– Паршивая Башка? – тихонько переспросил я у Эгила. – Его последний крупный соперник-норманн в Ирландии, – ответил тот так же тихо. – Теперь Паршивая Башка и его люди сражаются за меня! – объявил Анлаф. – И тебе стоит последовать его примеру, лорд Утред, ведь я – твой король. – Король Нортумбрии? – уточнил я, а потом рассмеялся. – Назваться королем легко, а вот стать – трудно. – За этим дело не станет, – заявил Анлаф. – Видишь ореховые жерди? Передай послание смазливому мальчишке, величающему себя королем всей Британии. Он может встретиться здесь со мной в течение недели. Если мы победим, а так и будет, Альба перестанет платить дань. Нортумбрия будет моей. Уэссекс даст мне золото, много золота, а быть может, я заберу и его трон. И стану королем всей Британии. – А если Этельстан не примет приглашения? – осведомился я. – Тогда я предам саксов мечу. Сожгу ваши города, разрушу крепости, возьму ваших женщин себе на забаву, а детей обращу в рабов. Ты передашь ему это послание? – Передам, государь. – Когда мы уйдем, можешь перейти через реку, – проговорил Анлаф небрежно. – Но помни, что между нами перемирие. – Он посмотрел на Эдрика и приказал: – Бросьте его в реку! – Сначала развяжите! – потребовал я. – Ты христианин, старик? – спросил Анлаф у Эдрика, вид у которого был совершенно жалкий. Вопроса он не понял, поэтому посмотрел на меня. – Он хочет знать, христианин ли ты, – перевел я. – Да, господин. – Христианин, – сообщил я Анлафу. – Тогда пусть его Бог покажет свою силу. Бросьте старика в воду. Один из приведших Эдрика всадников спешился. Он был верзилой, Эдрик мал ростом. Здоровяк ухмыльнулся, поднял Эдрика и швырнул в бурлящий поток. Падая, разведчик завопил, плюхнулся в бурую воду и пропал. Эгил, младший из нас, соскочил с седла, но прежде, чем он успел прыгнуть, Эдрик показался на поверхности. – Тут не глубоко, господин! – крикнул он, выплюнув воду. – Похоже, у его Бога есть сила, – заметил я пригорюнившемуся Анлафу. Для него это был дурной знак. Но хотя Эдрику удалось перебраться через поток – глубина в основном оказалась по щиколотку, и только в одном месте по шею, – ему сложно было держаться на ногах. Да и на обрывистый и скользкий берег он никогда не взберется. Я обернулся к гребню и крикнул: – Бросьте копье! Только в меня не попадите! Из-под листьев вылетело копье, описало дугу и воткнулось в дерн в нескольких шагах от меня. Торольф сообразил, что я задумал, потому что соскочил с коня вперед меня, взял копье и протянул тупой конец брату. – Лезь вниз, – сказал он. Эгил спустился с обрыва, хватаясь за копье, которое держал брат, пробрался через камыши и ухватил Эдрика за шиворот: – Пойдем! Оба скользили в грязи, но Эдрика удалось благополучно вытащить на безопасное место, где и срезали путы. – Прости, господин, – проговорил он, подойдя ко мне. – Я забрался слишком далеко, и проклятая девка заметила меня. – Не важно. Ты жив. – Ему есть что рассказать! – крикнул Анлаф, развернул коня и жестоко ударил его шпорами. Мы стояли и смотрели, как норманны втыкают в землю ореховые жерди. Анлаф руководил ими, потом уехал, но прежде презрительно помахал нам. – Что ты должен нам рассказать? – спросил я у Эдрика, уже закутанного в плащ Ситрика. – Этих ублюдков тысячи, господин! Не счесть! Роятся словно пчелы. А в гавани полно кораблей – сотни две, не меньше. – Поэтому они тебя и не убили. Анлаф хотел, чтобы мы знали. – И они еще прибывают, – добавил Эгил. Я отправил Эдрика на гребень, а сам со спутниками поехал вверх по течению в поисках удобного места для переправы. Кони сошли с берега, прошлепали через болотистые заросли тростника, потом через поток и наконец взобрались на поле, которое Анлаф выбрал для боя. Я поскакал прямиком туда, где через реку был перекинут мост, и глянул на север. Если Этельстан примет вызов, то сейчас мы, по моим прикидкам, находимся в двухстах шагах от того места, где выстроится его «стена щитов». Издалека, с поросшего лесом гребня, пустошь казалась почти ровной, с небольшим подъемом к тому месту, где Анлаф соберет своих людей, но с дороги склон выглядел более крутым, особенно слева от меня: здесь пересеченная местность поднималась к западу. Плотная масса воинов, атакующая вниз по склону, обрушится на левое крыло Этельстана с силой молота Тора. – Я давно молюсь, чтобы мне никогда уже больше не стоять в «стене щитов», – угрюмо сказал я. – Тебе и не придется, – отозвался Финан. – Ты будешь сидеть на своей чертовой лошади и говорить нам, что делать. – Потому что я стар? – Мне это озвучить? – Тогда я скажу, что и ты тоже стар. – Я ирландец. Мы умираем в бою. – А живете, слишком много болтая, – урезал его я. Мы погнали коней вверх по дороге, пока не достигли невысокого гребня, и тогда развернулись, обозревая поле с высоты. Отсюда будут смотреть силы Анлафа, и я попытался представить широкую долину, заполненную саксонской «стеной щитов». – Очевидно, в этом и состоит его замысел, – проговорил я. – В ударе на правом фланге? – предположил Эгил. – Вниз по крутому склону, – добавил Торольф. – Он сомнет левое крыло Этельстана и повернет в центр. – И начнется бойня, – подхватил Ситрик. – Потому что мы окажемся зажатыми между двух рек. Он кивнул на поросшую камышом ложбину, выдававшую речушку поменьше, которая будет на левом фланге Этельстана. Эта речушка впадала в реку, и русла обоих потоков четко обозначали заросли тростника по их берегам. Реки сливались под углом к западу от узкого моста, через который проходила дорога на Сестер. – Грунт болотистый, – проворчал Финан. – И если армия Этельстана дрогнет, – сказал Эгил, – мы окажемся в западне между двумя потоками. И это будет обычная резня. – Поэтому Анлаф и выбрал это место, – подытожил я. По моим предположениям, Этельстан построит «стену щитов» шириной шагов в шестьсот между двумя реками. Это будет длинная «стена», потребуется выставить по тысяче воинов в каждую шеренгу, но если сдвинуть ее дальше, в направлении слияния потоков, это расстояние уменьшится. Река слева от нас, та, через которую мы только что перебрались, была глубже и шире. Глядя на нее, я размышлял, как бы повел бой на месте Анлафа и насколько уверенным я бы себя чувствовал. Он полагает, что сумеет прорвать фронт армии Этельстана ударом прославленных воинов-волков, пробиться в тыл саксонской линии и прижать ее к более глубокой из рек. – Этельстану не стоит принимать вызов, – буркнул Торольф. – В таком случае он лишится Сестера, – возразил я. – Леоф и двух дней не продержится. – Тогда Этельстан сразится с ублюдком где-нибудь в другом месте, разобьет и вернет Сестер. – Нет, на месте Этельстана я принял бы вызов. Никто не ответил, все только смотрели на расставленную Анлафом ловушку. – Они атакуют по всему фронту «стены щитов» Этельстана, – продолжил я. – Но лучшие свои силы Анлаф расположит справа. Они окажутся на возвышенности, поэтому ударят вниз по склону с намерением прорвать левый фланг Этельстана и прижать остаток его войска к более широкому из потоков. – Там и произойдет резня, – подтвердил Эгил. – И еще какая, – согласился я. – Вот только кто кого будет резать? На месте Этельстана я бы позволил Анлафу оттеснить мой левый фланг. Спутники молча смотрели на меня, но на лицах их читалось сомнение. У всех, кроме Финана, глядевшего с усмешкой. Тягостное молчание нарушил Торольф: – У них будет численный перевес? – Скорее всего, – ответил я. – Определенно, – мрачно заявил Эгил. – И Анлаф не дурак, – продолжил Торольф. – Он поставит справа лучших своих воинов, ульфхеднар. – Я бы так и сделал, – согласился я, надеясь в глубине души, что мои люди займут место не на левом крыле войска Этельстана. Торольф мрачно посмотрел на меня: – Господин, это свирепые бойцы. Никто не смог побить их в Ирландии. – И они оттеснят строй Этельстана к потоку, – сказал я. – И наши войска окажутся заперты здесь.