– Отец, Леоф определенно прав в том, что важнейшая наша задача – не допустить падения Сестера. – Важнейшая задача сейчас – не допустить падения вашего драгоценного Инглаланда! – огрызнулся я. – Как думаешь, с чего это Ингильмундр взбунтовался? – Он же язычник, – заявил сын свысока. – Здесь, в Вирхелуме, он в ловушке. Учти это! У него только два пути спасения на случай, если Этельстан подойдет с войском: либо бежать на корабле, либо пройти мимо Сестера с намерением отступить на север. – Не выйдет, если королевская армия будет тут, – вставил Леоф. – И он это понимает. У него слишком мало людей, чтобы разбить Этельстана. Так на что он рассчитывает? На то, что вскоре за спиной у него будет стоять войско. Ингильмундр не дурак. Он взбунтовался, так как знает – ему на подмогу идет армия, а вы позволили ему запасти зерно и мясо, чтобы эту армию прокормить. Все остальное не имело для меня смысла. Приближалась армия, армия разъяренных шотландцев, жаждущих возмездия, и орда язычников-норманнов в поисках добычи. И поутру мне предстоит поехать и выяснить, верна ли моя догадка. * * * К рассвету буря ушла, осталось только хмурое небо, посыпавшее нас короткими дождевыми зарядами, пока мы углублялись в Вирхелум. Старинная римская дорога проходила посреди полуострова, от Сестера до окруженной болотами гавани на северо-западном побережье. Вирхелум, как я прекрасно знал, представляет собой длинную полосу земли между реками Ди и Мэрс, берега его песчаные и илистые. Местность пересечена множеством речушек, но богата хорошими пастбищами и невысокими лесистыми горами. Северная половина заселена норманнами, изображающими из себя новообращенных христиан, южная, ближе к Сестеру, принадлежит саксам. Впрочем, в последние дни саксы бежали с насиженных мест, их дома сожгли, житницы опустошили, а скот угнали. Теперь, ведя почти все три сотни своих воинов навстречу ветру и дождю, я избегал римской дороги. На большей части своей протяженности она проходит по широкой неглубокой долине между пастбищами, а те, в свою очередь, обрамлены невысокими, густо поросшими лесом гребнями. Враг мог наблюдать за дорогой из-за этих деревьев, мог спрятать под их кронами воинов и устроить засаду. Я подозревал, что нас уже обнаружили, – Ингильмундр явно не дурак и наверняка выставил дозорных наблюдать за Сестером. Я предпочитал действовать скрытно, а не облегчать ему задачу, позволив напасть на нас исподтишка, и потому вел людей через лес вдоль восточного гребня. Ехали мы медленно, пробираясь между дубами и буками, следуя за Эдриком, Осви и Роллой, разведывающими путь. Эдрик был самым старшим из них, почти мой ровесник, и держался по середине гребня. Это был лучший из моих разведчиков, наделенный сверхъестественным даром оставаться незамеченным и обнаруживать врагов, тоже старающихся перемещаться скрытно. Осви, сирота из Лундена, не годился Эдрику в соперники по части знания сельской местности, но был умен и сообразителен, а дан Ролла отличался острым глазом и осторожностью, пока дело не доходило до боя, а уж тогда он дрался как бешеная куница. Его место было на восточном фланге, и именно Ролла первым заметил врага и энергично махнул. Я вскинул руку, остановив своих, спешился и вместе с Финаном пошел к Ролле. Финан опомнился раньше прочих. – Господь милосердный! – выдохнул он. – Маловато как-то, правда? – с иронией воскликнул Ролла. Я прикинул численность вражеской колонны, тянувшейся по тропе вдоль Мэрса. Хвоста ее не было видно, но мне показалось, она состояла из четырех сотен всадников. Враг шел вглубь страны. По левую от нас руку виднелись развалины Брунанбурга, крепости, построенной по приказу Этельфлэд на берегу Мэрса. Возможно, Леоф был прав и гарнизон Сестера не мог выставить достаточного количества воинов для боя с норманнами Ингильмундра. – Ублюдки пытаются зайти нам в тыл? – спросил Финан. Я покачал головой: – Даже если бы они видели, что мы вышли из Сестера, им не хватило бы времени собрать такие силы. – Господин, надеюсь, ты прав, – буркнул Ролла. – Их еще больше! – воскликнул Финан, заметив новый отряд копейщиков, выступивший из-за руин бурга. Я отправил сына с шестью воинами предупредить Сестер, что примерно пятьсот вражеских конников направляются вглубь страны. – Леоф тут ничегошеньки поделать не сможет, – проворчал Финан. – Хотя бы предупредит близлежащие селения, – возразил я. Колонна постепенно скрылась из виду. Норманны придерживались береговой тропы, между пастбищами и илистыми отмелями, на которых стаями селились чернозобики, кулики-сороки и кроншнепы. Был отлив. Если бы враги хотели поймать нас в ловушку, то воспользовались бы противоположным гребнем и спрятались за деревьями, чтобы быстро пересечь неглубокую широкую равнину и отрезать нам путь к отступлению. – Идем дальше, – приказал я. – Раз он послал пятьсот человек вглубь страны, то сколько у него осталось? – спросил Эгил, когда я присоединился к отряду. – Может, слишком мало, – хищно процедил его брат Торольф. Эгил, старший из трех братьев, худощавый, симпатичный и веселый. К битве он подходил как к игре в тавлеи: осторожно, расчетливо, выискивал уязвимые места противника, прежде чем произвести молниеносный, как у змеи, бросок. Торольф, двумя годами его моложе, был истым воплощением воина: огромный, чернобородый, с суровым лицом. Самое большое удовольствие для него – держать секиру на длинном древке. В битву он бросался, как разъяренный бык, полагаясь на свою мощь и боевые навыки. Берг, младший, – тот, которому я спас жизнь, – больше походил на Эгила, но был лишен острого ума старшего брата. Он, вероятно, был самым искусным мечником из троих братьев. Однако все как один были располагающими, надежными и умелыми в битве. Мы углублялись в Вирхелум. Эгил, Торольф и Берг скакали рядом со мной. Справа от нас лежал широкий Мэрс с облюбованными пернатыми илистыми берегами, а слева богатые пастбища долины уступали место вересковым пустошам, через которые прямо, как стрела, бежала римская дорога. Мы миновали последние разрушенные усадьбы, а впереди показались нетронутые фермы. Это означало, что мы пересекаем незримую границу между саксонской частью полуострова и норманнскими поселениями. Создавалось впечатление, что в Вирхелуме царит мир. Людей с оружием мы больше не замечали. Местность показалась тихой и спокойной, будто могила. Грачи пролетели к Мэрсу, вдали слева девочка гнала трех коров к огороженной частоколом усадьбе, а разлившаяся вода блестела в широкой мелкой долине. Зимородок пересек реку, затем описал петлю между илистыми берегами. Поток вздулся после недавнего дождя и бежал бурливо и быстро. На дальнем лесистом гребне росли одетые в желтое дубы и огненно-красные буки, листья бессильно висели в неподвижном воздухе. Странный то был момент. Ощущение такое, будто мир затаил дыхание. Я глядел на этот покой, на пастбище, на зеленые поля, которые всем так хотелось заполучить. Некогда эти земли принадлежали валлийцам. Они видели, как уходили римляне. Затем вторглись саксы, обагрив траву кровью, пролитой мечом и копьем, и валлийские имена исчезли, потому что саксы захватили эти края и дали им свое название. Они нарекли эту страну Вирхелум, это означает «пастбище, где растет болотный мирт». Мне вспомнилось, как Этельстан, тогда совсем еще мальчишка, убил человека у рва, густо заросшего болотным миртом, и как Этельфлэд, дочь Альфреда, попросила меня однажды набрать листьев этого растения, потому что они отгоняют мух. А вот норманнов они отогнать не могли. Северяне явились, преклонив колени и умоляя отдать им неплодородные земли, клялись хранить мир. Оба, и Этельфлэд, и Этельстан, пожаловали им пастбища и усадьбы, поверив их клятвам, а также в то, что со временем они преклонят колени перед пригвожденным Богом. В тот час мы не видели ни одного из них, если не считать девчушки, гнавшей коров. – Может, они все на запад ушли? – предположил Эгил. – Пятьсот воинов решили захватить Мерсию? – Это ведь норманны, не забывай, – весело заметил он. Эдрик показывал, что путь свободен. Мы углубились уже довольно далеко во владения норманнов. Нас еще скрывали осенние деревья, зато выдавали птицы, взмывающие в воздух при нашем приближении. Я тревожился: врагов в разы больше, и они без труда окружат и уничтожат нас. Вот только от этих врагов не было пока ни слуху ни духу. Ни одна птица не взлетела в испуге с деревьев на противоположном гребне, ни один всадник не скакал ни по римской дороге, ни по тропе вдоль Мэрса. Потом появился Ролла. – Господин, тебе стоит на это глянуть. Мы пошли за ним к линии деревьев, снова посмотрели за Мэрс и далее, на море, и там я увидел корабли. – Господь милосердный! – опять выдохнул Финан. Корабли шли с севера, целый флот. Я насчитал сорок два, но их наверняка было больше. Стояло безветрие, и они гребли, доставляя воинов к оконечности полуострова. Передовые суда находились уже на расстоянии выстрела из лука от берега. – Дингесмер! – выдохнул я. – Вот куда они идут! В Дингесмер! – В Дингесмер? – переспросил Эгил. – Это гавань, – ответил я. – Большая. Это была странная гавань на обращенной к морю оконечности Вирхелума. По сути, мелкое озеро с морской водой, окруженное илистыми банками и зарослями тростника, попасть в которое можно было по каналам, петляющим между песчаных отмелей. Но Дингесмер был достаточно обширен и глубок, чтобы даже при отливе вместить целый флот. – Господин, если нужно, я посмотрю, – предложил Эдрик. Мы находились еще довольно далеко, чтобы разглядеть происходящее за широкой полосой болот на оконечности полуострова, а я подозревал, что там уже собрались сотни врагов. Мне не хотелось рисковать своими людьми, ведя их в осиное гнездо, но нужно было выяснить, нет ли близ Дингесмера настоящей армии. – Слишком опасно, – процедил я. – Подозреваю, там уже целое войско. – Скоро будет, – подтвердил Эгил, наблюдая за кораблями вдали. – Меня не заметят, – уверенно заявил Эдрик. – Там полно канав, где можно спрятаться. Я кивнул и едва не посоветовал ему быть осторожным, но воздержался от напрасной траты слов, потому что Эдрик всегда был осторожен. И хорош. – Ждем тебя там. – Я кивнул вниз на подножие склона. – Я вернусь нескоро! – предупредил он. – Мы подождем. – Возможно, в сумерках. – Ступай уже, – с усмешкой сказал я. Мы ждали, глядя на корабли. – Корабли не из Ирландии идут, – заметил Торольф. – Они все с севера! Он был прав. Корабли, число которых все прибывало, шли вдоль побережья. Вполне возможно, ирландские норманны пересекли море и вышли к земле севернее, чем рассчитывали, вот только норманны не допускают подобных ошибок. – Это армия Константина, – догадался я. – Вот что происходит: скотты идут. – На норманнских кораблях? – буркнул Торольф. На штевнях далеких судов виднелись не кресты, а звериные головы, а обводы их были изящнее, чем у тяжелых шотландских посудин. – Они союзники, – напомнил я. – Анлаф перебрасывает войско Константина. – Но зачем? – задал вопрос Эгил. – Почему скоттам просто не пойти по суше? – Из-за бургов. – Я пояснил, что Этельфлэд построила на северной границе Мерсии цепь крепостей. – Сколько воинов ведет Константин? – Сотен пятнадцать? – предположил Финан. – Возможно, и больше, если чернощитники с ним. – Всем им пришлось бы проходить мимо тех бургов длинной колонной, и Константин опасался, что гарнизоны будут нападать на них. – Я развернул Сновгебланда. – Отступим на милю или около этого. Если мое предположение верно и корабли Анлафа перевозят шотландское войско в Вирхелум, значит армия самого Анлафа уже на берегу и мы слишком близко к оконечности полуострова, чтобы чувствовать себя в безопасности. Оставалось дождаться Эдрика, но делать это можно и чуть-чуть поближе к Сестеру. Мы отошли через заросли осенних деревьев и, выставив часовых, спешились и затаились. Ветер посвежел, и корабли подняли паруса. Ближе к вечеру мы насчитали уже сто пятьдесят судов, а далеко на востоке в небо поднимались столбы дыма – это конники, которых мы видели раньше, жгли усадьбы. – Он сказал, в сумерках, – напомнил Финан. Я знал, что ирландец переживает за Эдрика. – Старик молодчина! Они его не заметят. Ему по силам мимо самого дьявола проскользнуть. Я сидел в тени на опушке, глядя на широкую вересковую пустошь, прорезанную римской дорогой. Подо мной, у подножия склона, текла между обрывистых берегов река. – Выдр нет, – заметил я.