– Ты всегда права, аморе, – согласился я. – Ты ведь из Италии. Она на удивление больно врезала мне по руке, потом рассмеялась. Лежа без сна, я думал, что Бенедетта действительно права. Неужели Этельстан всерьез рассчитывает покорить Шотландию? Как удастся ему удержать в повиновении тамошние дикие племена? Или он солгал мне? Усыпляет мою бдительность рассказами про вторжение в Шотландию, чтобы неожиданным приступом захватить Беббанбург? Оставалось ждать. По ночам небо над Беббанбургом освещало зарево костров, днем к облакам поднимались столбы дыма. На том месте, где стоял нарядный шатер, вырос частокол из бревен выше человеческого роста и с боевой платформой. Определенно, задача этой крепостцы – не дать нам совершить вылазку и ударить по основному лагерю, в который с каждым днем прибывало все больше воинов. Корабли Этельстана патрулировали побережье, к ним присоединились еще шесть судов. Возможно, это была притворная осада, но выглядела она совсем как настоящая. Две недели спустя Этельстан двинулся на север. Чтобы сняться, его армии потребовался целый день. Сотни людей и боевых коней, сотни вьючных животных – все они потекли на север по дороге, ведущей в Шотландию. Король не солгал мне. Корабли тоже ушли, подставив паруса с драконом летнему ветру. Следом за ними шел «Сперхафок». Я обещал Этельстану подмогу, но не собирался оставлять Беббанбург без гарнизона. Предлогом стал возраст. – Государь, больше месяца в седле? Я для такого слишком стар. Пошлю с тобой сына с сотней всадников, но сам, с твоего позволения, пойду с флотом. Несколько ударов сердца он смотрел на меня. – Я хочу, чтобы скотты видели твое знамя, – напомнил он. – Ты позволишь своему сыну нести его? – Конечно. А еще будет волчья голова на моем парусе. Он кивнул, почти рассеянно. – Ну, бери тогда свои корабли, и милости просим. Прошло время, с горечью подумалось мне, когда он умолял бы меня идти с ним, вести своих людей рядом с его людьми. Теперь Этельстан был уверен в своих силах и, что еще горше, считал меня слишком старым, чтобы на что-то сгодиться. Он хотел взять меня на север только ради наглядного свидетельства моей преданности. Итак, с командой из сорока шести человек, я вывел «Сперхафок» из гавани и присоединился к королевскому флоту, кравшемуся на север под попутным легким ветром. Этельстан имел в виду все мои корабли, но я взял один «Сперхафок» и оставил большую часть своих людей охранять Беббанбург под началом Финана. Ирландец терпеть не мог моря. Я море любил. Странным оно было в тот день. Спокойным. Южный ветер не нагонял волну, только проносился над сияющей гладью. Флот Этельстана не спешил, довольствуясь тем, что идет вровень с сухопутной армией, следующей по дороге на север. Некоторые корабли даже подобрали паруса, чтобы не отрываться от пузатых «купцов», доставлявших провизию войскам. День для конца лета выдался теплый, небо впереди расплывалось в жемчужном мареве, и «Сперхафок», при своей быстроте хода, постепенно скользил через флот. У него одного было на штевне изображение хищника, грозного ястреба, тогда как носы обгоняемых нами судов украшали кресты. Самый крупный из них, здоровенный корабль с серовато-белым корпусом, назывался «Апостол». Командовал им олдермен Кёнвульф, начальник королевского флота. Когда мы подошли ближе, с рулевой площадки «Апостола» нам помахали. Кёнвульф стоял рядом с махавшим, нарочито не замечая нас. Я подвел «Сперхафок» так близко, что напугал подзывавшего нас. – Не вырываться вперед флота! – крикнул он. – Не слышу! Кёнвульф, дородный и краснолицый, очень гордый своим высоким происхождением, повернулся и насупился. – Ваше место в хвосте! – отрывисто заявил он. – Мы бы тоже от ветерка посильней не отказались! – гаркнул я в ответ и переложил рулевое весло. – Наглый мерзавец, – сказал я Гербрухту. Тот только ухмыльнулся. Кёнвульф снова заорал, но на этот раз я в самом деле не разобрал слов и продолжал вести «Сперхафок». Корабль вскоре оказался во главе флота. На ночь суда Кёнвульфа укрылись в устье Туэда, и я сошел на берег повидаться с Эгилом. Приятеля я нашел на боевой площадке его частокола. Он смотрел вверх по течению реки, где небо окрасилось заревом костров лагеря Этельстана. Располагался он далеко, у первого брода через Туэд. – Значит, он и правда это делает? – спросил Эгил. – Вторгается в земли Константина? Да. – Дразнит дракона? – Именно так выразилась Бенедетта. – Она умная, – заметил Эгил. – А я какой? – Ты – везучий. – Он широко улыбнулся. – Ты, получается, плывешь на север? – Проявляю преданность. – Тогда и я пойду. Могу тебе пригодиться. – Ты? Мне? Норманн снова усмехнулся: – Шторм надвигается. – Никогда не видел такой спокойной погоды! – И тем не менее скоро разразится шторм. Дня через два. Или три. Эгил томился от безделья и любил море, поэтому он перебрался на «Сперхафок», захватив с собой кольчугу, шлем, оружие и жизнерадостность. За старшего в своих владениях он оставил брата Торольфа. – Вот увидишь, я прав, – приветствовал он меня, едва взойдя на борт. – Скоро дунет так дунет! Норманн и в самом деле оказался прав. Буря налетела с запада. Флот в это время стоял в широком устье Фойрта, который Эгил называл Черной рекой. Кёнвульф приказал кораблям бросить якорь близ южного берега. Он предпочел бы вытащить корабли на сушу, но армия Этельстана находилась довольно далеко, и ожидать ее стоило не раньше, чем она переправится через Фойрт. Кёнвульф опасался, что корабли на суше станут легкой добычей воинов Константина, и потому за борт полетели якорные камни. Я сомневался в близости войска скоттов, но знал, что за южным берегом местность постепенно поднимается к холмам. Там, под защитой расположенного на этих высотах неприступного форта, находится крупное поселение. – Дун-Эйдин. – Я указал на дым над холмами. – Было время, когда мой род владел всеми этими землями до Дун-Эйдина. – Куда дунь? – спросил Эгил. – Это крепость такая. И изрядное поселение при ней. – И там молятся о шторме с севера, – мрачно проронил Эгил. – Тогда местных обитателей ждет пожива от разбитых кораблей. И они ее получат! Я покачал головой. Флот стоял на якоре в широкой бухте, а ветер дул с юго-запада, со стороны суши. – Корабли здесь в безопасности. – Это пока, – возразил Эгил. – Но ветер переменится и подует с севера. – Он посмотрел на темные тучи, летящие к морю. – К рассвету превратится в настоящего убийцу. Где рыбачьи лодки? – Прячутся от нас. – Нет, нашли укрытие. Рыбаки знают! Я посмотрел на его обветренное лицо с носом, похожим на соколиный клюв. Я хороший моряк, но с Эгилом мне не тягаться. – Уверен? – Уверенности тут быть не может – это ведь стихия. Но якорь бы я тут не бросил. Встань у северного берега. – Он прочитал мои сомнения и сказал с чувством: – Укройся на севере, господин! Я поверил ему. Мы подвели «Сперхафок» на веслах к «Апостолу», флагману Кёнвульфа, и окликнули его, предложив флоту пересечь широкое устье и поискать приюта у северного берега, но олдермен не внял совету. Он переговорил с минуту с другим человеком, видимо кормщиком «Апостола», потом повернулся к нам и приложил ко рту сложенные ковшиком руки. – Ветер останется юго-западным, – крикнул он. – И вы будете тут, с нами! А завтра держитесь в хвосте! – Он хороший моряк? – уточнил у меня Эгил. – Из тех, что корабль от задницы не отличат, – ответил я. – Во главе флота его поставили только потому, что он богатенький дружок Этельстана. – И он приказывает тебе оставаться здесь? – Кёнвульф мне не начальник, – буркнул я. – Так что мы идем туда. – Я кивнул в сторону далекого берега. – И будем надеяться, что ты не ошибся. Мы подняли парус и повели «Сперхафок» на север, где зашли за скалистый островок и бросили якорь ближе к берегу. Одинокий корабль под напором свежеющего юго-западного ветра. Опустилась ночь, и ветер усилился, норовя сорвать «Сперхафок» с места. Волны разбивались о его штевень, обдавая брызгами палубу. – По-прежнему юго-западный, – с тревогой заметил я. Лопни канат, и нам повезет, если нас выбросит на берег. – Переменится, – настаивал Эгил. Ветер переменился. Став западным, он задул сильнее и принес жалящий дождь, а потом сделался северным, как и предсказывал норманн. Он гудел в снастях, и хотя в ночной мгле ничего не было видно, я знал, что широкая поверхность реки иссечена пенными гребнями волн. Мы находились под защитой берега, и тем не менее «Сперхафок» рвался и дрожал, и я опасался, что якорь его не удержит. Небо на западе рассекали молнии. – Боги сердятся! – Эгил сидел рядом со мной на ступеньках рулевой площадки, но ему пришлось кричать. – На Этельстана? – Как знать? А вот Кёнвульф – везунчик. – Везунчик? – Сейчас почти нижняя точка отлива. Если его корабли вбросит на берег, то с приливом они снова окажутся на плаву. Ночь получилась долгая и сырая, хотя ветер, по счастью, не был холодным. За носовым штевнем имелось укрытие, но мы с Эгилом оставались на корме, под ливнем и ветром, и иногда по очереди отчерпывали дождевую воду, наполнявшую трюм. К утру дождь постепенно прекратился, ветер поутих. По временам налетал порыв, заставлявший «Сперхафок» развернуться в сильном приливном течении. Наконец, в сером рассвете стало видно море, ветер стихал, а в пелене облаков появились разрывы, в которых гасли последние звезды. На обратном пути нашему взору открылся царящий на южном берегу Фойрта хаос. Корабли сидели на грунте, включая все грузовые. Большинство легко отделалось, их просто выбросило на берег, но пять ударились о камни и уже наполовину затонули. Команды сбрасывали с них груз, часть моряков копала под корпусами, чтобы помочь приливу снять суда. И той и другой работе мешали скотты. Их было около сотни, часть верхом. Они наверняка подоспели из Дун-Эйдина и теперь потешались над засевшими на мели саксами. Насмешками дело не ограничивалось. Лучники поливали стрелами людей, вынуждая их прятаться за щитами или укрываться за корпусами застрявших судов. Часть саксов пыталась оттеснить шотландских лучников, но необремененные доспехами стрелки просто отходили и тут же возвращались и снова пускали в ход луки. Были тут еще три десятка конных, угрожавших напасть на работников, что вынудило Кёнвульфа построить «стену щитов». – Поможем? – спросил Эгил. – У Кёнвульфа около тысячи человек, – сказал я. – Наши люди ничего не изменят. Приблизившись к кораблям, по-прежнему стоявшим на якоре у берега, мы спустили парус с волчьей головой. Среди уцелевших оказался «Апостол», корабль Кёнвульфа. Мы подгребли к нему, и я увидел, что большая часть команды отправлена на берег, на борту осталась всего горстка моряков.