Таммуз[20] явился, божество Ливана, Прельщенные которым каждый год В дни летние сирийские девицы О тяжкой ране плакали его, Любовно пели жалобные гимны, И, так как от родной горы стремится Река Адонис к морю, в красный цвет Окрашена, сложилося поверье, Что каждый год Таммуза кровь течет. Сиона дщери также заразились Любовным пылом сказки древней той; В своем виденьи в портике священном Иезекииль безумства эти зрел, Когда ему явилися картины Служенья мрачным идолам Иуды Отступника. Затем явился тот, Который счел себе обидой тяжкой, Когда однажды в капище его Кивотом, взятым в плен, звероподобный Кумир его обезображен был: Лишенный рук и головы, валялся Он на пороге храма, посрамляя Жрецов и восхвалителей своих. То был Дагон[21], чудовище морское; Имел он сверху человека вид, А снизу – рыбы; он высоким храмом В Азоте был почтен и чтим был всюду По палестинским берегам – и в Гафе, И в Аскалоне, также в Аккароне, Равно и в Газе, до ее границ. Затем пришел Риммон[22], чей трон веселый В Дамаске живописном находился, На плодоносных, славных берегах Аваны и Фарфары, рек прозрачных. Он также дерзко Божий Дом унизил: Утратив прокаженного раба, Царя своим поклонникам он сделал; Ахаз его безумный был сподвижник: Им соблазнен, низверг он Божий Храм И капище сирийское на месте Его воздвиг, чтоб жертвы нечестиво Там сожигать и чествовать богов, Которых сам он побеждал. За этим Вослед явилась демонов толпа, Чьи имена от древности глубокой Известны: Гор, Изида, Озирис[23] Со свитой их, чье волшебство и образ Чудовищный в несчастье погрузили Египет суеверный и жрецов, Которые считали, что их боги Скорей вселиться могут в вид животный, Чем в образ человеческий. И даже Израиль той заразы не избег, Когда тельца воздвиг он близ Хорива Из золота заемного. Тот грех Еще удвоен был царем мятежным[24], Который в Дане и Вифиле вздумал Дать образ травоядного быка Создателю предвечному, Иегове, Который в ночь, когда он посетил Египет, поразил одним ударом Всех первенцев и всех богов блеющих. И наконец, явился Велиал[25], Который был всех хуже, всех распутней Из Ангелов, отпавших от небес, И не стыдился только для порока Любить порок. Он храмов не имел, И алтари ему не воскуряли; Но кто вредил у алтарей и храмов Ужаснее, чем он, когда жрецы