– Касание, – говорю я. – О, – говорит Джинджер, – так ведь нечестно, правда? – И тем не менее это удар, – говорю я. – Значит, твое падение… Ты сделала это умышленно? – Только это мне и пришло в голову, – признаюсь я. – Ты владеешь мечом гораздо лучше меня. – И почему чужой человек заботит тебя больше, чем твоя сестра? – качает головой Джинджер. – Но я дала тебе слово. Она поднимается вверх и ускользает прочь, подобно отлетающему духу воды. Перед тем как растаять в ночи, Джинджер оборачивается напоследок. – Прощай, сестренка! Вместе с моим платьем ты разрезала нить, связывавшую нас. Желаю тебе найти свое предназначение! – Прощай! Джинджер исчезает, не переставая завывать. * * * Я возвращаюсь в обычное пространство, и наместник бросается ко мне. – Я так испугался! Что это была за магия? Я слышал звон мечей, но ничего не видел. Твой кушак плясал в воздухе, словно призрак, а затем вдруг из ниоткуда появился кусок белой ткани! Подожди, ты ранена? – Ничего страшного. – Поморщившись, я сажусь. – Джинджер ушла. Но следующей будет моя вторая сестра Конгер, и она гораздо опаснее. Не знаю, смогу ли я вас защитить. – Я не боюсь смерти, – говорит наместник. – Если вы умрете, цзедуши Ченсу продолжит убивать людей, – говорю я. – Вы должны выслушать меня. Я открываю мешок и достаю подарок, который наставница сделала мне на мое пятнадцатилетие. Я протягиваю подарок наместнику. – Но это же… бумажный ослик? – Он озадаченно смотрит на меня. – Это проекция механического осла на наш мир, – объясняю я. – Это все равно как сфера, проходящая через плоскость, будет казаться окружностью… Не обращайте внимания, у нас нет на это времени. Сюда, вы должны уйти! Я разрываю пространство и толкаю наместника в разрыв. Теперь осел стоит перед ним огромным механическим животным. Невзирая на возражения наместника, я силой усаживаю его на осла. Туго натянутые жилы приведут в движение вращающиеся колеса внутри, ноги осла повернутся на шарнирах, и он на протяжении целого часа будет носиться в потаенном пространстве по большому кругу, перескакивая с одной светящейся лианы на другую, подобно канатоходцу. Наставница подарила мне ослика на тот случай, если я буду ранена в ходе выполнения задания и мне придется спасаться бегством. – А ты как защитишься от нее? – спрашивает наместник. Я вынимаю ключ, и осел уносится прочь, оставляя вопрос наместника без ответа. * * * Нет ни завывания, ни пения, ни устрашающего гула. Конгер приближается ко мне совершенно бесшумно. Если не знать ее, может сложиться впечатление, будто оружия у нее нет. Вот почему ее прозвали Безоружной. Мне жарко в пышном наряде, грим из муки тяжело давит на лицо. Зал заполнен дымом: я подожгла расстеленную на полу солому. Я опускаюсь на корточки там, где воздух чище и прохладнее, чтобы можно было дышать. Я натягиваю на лицо блаженную улыбку, однако мои глаза слегка приоткрыты. Дым клубится – плавное движение, заметить которое можно, только присмотревшись. «Мне хорошо известно, как в этом зале дрожит огонек в светильнике, если нет сквозняка от нового отверстия в потолке». Некоторое время назад я осторожно вырезала кинжалом несколько отверстий в занавеске между измерениями и вложила в них полоски шелка от платья Джинджер, чтобы они не закрывались. Этих отверстий достаточно для того, чтобы из потаенного пространства сюда проникал сквозняк: это поможет мне обнаружить чье-либо присутствие. Я мысленно представляю Конгер, с неумолимым выражением лица скользящую ко мне в потаенном пространстве, подобно демону, отнимающему души. В ее правой руке сверкает игла – единственное оружие, которое ей нужно. Конгер предпочитает приблизиться к жертве в невидимом измерении и нанести удар с незащищенной стороны. Ей нравится втыкать иглу прямо в сердце, оставляя грудную клетку и кожу нетронутыми. Ей нравится втыкать иглу в череп и превращать мозг жертвы в месиво, перед смертью сводя ее с ума, но не оставляя на голове никакой видимой раны. Дым начинает клубиться сильнее – Конгер уже совсем близко. Я пытаюсь представить происходящее с ее ракурса: человек в одежде цзедуши сидит в затянутом дымом зале, у него на щеке родинка в форме бабочки. Охваченный ужасом, он застыл в нерешительности, у него на лице глупая улыбка, а вокруг пожар. Воздух в спрятанном пространстве над ним стал мутным, словно дым от горящей соломы проник сквозь занавеску между измерениями. Конгер наносит удар. Я резко смещаюсь вправо, повинуясь неосознанной мысли, словно чистому инстинкту. Я много лет проводила учебные поединки с Конгер и надеюсь, что сейчас она будет двигаться точно так же, как всегда. Конгер намеревалась вонзить иглу мне в череп, но, поскольку я отшатнулась, игла проникает в этот мир там, где была моя голова, и с резким стуком втыкается в нефритовое ожерелье у меня на шее. Я вскакиваю, откашливаясь от дыма. Стираю с лица грим из муки. Игла Конгер настолько тонкая, что от удара она безнадежно согнулась. Конгер никогда не наносит второй удар, если первая ее попытка оказалась неудачной. Удивленный смешок. – Отличная уловка, Потаенная девушка! Мне следовало бы присмотреться внимательнее в таком дыму. Ты всегда была любимой ученицей Наставницы. Дыры, вырезанные мною между мирами, предназначались не только для того, чтобы предупредить меня о появлении Конгер. Частично дым проник в спрятанное пространство, и детали обычного мира стали размазанными. В нормальной обстановке мой маскарад явился бы для Конгер лишь прозрачной оболочкой и пышные одеяния не скрыли бы, что под ними стройное девичье тело. Но, может быть… Может быть, Конгер сама предпочла не разглядеть мой маскарад, точно так же, как когда-то давно она предпочла предупредить меня о подкрадывающемся сзади ястребе. Я отвешиваю поклон невидимой собеседнице. – Передай Наставнице, что я сожалею, но в горы больше не вернусь. – Кто бы мог предположить, что ты станешь защищать людей от убийц? Надеюсь, мы еще как-нибудь свидимся. – Я обязательно приглашу тебя отведать цветков софоры, старшая сестра. Немного горечи в самом сердце чего-то сладкого делает их не такими приторными. Раскаты смеха затихают, и я падаю на пол, обессиленная. Я думаю о том, чтобы вернуться домой, снова увидеться со своим отцом. Но что я расскажу ему о том времени, которое провела вдали? Как объясню ему, что изменилась? Я никогда не смогу стать той, кем он хочет меня видеть. Во мне слишком много дикого. Я не смогу надеть обтягивающее платье и, войдя в зал, залиться краской, когда мне скажут, за какого юношу я должна выйти замуж. Я не смогу притворяться, будто вышивать мне гораздо интереснее, чем лазать по софоре у ворот. У меня есть дар. Я хочу лазать по стенам, как Джинджер и Конгер, я умею перескакивать с лианы на лиану на отвесной скале, я хочу сама выбрать себе парня, за которого выйду замуж: думаю, доброго, с нежными руками – быть может, мастера, зарабатывающего на жизнь полировкой зеркал, который должен знать, что за гладкой поверхностью есть еще одно измерение. Я хочу отточить свой дар так, чтобы он засиял ярко, вселяя ужас в несправедливых и озаряя путь тем, кто стремится сделать мир лучше. Я буду оберегать невинных и охранять робких. Я не знаю, всегда ли буду поступать правильно, но я Потаенная девушка, и я собираюсь обеспечивать спокойствие, заслуженное всеми. В конце концов, я воровка. Я украла свою жизнь для себя, и я буду красть и возвращать чужие жизни. Приближается стук механических копыт. Семь дней рождения 7 ЛЕТ Широкая лужайка простирается передо мной почти до самого золотистого прибоя, отделенная от него лишь узкой бурой полосой пляжа. Клонящееся к закату солнце еще яркое и теплое, ветерок нежно ласкает мне руки и лицо. – Я хочу подождать еще немного, – говорю я. – Скоро стемнеет, – говорит папа. Я жую губу. – Свяжись с ней еще раз. – Мы и так отправили ей кучу сообщений, – качает головой он. Я оглядываюсь по сторонам. Почти все посетители уже покинули парк. В воздухе чувствуется первый намек на вечернюю прохладу.