Убежищем для наших ран! В оковах В пылающем мы озере лежали, — Конечно, хуже было нам тогда! А если, снова пробудясь, дыханье, Которым страшный пламень тот зажжен, Его раздует с семикратной силой И нас совсем утопит в том огне? Что, если отдыхающее мщенье Поднимет снова огненную руку, Чтоб мучить нас? Что, если грозный Мститель Для этого все средства пустит в ход, Со сводов Ада пламени потоки На нас польются, и дрожать мы будем, И этот свод обрушится на нас? И вот мы, после храброго воззванья И ободренья к доблестной войне, Лишь попадем все в вихрь огнистой бури, И каждого из нас она швырнет И пригвоздит к утесу иль утопит Навек в цепях, в кипящем океане, И без конца мы будем там стонать, Заброшены, забыты, сожаленья Ни в ком не возбуждая, без надежды Столетья за столетьями томясь. Ужель не хуже будет нам, чем ныне? Итак, свой голос подаю я против Войны: открытой, тайной – все равно. Что может сделать сила или хитрость И кто возможет обмануть Того, Чье око видит все единым взглядом? Взирает Он с небесной высоты На эти наши праздные попытки, И видит, и осмеивает их. Он столь же всемогущ, чтоб нашей силе Противостать, сколь мудр, чтоб наши ковы Расстроить все. Что ж, скажут, так должны Мы жить здесь в этой низости, мы, племя Небесное, должны сносить, терпеть, Чтоб попирали нас в изгнанье гнусном, Мученья все нести, всю тягость уз? Что ж делать, – на мой взгляд, все ж это лучше, Чем худшее; так неизбежный рок Велит нам, так желает Всемогущий; То воля победителя… Страдать И действовать – на то и на другое В нас сила одинаковая есть, И я считаю, что закон, который Устроил это, не несправедлив. Рассчитывать на это надлежало Нам сразу, если были мы умны, Когда в борьбу вступили с столь великим Врагом и столь неверен был успех. Смешно мне, если те, кто в битве смелы И храбры, неудачу потерпев, Трепещут и пугаются последствий, Известных им заране, – не хотят Терпеть изгнанья, мук, цепей, позора — Всего, что победитель повелит. Таков теперь удел наш; если будем Его спокойно мы переносить, Всевышний Враг со временем, быть может, Свой гнев умерит; столь далек от нас, Быть может, нас Он вовсе позабудет, Коль раздражать не станем мы Его, Иль наказанье, что несем мы ныне, Достаточным сочтет; огонь свирепый Тогда ослабнет, если Он не будет Его своим дыханьем раздувать. Природа наша чистая, быть может, Преодолеет силу испарений