Официантка узнала Джо по его прошлому визиту и улыбнулась, принеся свежий чайник с чаем. Но еда и питье — последнее, о чем сейчас мог думать Джо. — Это правда — то, что говорят по телику? — спросила она. — Вы нашли того маньяка? — Думаю, да, — ответил Джо, желая, чтобы она поскорее ушла. — Я же говорила вам, что он выглядел совершенно нормальным, да? Всегда те, от кого ожидаешь меньше всего, находят, чем удивить. Джо бросил на Брайана мрачный взгляд. — Это точно. — Он подождал, пока она отойдет за пределы слышимости, потом продолжил расспросы: — Как же ваше «соглашение» превратилось в эту гребаную кашу? — Мы не общались больше десяти лет; потом он вдруг неожиданно появился снова, пару лет назад. Хотел встретиться, но я не желал его видеть. Эта часть моей жизни была позади, я был счастлив с Ивонной и детьми. Но он прислал мне видео, где мы с ним вместе, — тайно записал его и хранил все эти годы. Оно было мутным, но на записи был слышен мой голос — я говорил, что хочу с ним сделать. Он присылал мне сделанные им фото и давние сообщения. Сказал, что ему нужна моя помощь с некоторыми именами, адресами и номерами телефонов. Я думал, что когда передам сведения, все будет позади, но он сказал, что вот-вот случится что-то важное, и, нравится мне или нет, я буду участвовать. Я должен был присоединиться к расследованию и рассказывать ему, что происходит. — Или?.. — Или он сообщит моей жене и девочкам о нас с ним. — Брайан сжал пустую кружку, как будто боялся выпустить ее. Руки его дрожали. — Это раскололо бы мою семью. Он сказал, что к тому же подаст на меня заявление об изнасиловании — и срок давности неважен, поскольку тогда он был несовершеннолетним. Я бы лишился своей работы, семьи, пенсии… всего. — И что вы сделали? — Все, о чем он меня просил. Я сообщал ему о ходе расследования; о том, по каким следам мы идем; насколько мы близко к тому, чтобы найти его; когда ему нужно уходить оттуда, откуда он за нами наблюдает… — Вы с самого начала знали, что он собирается убивать людей? — Нет! — Тогда после убийства румын вы должны были сообщить о происходящем. — Было уже слишком поздно — к этому моменту я уже увяз слишком глубоко. Он пообещал мне, что после их смерти все закончится, но потом убил снова. И снова, и снова, и снова… Я не знал, что делать, Джо. Я был в ловушке. — А как насчет Бекки? Она была вашим другом. Она уважала вас. Говорила мне, что когда начинала работать в уголовном розыске, вы взяли ее под крыло… — Знаю, знаю. — Его слова прозвучали сипло, как будто у него сжималось горло. — Но неужели вы не видите, что у меня не было выбора? — У всех нас есть выбор, — возразил Джо. — И поверьте мне, иногда я выбирал неправильно. Но это, Брайан?.. Вы сообщник в шестикратном убийстве. Как вы сможете жить с этим? — Я и не смогу, — ответил тот. — Уже не могу. Не спал с тех пор, как все это началось; мне постоянно плохо, когда я пытаюсь есть, меня тошнит, все выходит обратно… я не знаю, что делать. Они смотрели друг другу в глаза, пока Джо осмысливал то, что услышал. Он знал, что если выдаст Брайана, ему придется признать, что телефон, который ему дал Хаммонд, все еще у него. Тем временем Брайан вытер глаза и снова положил ладони на стол. Он сел прямо и посмотрел на Джо с извиняющейся полуулыбкой. — И что теперь? — Думаю, вы понимаете: я должен поступить правильно — ради Бекки… ради них всех. Брайан испустил протяжный вздох. — Понимаю. Вы не против, если я схожу в туалет, прежде чем мы уйдем отсюда? Джо колебался, оценивая варианты. Кафе было одним из длинного ряда торговых заведений. С одной стороны зала располагался запасной выход, ведущий на задний двор, туалеты находились с другой. Брайан никак не мог сбежать, поэтому Джо кивнул в знак согласия и смотрел, как сломленный коллега идет к двери в дальнем углу. «Как мог хороший человек принимать такие плохие решения?» — спросил себя Джо. Потом вспомнил, как сам порой делал совершенно неправильный выбор. Поиски сестры для него в какой-то момент оказались важнее Бекки и Мэтта, и в результате он потерял одну и едва смог удержать другого. Джо взял свою кружку и допил чай, потом поставил ее на стол рядом со столовыми приборами, которые оставила официантка. Неожиданно он осознал, что вилки и ножа, лежавших со стороны Брайана, нет. И тут до него дошло. Металлический стул с громким лязгом опрокинулся и упал на пол, когда Джо вскочил и бросился к двери туалета. Распахнув ее, бросил взгляд на единственную кабинку внутри. В щель между дверцей и полом видна была только неподвижная ступня, вывернутая под странным углом. — Нет, нет, нет! — воскликнул Джо и ударил по двери кулаками, выкрикивая имя Брайана. За его спиной раздались непонимающие возгласы и звук приближающихся шагов. Он отступил назад и занес ногу. Два пинка — и дверь кабинки слетела с петель, обрушившись на тело, лежащее поперек унитаза. Джо отшвырнул дверь за спину и посмотрел в почти безжизненные глаза Брайана. Кровь текла из трех разрезов на шее полицейского; рука его все еще сжимала зазубренный нож, который он взял со стола. Джо попытался остановить кровь, зажимая раны ладонью, однако понимал, что уже поздно. Не прошло и минуты, как уже второй человек за эти сутки умер у него на глазах. Эпилог Четыре месяца спустя Ритмичные басы незнакомой песни в стиле регги отдавались в теле Джо, заставляя его вибрировать. Музыка доносилась из звуковой системы с шестью огромными колонками, скрепленными вместе веревкой и привязанными к задней части медленно движущегося грузовика-платформы. Толпа танцевала, диджей управлял сдвоенным пультом, и машина неспешно ползла вслед за колонной, окруженная полудюжиной женщин в цветных трико и затейливых головных уборах из огромных синих и фиолетовых перьев. Джо подождал, пока проедет вторая платформа — на ней дети с самым разным цветом кожи, одетые в костюмы зверей, танцевали под музыку из «Короля Льва». Они помахали ему руками, и он помахал в ответ, потом пересек дорогу и направился сквозь толпу к станции подземки «Лэдброк-Гроув». Она была закрыта на выход, чтобы направить гуляющих в менее многолюдные районы. В течение всех выходных почти два миллиона человек приняли участие в карнавале в Ноттинг-Хилле — или просто пришли поглазеть на него. Этот карнавал был самым большим празднеством такого рода в Европе — да и по мировому счету уступал только карнавалу в Рио. Это была одна из причин, по которым Джо любил Лондон: он не мог припомнить, чтобы любое другое ежегодное событие давало возможность с таким размахом отпраздновать этническое разнообразие. Джо и его коллеги из ОВРОИ добровольно вызвались следить за порядком во время этого двухдневного праздника — в числе девяти тысяч прочих полицейских офицеров. Когда суперраспознаватели наблюдали за музыкальными или спортивными событиями, они имели возможность запечатлеть в памяти сотни или даже тысячи новых лиц. Но карнавал — мероприятие совершенно иного порядка, учитывая одно только количество людей. Джо уже произвел шесть арестов, основываясь на опознании подозреваемых из централизованной базы данных. В целом их команда арестовала тринадцать человек. Он шел против течения праздничной толпы, по одному озирая лица гуляк. Из-за тесноты воздух был влажным и душным, в нем висели запахи пряной еды, смешивавшиеся с дымом марихуаны. В прошлом Джо с готовностью хватался за возможность поработать на карнавале, используя это как шанс для поисков сестры. Но в этом году все было иначе. Каждый раз, думая про Линзи, он вспоминал, как непоправимо подвел Бекку. Теперь его разум неразрывно связывал сестру и погибшую коллегу воедино. После смерти Доминика и Брайана Джо взял больничный на шесть недель, чтобы привести в порядок психику и осознать все случившееся. Он также использовал это время, чтобы заново наладить отношения с Мэттом. Они вместе бродили по музеям и галереям, предпринимали однодневные поездки за город и наслаждались туристическими маршрутами, куда лондонцы попадают крайне редко. Но совесть Джо не позволяла ему расслабиться. Скрывая что-то от Мэтта, он не мог жить нормальной повседневной жизнью. Слишком многое в его душе изменилось за время участия в операции «Камера». И Мэтт, который знал его лучше, чем кто-либо еще, понимал, что Джо по-прежнему нечто беспокоит. Постепенно он выжал из него всю правду. Это был самый откровенный разговор, который когда-либо происходил между ними. Джо сидел вместе с Мэттом на скамье в Хапмпстед-Хит, глядя на древние рощи, пруды и лондонский горизонт, и постепенно раскручивал нить повествования. Он не умолчал ни о чем — ни о своей злополучной поездке в Лейтон-Баззард, ни о том, как подвел Бекку. Поведал о том, почему сначала скрыл телефон Хаммонда, а потом, после самоубийства Брайана, передал этот телефон своим коллегам, предварительно вынув карточку памяти, на которую были записаны видеоролики. Завершив признание, он едва мог посмотреть на супруга. Они сидели в молчании, и Мэтт держал Джо за руку. — Что касается Бекки… никакие мои слова уже ничего не изменят, — произнес наконец Мэтт. — Это то, с чем тебе придется жить. Но ты должен помнить: ты ее не убивал. Это сделал Доминик Хаммонд. Может быть, ты мог это предотвратить, а может быть, нет. Ты никогда этого не узнаешь. Но мы должны найти для тебя какой-то способ справиться с этим, и первым делом тебе нужно снова пойти к психологу. Что касается телефона — я сделал бы то же самое. Ты спас семьи жертв от той грязи, которой забросали бы имена погибших. Закон не всегда принимает в расчет мораль, и иногда, поступая неправильно, мы все равно поступаем правильно. — Но я должен поддерживать закон, а не нарушать его. Это делает меня таким же виновным, как те, кого я разыскиваю. — Нет, не делает. Ты сделал разумный выбор и не можешь отыграть его обратно. — В показаниях я сообщил, что нашел этот телефон в кармане своей куртки только перед тем, как позвонил Брайану, и что Хаммонд, должно быть, сунул его туда тайком. Я не сказал, что он сам отдал его мне. Что, если меня уволят за то, что я не передал его начальству сразу? Иногда я думаю, следует опередить их и уволиться самому. — Если после внутреннего расследования тебе что-то предъявят, посмотрим, как с этим справиться. И нет, ты не должен добровольно отказываться от своей карьеры. Ты — хороший человек, Джо, вот почему я тебя люблю. И знаю, что ты способен двигаться дальше и, пока зрение позволяет, можешь сделать еще много хорошего в этом мире в качестве детектива — больше, чем если б ты был просто гражданским лицом. Не становись еще одной жертвой Хаммонда. Джо кивнул и сильнее сжал руку Мэтта. Жить с детективом и так нелегко, а учитывая все, что успел натворить Джо, будет правильно теперь поставить супруга на первое место в своей жизни. Во время больничного Джо посетил похороны Бекки в Айлингтонском крематории. Это была формальная, мрачная церемония; все скамьи и проходы были заполнены офицерами в форме, а снаружи толпились журналисты. Джо смотрел на мать и отца Бекки, сидящих в первом ряду. Хелен явно еще не до конца оправилась, голова ее была по-прежнему забинтована. Она держалась за руку своего блудного мужа Дэвида, как будто боялась упасть, если отпустит. На время выздоровления Хелен Мэйси временно перешла под его опеку, но он решил не брать внучку с собой на похороны. После церемонии Джо подумал было подойти к родителям Бекки и выразить свои соболезнования, однако передумал. Он все еще считал себя отчасти виноватым в смерти их дочери. Теперь, вернувшись в ОВРОИ, Джо пообещал Мэтту, что снизит нагрузку на глаза. Это означало, что он будет меньше сидеть за компьютером, пролистывая фотографии подозреваемых, чаще делать перерывы и правильно питаться. Врачи полагали, что все это может замедлить развитие макулодистрофии. Не предотвратит неизбежное, но, возможно, даст больше времени. Джо знал, что должен был уведомить начальство о своем заболевании еще два года назад, когда оно было диагностировано. Вместо этого он решил уйти в отрицание. Настало время посмотреть правде в лицо и перестать прятаться от нее. Поэтому он поклялся, что после окончания карнавала признается во всем. Когда смена подходила к концу, Джо почти дошел до станции «Лэдброк-Гроув». Толпа начала редеть, и урчание в желудке застало его врасплох. Он осознал, что не ел весь день. Его внимание привлек запах жареного мяса и карибских специй, и он посмотрел в сторону передвижной закусочной, к которой стояла очередь человек в шесть. Проверив свой бумажник на предмет наличных, Джо направился в конец очереди. Неожиданно в поле его зрения промелькнуло чье-то лицо. Яркие синие глаза, такие же, как у него самого, заставили Джо оглянуться. Но женщина прошла мимо так быстро, что он не успел разглядеть какую-либо другую часть ее лица. Не размышляя, он пошел за незнакомкой. Она направлялась к другому фургону-закусочной, и он видел ее только со спины. Волосы у нее были такого же цвета, как у Джо, прямые, до плеч. Она слегка повернулась, и он отметил, что и кожа у нее светлая, его оттенка. Всякий раз, когда Джо пытался рассмотреть лицо женщины, она поворачивалась в другую сторону. Несмотря на то роковое происшествие, закончившееся смертью Бекки, несмотря на все обещания, которые он давал Мэтту и себе, Джо отчаянно хотел подойти к ней поближе. Но, уже шагнув вперед, остановился. Потом сделал шаг назад. Это было с ним и прежде — часто, слишком часто. Ожидание, отчаяние, тоска, предвкушение, за которыми следовало разочарование и сокрушительная печаль на много дней. Сколько еще он намерен гоняться за прошлым, прежде чем признает поражение? Сколько еще жизней не сможет спасти, прежде чем выучит урок? Джо в последний раз посмотрел вслед женщине — как раз в тот момент, когда она обернулась. Но он, не желая вглядываться в ее лицо, закрыл глаза. «Никогда больше, — подумал он. — Никогда больше я не поставлю мертвых превыше живых». Это принесло неожиданное облегчение. Несколько недель назад ничто не остановило бы его — он следовал бы за ней, пока не убедился бы точно, что это не Линзи. Но теперь, даже не подходя ближе, он знал: нет. Линзи ему не найти никогда. Линзи мертва. И хотя эту истину было нелегко принять, с ней следовало смириться. Джо повернул голову, открыл глаза и сделал несколько шагов прочь, когда вдруг услышал… — Джозеф? — окликнул его женский голос. — Джозеф, это ты? Он замер на месте, и ему показалось, что ноги вот-вот откажутся его держать. Благодарности Не могу окончательно поверить, что пишу слова благодарности уже к пятой своей книге. Я хотел бы поблагодарить своего сообщника и наперсника Джона Рассела за его поддержку и полезные предложения для этой истории. Как обычно, ты невероятен. И конечно же, огромное спасибо моей маме, Памеле Маррс, которая остается самой преданной читательницей из всех, кого я знаю.