Виталий закрыл ей рот глубоким долгим поцелуем. — Я скоро. Он спрыгнул с дивана и направился в ванную. «Чушь какая-то, не может он быть убийцей. Найти с женщиной общий язык — для него не проблема. А маньяк, он ведь тоже должен знать, как понравиться женщине… То, что он частенько проводит время в кафе, еще ни о чем не говорит… Да и как самец он — хоть куда! На кой ляд ему вся эта свистопляска с выкалыванием глаз? Нет, интуиция меня не обманывает. Иначе… иначе я бы не легла с ним в постель… А тут еще Виктор на хвосте…». Ее передернуло, едва она представила себе сцену объяснения с Ромашовым. «Значит, маньяк персонифицирует себя с… апостолом Павлом. Только этого мне не хватало! Надо признаться, религиозные сюжеты — не мой конек. Надо почитать библию, все, что касается Павла. А вон как раз и она!» Валандра поднялась с постели и подошла к книжному шкафу. Но прежде чем достать с полки библию в черном клеенчатом переплете, она сняла другую книгу, в глянцевой обложке. Название гласило: «Фрейд, психоанализ и современная западная философия». Автор — доктор философских наук Валерий Лейбин. Вершинина уже сто раз пожалела о том, что не удосужилась как следует изучить Фрейда. Кое-какие его работы, конечно, она читала, но сейчас чувствовала нехватку знаний по психоанализу. Она открыла книгу наугад. Ее обостренное внимание тут же привлек один абзац, в котором резюмировалось то, о чем автор, очевидно, размышлял на протяжении многих страниц. Вершинина прочла: «… невротик — человек, психика которого находится во власти «вытесненного» бессознательного. В этом случае конфликтные ситуации получают только видимость разрешения. В действительности же у невротика нарушаются логические связи между прошлым и настоящим, в результате чего незнание становится у него патогенным, вызывая сомнения, мучения и страдания, так как смысл происходящего и причины, породившие внутреннее беспокойство, ускользают из его сознания». «Очень по теме», — подумала она и, пристроив книгу на полке, достала библию. Ее интересовали «Жития святых апостолов». Перелистывая страницы, она наткнулась на… две стодолларовые купюры, на одной из которых красовались два бурых пятнышка. «Кровь!» — руки у Вершининой задрожали. Она медленно опустилась в кресло, и, будучи не в силах оторвать взгляд от этих пятен, в полной растерянности держала купюры на весу, зажав их между пальцев. Шум воды в ванной стих. Вершинина слышала, как Виталий что-то мурлыкал себе под нос. Отбросив колебания, она положила чистую купюру на страницу ближе к корешку, захлопнула том и водрузила его на прежнее место. Купюра с бурыми отметинами незаметно для появившегося на пороге комнаты Виталия скользнула в ее сумочку. — Кстати, — Карпов, казалось, продолжал только что оборванную мысль, — твой маньяк, скорее всего, не осознает, что творит зло в тот момент, когда совершает насилие и, возможно, что раскаивается в минуты просветления, когда его оставляет священное безумие. Вершинина смотрела на него немигающим взглядом. — Что-нибудь не так? — он сделал к ней несколько шагов. — Все нормально. Она уже натянула майку и начала надевать брюки. — Ты что, уже домой собираешься? — раздосадовано спросил он. Его чресла были обернуты полотенцем. Он подошел к Валентине и, прежде чем она успела что-то сообразить, потащил ее к дивану. — Не-ет, — протянула она, освобождаясь от обхвативших ее за талию рук Карпова, — мне пора. — Да что с тобой? — он ослабил хватку, но не отпустил ее. — Неужели не понятно? — она наконец вырвалась и, быстро застегнув молнию на брюках, подошла к зеркалу. — Что мне должно быть понятно? — Виталий остался лежать на диване, подперев голову ладонью. Приведя себя в порядок, Валентина опустила помаду и тушь в сумочку и вышла в прихожую. — Не хочешь принять душ? — Карпов прислонился плечом к косяку двери и смотрел, как Валентина обувается. — Дома приму, — бросила она и выбежала на лестничную площадку. Глава восьмая Кондиционер в кабинете Вершининой работал в полную мощь своих механических легких, но не справлялся с навалившейся на город жарой. Природа, казалось, спохватилась, и с начала июня начала выдавать на гора градусы Цельсия, стараясь наверстать упущенное в мае. Когда Валентина Андреевна ровно в девять утра стремительно вошла в кабинет, ее там уже поджидала целая компания: кроме Алискера, здоровой рукой промокавшего потный лоб, там были Маркелов с пакетом в руках и Толкушкин, сидевший на кресле с сосредоточенным видом. — Ого, сколько вас здесь! — Валандра окинула всех взглядом и, заняв место за столом, закурила, — начнем… — она еще раз оглядела присутствующих, — …с Маркелова. Что у тебя? Вадим подсел к столу, открыл пакет и вынул из него около двух дюжин листов белой бумаги с ксерокопиями газетных заметок. — Просидел в библиотеке до самого закрытия, — гордо произнес он, — я там на оборотной стороне отметил в какой газете и какого числа была напечатана каждая заметка. — Молодец, — похвалила Валандра и начала рассматривать статьи. К некоторым из них прилагались фотографии. Она уже собиралась было отложить всю стопку в сторону, как взгляд ее наткнулся на знакомую фамилию. Под одной из фотографий было напечатано: «Фото А. Цыбина». — Это что, родственник Оксаны Цыбиной? — Вершинина посмотрела на Толкушкина. Валера подошел к столу. — Скорее всего — ее брат, Алексей. Он пришел, когда я уже собирался уходить. — Понятно, — кивнула Вершинина, — погоди пока, я закончу с Вадимом. Маркелов, развернувшись в кресле, приготовился слушать. Достав из сумочки стодолларовую банкноту, которую она заранее упаковала в полиэтиленовый пакет, Валандра протянула ее Вадиму. — Там есть пятна. Предположительно, пятна крови. Отнеси в лабораторию Зое Михайловне, пусть определят группу крови. — Срочно? — Вадим взял пакет с купюрой. — Да, хорошо бы к вечеру. Вадим встал и направился к выходу. — Ну, теперь ты, Валера, — кивнула Валандра Толкушкину, — пообщался с Цыбиной? * * * Выслушав доклад Толкушкина и отпустив несколько нелицеприятных для последнего фразочек по поводу его «неумения» контролировать ситуацию(имелась в виду выходка Марка и чрезмерно, на взгляд Валандры, жесткая реакция Валеры), Вершинина попросила его еще раз повторить тот минимум информации, который Толкушкину все же удалось добыть несмотря на припадок ревности Трауберга-младшего. Немного поразмышляв, она принялась изучать ксерокопии газетных заметок. Алискер, сидя в кресле у столика с чайником, потягивал прямо из бутылки принесенное с собой пиво. Минут двадцать они сидели молча, потом Вершинина, затушив очередную сигарету, подняла глаза на Мамедова. — Что-то здесь не так. — Вы имеете в виду Маргариту Трауберг? — Алискер поставил бутылку на стол. — Да. — И что же? — Пока точно не могу сказать, но она как бы немного выпадает из общего ряда. Не могу этого утверждать на сто процентов, тем более расхождения не такие уж существенные. Все предыдущие жертвы — блондинки, Трауберг — рыжая. Потом, вот еще что, — продолжала свою мысль Вершинина, — все предыдущие жертвы занимали относительно высокие руководящие должности типа главного бухгалтера и директора кафе, а Маргарита, хоть и не нуждалась в деньгах, работала преподавателем в лицее. — Но это же мелочи, — возразил Мамедов, — не может же маньяк с такой точностью подбирать себе жертву. — Но ведь выбирал, — не сдавалась Вершинина, — выбирал именно тот тип женщины, которая когда-то заставила его страдать. Кстати, я предполагаю, что преступника зовут Павел. — Почему именно Павел? — недоверчиво произнес Мамедов, делая очередной глоток пива. — Ну, посуди сам. Тарс — город, где родился апостол Павел. — Почему тогда не Юлиан, ведь он там похоронен? — Не Юлиан. Понимаешь, в свое первое миссионерское путешествие на Кипр апостол Павел проповедовал там слово Господа. И был там волхв Елима, исполненный всяческого коварства, который совращал с прямых путей Господних. И тогда именем Господа Павел ослепил этого сына диавола, и на того напал мрак. — Поэтому-то он и ослепляет свои жертвы? — Видишь ли, Алискер, в Библии не сказано, как именно Павел ослепил этого волхва, он просто сказал: «…ты будешь слеп и не увидишь солнца до времени.» Ну, а этот извращенец просто выкалывает своим жертвам глаза. — Я и не знал, что вы изучаете Библию, — удивился Мамедов. — Приходится изучать, — вздохнула Валандра, — вчера несколько часов читала Деяния Апостолов, и это — после изнурительных разборок с Виктором!