Невдалеке журчал ручей, который Тек из пещеры и вливался вскоре В прозрачный пруд, где тихая вода Была недвижна, светлая, как небо. Неопытна, к нему я подошла И прилегла на берегу зеленом, Чтоб в озеро то светлое взглянуть, Которое вторым казалось небом. Я наклонилась – и под гладью водной Я увидала вдруг смотревший образ, Который мне навстречу наклонялся. Я отшатнулась – отшатнулся он; Но он мне полюбился, – я нагнулась Опять – и он приветно вновь нагнулся, Мне отвечая взорами любви. Я посейчас бы на него смотрела, Мечтою бесполезною томясь, Когда б не прозвучал вдруг некий голос, Который научил меня, сказав: “Прекрасное созданье! То, что видишь Ты там внизу, в воде, есть ты сама; Та тень с тобой пришла, уйдет с тобою. Иди за мной: тебя я приведу Туда, где будешь встречена не тенью И не ее там будешь обнимать; Там будет тот, чей истинно ты образ, И неразрывно будет он твоим; И, принеся ему созданий много, Тебе подобных, наречешься ты — Мать рода человеческого”. Зова Незримого могла ль я не послушать? И вскоре я увидела тебя, Прекрасного, высокого, под кленом. Но все ж мне показался образ твой Не столь прекрасным, не настолько милым Не столь любовно-кротким и приятным, Как то виденье в зеркале воды. Я прочь пошла, но ты воскликнул: “Ева Прекрасная, вернись! Зачем бежишь? Ты от того бежишь, кто дал начало Тебе самой: ты плоть, ты кость моя! Чтоб бытие имела ты, я отдал Из бока, возле сердца моего, Моей часть жизни собственной; утехой Бесценною ты будешь для меня; В тебе я часть души ищу, ты будешь Второю половиною моей!” И с этими словами нежно руку Ты взял мою, и уступила я, И с той поры узнала я, о милый, Сколь мужество и мудрость превосходят Красу, что в них лишь – истинно краса!» Так с ним праматерь наша говорила И взором целомудренной любви И преданности нежной на супруга Смотрела, обхватив одной рукой Стан праотца людей; нагою грудью, Вздымавшейся под золотом кудрей, Она на грудь супруга прилегала; В восторге он от красоты и нежной Покорности ее, ей улыбнулся Блаженней, чем Юпитер улыбался Юноне, тучки оплодотворяя, Из коих май цветочный сыплет дождь, И поцелуй любви чистейшей нежно Напечатлел на розовых устах. И с завистью тут Дьявол отвернулся, Но все ж, ревнуя, искоса смотрел На них, и так роптал он сам с собою: