– Ха! Да среди слуг полно женщин! Вы, мужчины, ничего не видите. Вероятно, так оно и есть, и, говоря начистоту, я Бенедетте обрадовался. – Только если произойдет битва, – настоятельно предупредил я, – держись подальше! – А если бы я осталась в Беббанбурге? Кто защитил бы тебя от проклятий той женщины? Скажи-ка! – Без нее тебе не справиться! – весело сообщил мне Эгил. Я протянул руку и коснулся ее щеки: – Спасибо. – Нам пора идти, – гордо заявила Бенедетта. И мы пошли. * * * Если торжество Бенедетты над северянкой следовало почитать за первое знамение, то второе оказалось более зловещим. Мы проскакали вглубь страны до брода, позволяющего переправиться через Мэрс. Уже смеркалось, когда река осталась позади и мы снова повернули коней на запад и поехали по знакомой дороге в Сестер. Небо на востоке потемнело, тогда как горизонт на западе представлял собой нагромождение темных облаков, обагренных светом заходящего солнца. Холодный ветер дул с этой охваченной багровым пламенем стороны, раздувая плащи и конские гривы. – Будет дождь, – проворчал Эгил. – Дай бог нам успеть добраться до Сестера, пока он не начался, – буркнул Финан. И тут багровое небо на западе расколола молния – не обычный зигзаг, но громадный сполох во всю линию горизонта, сверкнувший так, что на миг весь ландшафт разделился на белое и черное. Следом донесся гром: над нами прокатился оглушительный рев ярости Асгарда. Сновгебланд заартачился, задергал головой, и мне пришлось успокоить его. Я дал коню постоять, ощущая, как он дрожит, потом потихоньку двинул вперед. – Оно грядет, – произнес Эгил. – Что? Ненастье? – Сражение. – Норманн коснулся молота. Молния ударила над Вирхелумом. Что сулит этот знак? Что за опасность грозит с запада? Из Ирландии, где Анлаф победил своих врагов и теперь алчет получить Нортумбрию? Я пришпорил Сновгебланда, спеша достичь стен Сестера прежде, чем с моря нагрянет буря. Еще одна молния ударила в землю, на этот раз поменьше, но гораздо ближе, устремившись к невысоким горам и богатым пастбищам Вирхелума. Потом пошел дождь. Сперва это были всего лишь редкие тяжелые капли, затем с неба обрушился настоящий ливень, шумевший так, что мне пришлось даже кричать Эгилу: – Тут кладбище! Римское! Держитесь дороги! Мои люди касались крестов или молотов, молясь, чтобы боги не пробудили спящих в давно остывших могилах покойников. Еще один огненный зигзаг осветил впереди стены Сестера. Долго тянулись минуты под дождем, пока нам пришлось убеждать дозорных на высоком римском парапете, что мы свои. По правде говоря, лишь после того, как на боевую площадку над массивными воротами позвали моего сына-епископа, караульные неохотно распахнули большие створки. – Кто тут главный? – окликнул я одного из стражей, пока мы миновали освещенную двумя шипящими факелами арку. – Леоф Эдриксон, лорд! Мне о таком слышать не доводилось. Я надеялся, что командиром окажется кто-то из моих знакомых, человек, с которым мы сражались бок о бок, он и поможет нам найти укрытие. Последняя задача наверняка будет непростой, так как город заполонили беглецы со своей живностью. Мы кое-как протолкались через скотину, и я соскользнул с седла на знакомой площади перед сестерским господским домом. Поводья я отдал Алдвину. – Стой здесь и жди, пока мы не найдем жилье. Финан, Эгил, Торольф, со мной. Ты тоже! – Последнее относилось к моему сыну. Я и Бенедетту взял. Стражник у внешней двери попытался было загородить ей дорогу, но я так зыркнул на него, что он торопливо отступил. Я проводил женщину в просторный зал, построенный римлянами, где в центральном очаге полыхал жаркий огонь. В зале собралось около сотни мужчин, все они угрюмо смотрели на нас. – Женщина! – возмущенно воскликнул один из них. – В зал для воинов женщинам вход воспрещен, за исключением прислуги! – Говорил высокий, худой человек с куцей седой бородой и беспокойными глазами. – Ей придется уйти! – Он указал на Бенедетту. – Ты кто такой? – спросил я. Высокий возмутился еще сильнее, как будто мне полагалось знать его имя. – Я бы хотел задать тот же вопрос! Потом, услышав шепот, пробежавший среди людей, он мигом переменился. – Лорд! – пролепетал он, и мне на миг показалось, что длинный вот-вот рухнет на колени. – Леоф Эдриксон? – спросил я. Он кивнул. – Мерсиец? – Снова кивок. – И с каких это пор в этот зал не пускают женщин? – Лорд, зал для воинов. Пропуск сюда – это награда. – Она только что вбила десять горстей дерьма в одну датчанку, – сказал я, – и это делает ее воином. И у меня еще три сотни воинов, которые промокли, проголодались и устали. Я усадил Бенедетту на скамью близ полыхающего огня. Дождь барабанил по высокой крыше, протекающей в дюжине мест, а далеко на западе по небу прокатился еще один раскат грома. – Три сотни?! – вымолвил Леоф Эдриксон, потом умолк. – Найдется где их разместить? – В городе все забито. – Тогда они будут спать здесь, вместе со своими женщинами. – С женщинами? – Его качнуло. – Именно. – Я повернулся к сыну. – Зови наших. Слуги пусть подержат лошадей. Утред ухмыльнулся, но в этот миг дверь распахнулась и вошел мой младший сын, епископ, в мокром насквозь священническом облачении. Он посмотрел на своего брата, хотел было заговорить, но вместо этого бросился ко мне. – Отец! – воскликнул он. Я ничего не ответил. – Ты пришел! – В его голосе угадывалось облегчение. – Значит, отец Эдвин добрался до тебя? – Какой такой отец Эдвин? – Я отправил его неделю назад! – Ты послал христианского священника пробираться через Нортумбрию? Это означало отправить его на верную смерть. Молодец. Что происходит? Последние два слова я адресовал Леофу, но тот не мог сказать ничего внятного. В итоге ответ дал епископ, хотя ни он и никто иной не имел четкого представления о происходящих за стенами Сестера событиях. Знали лишь одно: Ингильмундр, считавшийся другом Этельстана, опустошил все окрестности города. – Ингильмундр! – вырвалось у меня с досадой. – Я ему никогда не доверял, – напомнил сын. – Я тоже. Зато Ингильмундру доверял Этельстан, считавший красавца-норманна доказательством того, что язычник способен обратиться в доброго христианина. Но Ингильмундр, должно быть, уже много месяцев назад сговорился с Анлафом и теперь угонял скот, грабил амбары, жег усадьбы и, самое скверное, захватил маленький бург на южном берегу Мэрса. – Он взял Брунанбург? – спросил я, пораженный. – Я оставил там гарнизон. – Леоф развел руками. – Но он был слишком малочисленным, чтобы отразить нападение. – Поэтому вы просто сдали ему бург? Даже не срыв сначала стены? – Частокол мы разрушили, – принялся оправдываться Леоф. – Но наша главная задача – удержать Сестер до подхода короля. – И когда он придет? – спросил я. Никто не знал. – Вести от Этельстана поступали? – И вновь молчание. – Ему известно про Ингильмундра? – Мы, ясное дело, отправляли гонцов, – сказал Леоф. – А дать отпор Ингильмундру пытались? – У него слишком много воинов, – пролепетал начальник гарнизона. Я посмотрел на его людей. Некоторые выглядели пристыженными, другие только испуганными, как их командир. Тот насупившись наблюдал, как мои мокрые воины в сопровождении двух десятков женщин заполняют зал. – Помню время, когда мерсийцы умели воевать, – заявил я. – Когда Ингильмундр переметнулся на сторону врага, вашей задачей было уничтожить его. – У меня мало людей, – простонал Леоф. – Тогда надейся, что у меня их хватит, – отрезал я. – Возможно… – начал было мой сын-епископ, потом осекся. – Что возможно?