! – сказал норвежский ученый. И тут Яну прорвало – ее разобрал нервный, истерический смех. – Ой, не могу! Ну, что, Марек, познакомился с особенностями русской души? Ой, умора! «Я заплачу…» Как будто все деньги решают! Сейчас этот дядя пристрелит нас за воровство двух кэгэ картофеля, и никакие миллионы не помогут! – А чего вы смеетесь? – обиделся местный житель. – Я в свое время отсидел именно за кражу картошки! Голод был, мать плакала. Мол, кинуть в землю нечего, значит, и урожая не будет, и детей ей не прокормить… Вот я и решился, украл мешок картошки, чтобы посадить в огороде… Поймали меня на следующий же день. Вещдок – тот мешок злополучный – в сенях. Как сейчас помню глаза матери, полные слез и ужаса… Три года мне дали. – За мешок картошки в голод – три года? – изумился господин Касински. – Мешок-то с колхозного поля был, – поднял указательный палец мужичок. – Показательный суд устроили, чтобы другим неповадно было. – А чему ты удивляешься? – обратилась Яна к Мареку. – Три года за мешок – еще по-божески! Нас сейчас за два кило вообще расстреляют. Давай, дядя Гена, не тяни, стреляй в яблочко! Наверняка ты и друга нашего замочил из-за своей гнилой картошки! – выкрикнула Яна, вставая во весь рост и с ненавистью смотря в никуда, в туман, словно невидящими глазами, напоминая одну из героинь фильма «Молодая гвардия» в финальной сцене казни молодых подпольщиков. – Яна, ты что такое говоришь? Не надо в нас стрелять! Мы… мы… – Знаем волшебное слово «пожалуйста», – закончила мысль поляка мадам Цветкова и снова расхохоталась. – Огонь утихает, – вдруг произнес дядя Гена. – Чего? – обомлел Марек. – Картошку, говорю, пора класть, – подсказал дед. – Что ж я, нелюдь, что ли, не понимаю ничего… Сами же говорили – голодные. Вы откуда будете? – Я из Москвы, мой спутник из Норвегии, – ответила Яна. – Из Новгорода? – Из Норвегии. Страна такая на север от России, – пояснила Яна. Тут дед совсем размяк и даже отставил ружье в сторону, прислонив его к стволу дерева. – Точно издалека… Сильно проголодались, да? Картошка у меня знатная. Сладкая, ни одного червивого клубня. И без химии, только на навозе, – похвастался абориген. Марек тем временем заложил клубни в угли и шевелил их прутиком в превеликом ожидании. Яна вздохнула. Действительно, есть хотелось, как никогда. – Может, в избу ко мне? – предложил дядя Гена. – Нам здесь экзотичнее. Под звездами, у костра… – на всякий случай отказалась Цветкова. – Ну так я это… тогда сюда принесу… соль, хлеб, тарелки… – Было бы кстати. Вам помочь? – Не надо. Я мигом! Дед испарился в тумане. – Кажется, у нас завязались отношения с местными жителями, – снова вздохнула Яна. – Если мужичок не вернется сейчас с милицией. – Какая милиция в такой глуши? – засомневался ее напарник. – Но ты хороша! «Стреляй в нас, дядя, в самое яблочко!» Даже я струхнул! – Зато помогло. Человек поверил, что мы – честные, – возразила она. Мужик вернулся как раз в тот момент, когда Марек вытаскивал картофелину из золы. Старик волок большую клетчатую сумку, с какими обычно возвращаются с рынка. Достал из нее сначала клеенку и скомандовал Яне: – Расстели-ка… Я со стола снял. Три тарелки, ножик, вилки, баночка огурцов… Бабка моя делала, безумно вкусная вещь к картошке. Соль вот тут, в газетке. Принимай стаканы… У одного краешек отбит, я его себе возьму. И наконец – самое главное! – Мужичок достал большую бутылку с мутноватой жидкостью. – Самогон? – догадалась Яна. – Само… что? – переспросил господин Касински, раскладывая картошку.