* * * Приказание срочно явиться к командиру батальона князю Кильдишёву едва не застало прапорщика Михаила Берга врасплох. Ординарец князя догнал его уже на самом краю строевого плаца: мурлыкая под нос что-то из модной оперетки, Мишель в самом радужном настроении направлялся из казарм Сапёрного лейб-гвардии батальона к себе на квартиру. – Эй, Берг! Вернитесь! – запыхавшийся ординарец тронул прапорщика за локоть. – Усатый Монстр призывает вас пред свои очи! Срочно! – с сожалением рассматривая тонкий слой пыли на начищенных до зеркального блеска сапогах, молодой офицер подосадовал. – Экая жалость. И откуда в Петербурге пыль только берется – полплаца только и пересёк, а ровно как Хивы пробежал! – А что случилось, Никитин? – не особо расстроившись, поинтересовался Берг. – Я ведь до завтрашнего утра свободен, нешто господин полковник забыл? – Прислали разнарядку на придворный бал, – доверительным полутоном, словно военную тайну, поведал порученец. – А вы, прапорщик, у нас по части танцев в первой десятке умельцев-удальцов! Так что готовьтесь, Мишель! – Господа офицер-ры! – голос у полковника Кильдишева, за глаза любовно называемого офицерами Усатым Монстром, был таков, что его хорошо было слышно и во время грозы с громами и молниями, а уж в ограниченном стенами пространстве и вовсе был способен оглушить. – Господа офицеры, нашему батальону снова оказана великая честь: прислана р-р-разнарядка на двенадцать пер-рсон. Три приглашения пер-рсональные – Бергу, Воронцову и Цыплакову. Остальных кандидатов моя кузина, гофмейстерина Наталья Семёновна Брызгалова, оставляет на моё усмотр-рение! Ну, вот я вас и собрал, господа! Напоминаю, что вы едете во двор-рец вовсе не для того, чтобы р-развлекаться! Забудьте об удовольствиях! Вы отправляетесь на службу, поэтому извольте вести себя соответственно! За портьерами не прятаться, у окон не гр-р-рустить! Танцевать с дамами и всячески их р-развлекать! Строжайше запрещаю стоять отдельной группой! Р-рассыпаться по залу и р-работать! Замечу уклоняющихся – не обессудьте, господа! У меня всё! Кр-ругом – мар-рш! Полуоглушённые офицеры, посмеиваясь, выбрались из командирского присутствия. Невесёл был один Берг: опять его невеста Настенька расстроится! Её батюшка был чиновником V класса, производство его в IV класс отчего-то задерживалось, и, стало быть, приглашение на этот бал его семейство вряд ли не получит… Ну что тут поделаешь! * * * …Гости поднимались по огромным лестницам белого мрамора, застеленными малиновыми бархатными коврами. Преобладали три цвета – глянцевая чернота сапог, белые и алые мундиры с золотым шитьём, шлемы с орлами из золота и серебра. Бесчисленные эполеты сверкали на пёстром фоне национальных костюмов зарубежных дипломатов и их жён. Берг не впервые посещал рекомендованные балы их величеств, однако к их пышности и блеску было трудно привыкнуть. На дамах – придворные платья с большим декольте и длинным шлейфом. Фрейлины, в соответствии со своим рангом, на левой стороне корсажа носили свои отличительные знаки – императорские вензеля, усыпанные бриллиантами – так называемые шифры. Попадались и «портретные дамы», которым вместо шифра у корсажа дозволялось закреплять императорские портреты в бриллиантовом обрамлении – высшие знаки придворного отличия, предоставляемые за особые заслуги. Берг с почтением обошёл чуть задержавшегося на лестничном марше свитского генерала с молодящейся супругой, усыпанной бриллиантами с ног до верхушки замысловатой причёски. С этой дамой Берг танцевал на предыдущем балу, и та явно его узнала: в ответ на почтительный поклон молодого офицера веер в левой руке дамы с готовностью открыл один лепесток[35]. Проходя в зал, гости проходили меж рядов казачьей гвардии в алых мундирах, шли мимо «арапов» в огромных белоснежных тюрбанах – так по традиции называли находящихся на нетрудной государственной службе эфиопов-христиан. Берг издали почтительно раскланялся с сурового вида гофмейстериной, кузиной своего батальонного командира, собравшей вокруг себя стайку робких молодых дам, ещё не удостоенных чести быть представленными императрице. Несколько раз ему пришлось уступать дорогу церемониймейстерам, расхаживающим по залу со своими длинными тростями-жезлами, увенчанными андреевскими ярко-голубыми бантами с видом великих полководцев. Но вот церемониймейстеры, словно по команде, дробно застучали своими жезлами по паркету, призывая гостей к вниманию, и в медленно распахнувшихся дверях Малахитового зала появился государь с императрицей Марией Александровной, чью неестественную болезненную бледность не мог скрыть даже толстый слой румян. Улыбка у государыни была вымученной, однако она, не желая подводить супруга, держалась стойко. Дирижёр на балконе взмахнул по сигналу обеими руками, и на зал мягко обрушились звуки полонеза. Тут-то и начиналась «работа» приглашённых для развлечения дам господ гвардейских офицеров! Поменяв третью партнёршу, Берг вдруг заметил в калейдоскопе меняющихся вокруг мундиров и лиц приметный восточный профиль и знакомый мундир весьма сложного построения. Этот мундир ему и окончательно подсказал: с его обладателем он около месяца назад познакомился в Париже, в студии знаменитого мэтра Ворта! Его высокопревосходительство вице-адмирал военно-морских сил императорского флота Японии танцевал с непринуждённой лёгкостью, двигался плавно и даже как-то по-восточному вкрадчиво. Берг решил в перерыве между танцами непременно разыскать своего парижского знакомца. Однако до этого ему и прочим гвардейцам-танцорам предстояло изрядно потрудиться! Полонез сменился вальсом, и множество гостей, сделав несколько па, перестали танцевать, пытаясь разглядеть кружащегося в центре зала Александра. Круг вокруг императора неумолимо суживался, и Берг, уловив настойчивые знаки гофмейстерины Брызгаловой, лихо щёлкнул каблуками перед ближайшей фрейлиной с «шифром» и повёл весьма дородную партнёршу широким кругом, заставляя гостей отступать к стенам и освобождать место для императора. Неподалёку таким же образом освобождали центр зала его однополчанин поручик Воронцов и любимец высшего света, конногвардеец барон Мейнсдорф со своими «портретными дамами». Звуки вальса, наконец, затихли, и император, милостиво кивнув в сторону балкона с музыкантами, повёл супругу в боковой зал, где были накрыты столы для ужина. Берг учтиво отвёл партнёршу на место, удостоившись томного взгляда и полураскрытого веера, однако задерживаться рядом с фрейлиной не стал, памятуя о необычайно глазастой мадам Брызгаловой. Тем более, ему хотелось попасть в зал, где ужинал император и его свита, до того, как сановные гости рассядутся за круглыми столами – чтобы перехватить японца. Берг и сам не знал, отчего его тянет непременно поболтать с этим парижским знакомцем, он даже не был уверен, что тот, обретя официальный статус обласканного государем посланника, его узнает. Пробираясь сквозь толпу в трапезный зал, Берг был остановлен вездесущей гофмейстериной Брызгаловой. – Нынче я довольна вами, Мишель! – та, прикоснувшись веером к его плечу, заставила Берга развернуться к серому шёлковому платью с водопадом бриллиантов. – Вы нынче славно потрудились, и я непременно скажу об этом вашему командиру, своему кузену! – Благодарю! – Берг лихо щёлкнул каблуками, рывком склонил в поклоне набриолиненный пробор. – Однако, Мишель, вы напрасно торопитесь в трапезную его величества! – прищурилась мадам Брызгалова. – Вы изрядный танцор, молодой человек, однако вряд ли найдёте за столами в этом зале карточку со своим именем[36]! – О-о, я и не претендую! – смутился Берг. – Просто я заметил среди гостей старого знакомого и непременно хочу сказать ему пару слов до того, как он сядет за стол! Наполовину укрывшись за тяжёлой портьерой, Берг внимательно оглядел трапезную. Стол императора располагался на небольшом возвышении, у дальней стены. Там уже заняли места императрица, старшина дипломатического корпуса русской столицы, наследник престола, великие князья и сановники – обладатели андреевской ленты. Берг знал, что государь за ужин обычно не садится, и вскоре начнёт обходить столы своих приближенных. Кроме двенадцати «расписанных» стульев, у каждого из столов был приготовлен тринадцатый – для императора. Эти стулья было легко отличить благодаря замершим рядом лакеям в ливреях скороходов. Посланника Эномото в этом зале Берг, к величайшему своему сожалению, не заметил, и собрался было отправиться поискать его где-нибудь ещё… – Господин Берг, если не ошибаюсь? – услышал он за спиной характерный голос своего парижского знакомца. – Я очень рад вас видеть, господин прапорщик! Берг обернулся – рядом стоял Эномото Такэаки, а чуть сбоку – церемониймейстер со своим жезлом. – Желаю здравствовать, ваше высокопревосходительство! Вы запомнили меня, и это большая честь! – О-о, вы единственный мой старый знакомый в Петербурге – что же тут удивительного, господин Берг! Вы ужинаете в этом зале? – Нет, ваше высокопревосходительство, – я желал засвидетельствовать вам своё почтение! – Я хотел бы ужинать вместе с моим другом, – Эномото обернулся к церемониймейстеру. – Если для него не сыщется место за моим столом, мы пройдём в другой зал! – Это невозможно, ваше высокопревосходительство, – начал было объяснять тонкости этикета церемониймейстер, однако, тут же, припомнив особое расположение императора к «восточному гостю», отыграл назад. – Соблаговолите минуту подождать, ваше высокопревосходительство! Сейчас что-нибудь придумаем… Ваше имя, господин офицер? Величественным шагом церемониймейстер направился к ближнему от императорского столу, отдал короткое распоряжение и сделал Эномото и Бергу приглашающий жест. Берг пытался протестовать, но Эномото мягко увлёк его за собой. Пока Берг, смущённо поглядывая по сторонам, усаживался, рядом с его прибором, словно по волшебству, появилась карточка с его именем. Сидящие за столом сановники при виде младшего офицера, свободно усевшегося рядом с ними, примолкли – кто откровенно, кто исподтишка разглядывая Берга. – Позвольте спросить, вы уже начали осуществлять свою миссию посланника, ваше высокопревосходительство? – поинтересовался Берг. – Вот именно, только-только начал! – серьёзно кивнул Эномото. – Признаться, я не слишком сведущ в дипломатическом искусстве, однако «правила игры» уже понял. Никто и никогда не решал территориальную проблему с наскока, за один раз, господин Берг! Я привёз в Россию свой вариант решения этой проблемы, у вашего правительства свой… Пока идёт то, что на войне именуется «пристрелкой позиций противника». – Неужели всё так серьёзно, ваше высокопревосходительство? Эти военные аналогии… – Нет, до войны, господин Берг, дело не дойдёт! – усмехнулся Эномото. – Во всяком случае, я искренне надеюсь на это. Лучше подскажите-ка, мой друг, как следует есть это блюдо? Его принесли несколько минут назад, и никто из наших сотрапезников, как я вижу, пока не приступил к нему… – Это блюдо французской кухни, ваше превосходительство. Называется фуа-гра, или паштет из гусиной печени. Этот кусок следует нарезать ломтиками, и… – Господа, внимание! Сюда идёт его величество государь, – прошипел углом рта скороход, дежурящий за пустым стулом. – Не вставать, господа! За столом все умолкли, повернули головы. Александр, покинув своё место на возвышении, приближался с бокалом шампанского в руках. Александр остановился возле японского посланника, и тотчас же «дежурный» стул очутился рядом, за его спиной. Эномото и Берг всё же сделали попытку встать, однако император коснулся рукой плеча офицера и отрицательно качнул головой японцу: – Сидите, сидите, господа! Я к вам, увы, ненадолго! Как вам русская столица, господин Чрезвычайный и Полномочный Посол? Оставляет ли светлейший князь Горчаков время для знакомства с нею? Или, работая, по своему обыкновению днём и ночью, требует того же и от наших гостей? – Господин канцлер чрезвычайно внимателен, ваше величество, – Эномото коротко наклонил голову. – Ни он, ни господин директор Азиатского департамента Стремоухов ни в коей мере не пытаются меня подгонять. А их доскональное знание предмета переговоров делает эти переговоры не столько работой, сколько поучительными беседами, ваше величество! И у меня достаточно времени для знакомства с Санкт-Петербургом – он поистине прекрасен, ваше величество! – Ну, что ж, я рад, господин посол! По крайней мере, тому, что вы не покинете нас в ближайшее время, – Александр прикоснулся краем своего бокала к бокалу Эномото и перевёл взгляд на мундир Берга, отметил чуть выпуклыми глазами знаки орденов Святого Станислава и Святой Анны. – А вы, молодой человек, тоже имеете отношение к дипломатии? – Никак нет, ваше величество! Будучи причислен к Сапёрному лейб-гвардии батальону, прохожу службу в оном, ваше величество! – И уже успели повоевать, господин э… Сколько же вам лет? – Барон фон Берг, ваше величество! Наградами отмечен за участие в Туркестанском походе под водительством генерала Кауфмана. Дело под Хивой, ваше величество! – и, словно извиняясь, Берг добавил; – Двадцать лет, ваше величество! – Похвально, весьма похвально! Я запомню ваше имя, барон, – Александр покивал, лукаво прищурился. – К тому же, как я погляжу, вы способны не только в танцах, господин прапорщик! Давно изволите быть знакомым с нашим гостем из Японии? – О-о, мы случайно познакомились месяц назад в Париже, ваше величество! – Весьма похвально, господин Берг! Послу наверняка не хватает в нашей столице добрых знакомств и хороших друзей! Желаю вам приятно провести у нас время! – Александр, прикоснувшись бокалом к бокалу Берга, встал и направился в сопровождении скорохода к соседнему стол. Глава седьмая – Ну, вот, совсем другое дело! – Берг склонил к плечу голову и несколько озорно, по-птичьи, поглядел на стоящего перед зеркалом человека. – Так вы, господин Эномото, покатили в Париж мундир заказывать! Верите ли теперь, что лучшую мужскую одежду «строят» всё-таки у нас, в России? – Моя ошибка была простительной, господин Берг! Париж – центр мировой моды, об этом знают даже в далёкой Японии, – Эномото пошевелил плечами, повернулся к зеркалу боком. – Прожив в Голландии и Швейцарии шесть лет, я много раз слышал именно об этом. Но насчёт военных мундиров – совершенно с вами согласен! – Да и этот статский сюртучок очень даже неплохо на вас сидит, уверяю вас! Конечно, записной щёголь моментально укажет вам разницу между парижским и петербургским кроем – но вы-то, господин Эномото, не из таковских! Сами говорите: не хотите выделяться в толпе! – Вы правы… Японец расстегнул сюртук, скинул его на кресло и сел напротив гостя, задумчиво барабаня по колену сильными, чуть сплющенными на концах пальцами. Молчание затягивалось, но Берг уже почти привык к этой странной особенности своего азиатского друга – внезапно замолкать посреди разговора и глядеть куда-то вдаль, словно сквозь стены и даже сквозь время. «Отмолчавшись», Эномото обычно встряхивал головой, словно просыпаясь или стряхивая с глаз пелену и, как ни в чём ни бывало, продолжал беседу с того места, на котором умолк перед этим. Однако сегодня у японца вид был особо рассеянным. Берг был готов поклясться – не столько рассеянным, сколько мрачным или подавленным. Спрашивать о причинах расстройства собеседника – обычная история в российском обиходе – японца не следовало. Берг за несколько месяцев этой странной дружбы уже успел уяснить, что подобные расспросы являются своего рода вторжением в личное пространство Эномото. К этому японцы относятся весьма щепетильно. Так же, как к физическому прикосновению – как однажды рассказал ему сам Эномото, даже вполне дружеский хлопок по плечу или обычное в русской офицерской среде обнимание давно не видевшихся друзей для японца было бы весьма болезненным «вторжением». Помолчав несколько минут, Эномото, как всегда, слегка встряхнул головой, перевёл глаза на собеседника: