От вечности в Тебе Он пребывал; Ты излиянье светлое от светлой Несотворенной сущности! Быть может, Тебя скорее должен я назвать Потоком ясным чистого эфира, — И кто укажет нам источник Твой? Ты прежде солнца был и прежде неба; По зову Бога ризой Ты одел Новорожденный мир, когда возник он Из темных вод и бездны бесконечной, Из пустоты бесформенных пучин. К Тебе я вновь смелее возвращаюсь, Покинув глубь Стигийскую, где долго Я пребывал, откуда я летел, Сквозь крайний мрак и средний воспаряя, — Летел с иною песнью, чем Орфей[68]: Я о Хаосе пел и вечной Ночи, Небесной Музой научен сойти В глубокий мрак и вознестись оттуда, Хоть труден был и редок этот путь. И вот я вновь пришел к Тебе и чую Твоей лампады животворной власть; Но Ты, увы, не посетишь Ты боле Моих очей: они напрасно ищут Лучей Твоих, и нет рассвета им! Их темная вода навек затмила, Их помрачило темное бельмо! И все же я в мечтах не перестану С моею Музой посещать места Красот весны, тенистых рощ отраду, Живую прелесть солнечных холмов И посвящать им пыл священной песни! Но больше всех средь ночи беспросветной Тебя, Сион, я буду посещать, Твоих ручьев цветущие прибрежья И воды, у священных ног Твоих Журчащие! Я вспомню и о тех, Кого судьба со мной сравняла горем, С кем славой я сравняться бы хотел: Слепого Тамириса[69], Меонида[70], Тиресия[71], Финея[72], – этих древних Пророков знаменитых вспомню я! Питаться вечно думами я буду, Они же сами сложатся всегда В гармонию; так соловей бессонный Поет во тьме, и мраком ночи кроет Он песню вдохновенную свою. Пусть для других на времена и части Год делится: нет для меня ни дня, Ни приближенья сладостного утра, Ни вечера, ни зелени весенней, Ни летних роз, ни стад среди полей, Не вижу человеческого лика Божественной красы! Вокруг меня Мрак вечный все окутал темной тучей[73], Лишил меня веселия людей; И книга знанья дивная, в которой Представлены природы все дела, — Пуста, бесплодна для меня навеки: Путь к мудрости при входе мне закрыт! Тем ярче ты сияй же, свет небесный, Внутри меня, и силы все души Мне озари! Внутри пусть будут очи Мои: от всякой скверны их очисти, Чтоб все узрел я и поведать мог О том, что взору смертному незримо! С Престола несравненной высоты, Стоящего в чистейших эмпиреях, Отец всесильный взор свой преклонил,