— Ты говоришь, как ребенок. — Сегодня вечером, когда ты выходила покурить, он положил ладонь тебе на поясницу, и ты это позволила! — Ты шпионишь за мной? — А когда ты смеешься над его кошмарными шутками, ты активно поощряешь его вести себя так. Одри резко села в постели. — Прекрати, Доминик, — сердито произнесла она. — Ты действительно думаешь, что я стану изменять тебе с мужем моей беременной сестры? Я знаю Батиста с четырнадцати лет, и мы — одна семья. В прошлый раз ты обвинил владельца детского сада в том, что он якобы уделял мне неподобающе много внимания на праздновании Рождества. Потом был грузчик, который заносил в нашу квартиру мебель. Мне неважно, считают ли мужчины меня привлекательной, потому что мне они неинтересны. Тебя мне вполне достаточно. «Но надолго ли?» — спросил Доминик про себя. Он уже проходил этот путь в отношениях с Кэлли и не хотел — не мог — позволить, чтобы эта история повторилась. И когда Одри повернулась к нему спиной. Доминик поклялся, что возьмет контроль над ситуацией прежде, чем ситуация возьмет контроль над ним… Неожиданно чихнув, он вернулся в настоящее. Убрав засохшую кровь и сопли, прилипшие к его ноздрям, стер пятна с губ, подбородка и щек при помощи ватных дисков и бутылочки антисептика. Потом замотал выбитое плечо эластичными бинтами — он видел, что атлеты поступают так со спортивными травмами. Обошел машину сзади, открыл багажник и потянулся за аптечкой первой помощи — Одри всегда настаивала на том, чтобы держать эту аптечку в машине на экстренный случай. Он поддразнивал ее за то, что она неизменно готовится к неожиданностям с избытком, но сейчас был признателен ей. Рядом с аптечкой в запечатанном пакете лежало платье, когда-то принадлежавшее Одри, — он надевал это платье, когда изображал Меган на платформе подземки и отправил Думитру навстречу гибели. Ему казалось уместным, что некое напоминание о покойной невесте было с ним, когда он умертвил одного из виновников ее гибели. Это было единственное материальное напоминание об Одри — платье, да еще серебряное кольцо, которое он купил ей в рыночной палатке во время их последней поездки во Францию. Большинство его вещей поместились в маленький рюкзачок, который он поставил на сиденье — бумажник, ключи, паспорт и билет. Все прочее осталось в квартире, где Доминик планировал побыть некоторое время, но которую покинул из-за близости к дому Бекки. Он не хотел рисковать тем, что его заметят в районе, который наверняка в ближайшие дни будет кишеть полицейскими. Снова усевшись на водительское сиденье, Доминик повернул ключ в замке зажигания, подключил свой телефон к адаптеру, воткнутому в гнездо прикуривателя, и подождал, пока тот достаточно зарядится, чтобы включиться. Потом просмотрел новостные сайты в закладках. Его история получила развитие, и совершенно отчетливое изображение его собственного лица, глядящее на него со всех интернет-страниц, застало его врасплох. На сайтах было названо и его имя. Согласно отчетам, Доминик Хаммонд обвинялся в попытке нападения на девушку, которую угрожал убить во время стоянки на светофоре. Он совсем забыл об этом, когда нашел Эвана Уильямса и отправился убивать Бекку. Тот факт, что его опознали, был главной новостью на всех сетевых страницах Британии; он засветился во множестве лент в Фейсбуке, стал главной историей в «Твиттере», где тысячи тысяч пользователей перепостили его фотографию. Внимание Доминика привлекли хэштеги, и он разозлился. Несколько дней назад мнения о нем формировали те, кто называл его безумцем, и те, кто восхищался его безумием. Теперь такие метки, как #мразь, #трус, #убийца_копов, #женоненавистник и #педофил, маячили повсюду. — Они не поняли, — пробормотал Доминик. — Почему они не поняли? Он швырнул телефон на пассажирское сиденье, и тот соскользнул в углубление для ног. Затем, сжав кулаки, напомнил себе, что нужно быть терпеливым, потому что завтра все это обретет для них смысл. Тогда в нем увидят скорбящего вдовца и отца, которого так жестоко подвели те, кто должен был помочь ему. Они поймут, что его вынудили пойти на крайние меры, его вины тут нет. Он — жертва. Нехватка воздуха в гараже усилила его изнеможение, и Доминика со страшной силой стало клонить в сон. Он включил кондиционер на охлаждение, выключил свет и ощупью пробрался на заднее сиденье, где смог вытянуться во весь рост. Нужно будет переосмыслить остаток своего плана и придумать, как сбежать из Лондона. Но это может подождать. Все может подождать — пока что… Глава 56 Совещание, созванное после убийства Бекки, было не похоже ни на одно другое из тех, на которых присутствовал Джо. Атмосфера царила мрачная; все испытывали потрясение, гнев и отчаяние. В зале не хватило места, чтобы вместить всех детективов, готовых предложить свое время и навыки для раскрытия дела, поэтому двери оставили широко распахнутыми — чтобы те, кто терпеливо стоял в коридоре, тоже могли слышать. Говоря что-либо и выслушивая других, Уэбстер водила кончиками пальцев одной руки по обкусанным ногтям другой. Она пыталась держать ровный тон, но подавленное выражение ее лица свидетельствовало, что смерть Бекки сильно ударила по ней. Они с Нихатом по очереди делегировали отдельные линии расследования разным отделам и командам. Брайан выглядел таким потерянным, словно лишился кого-то из близких родственников. Джо вспомнил, что на столе у Брайана стояла забранная в рамку фотография четырех дочерей старого детектива, и предположил, что Бекка, будучи близким другом семьи, была все равно что пятая дочь. — Предварительные — и я подчеркиваю, очень предварительные — результаты вскрытия показывают, что нападение на Бекку было осуществлено посредством ее собственной дубинки, — оповестила Уэбстер. — Ранения головы настолько тяжелые, что если б даже парамедики смогли реанимировать ее, она вряд ли смогла бы вернуться к нормальной жизни. По залу пробежал сердитый ропот. Никто не озвучил этого, но Джо был уверен: все знали, что Бекка мыслила подобным же образом — она предпочла бы смерть тяжелой умственной инвалидности. — У ее матери, Хелен, диагностировано кровоизлияние в мозг, сейчас ее ввели в искусственную кому, — продолжила Уэбстер. — Состояние тяжелое, но стабильное. Эван Уильямс и Мэйси, дочь Бекки, тоже остаются в больнице под наблюдением психологов и психиатров, хотя к Эвану уже допустили родителей. — Думаю, не нужно напоминать всем присутствующим, что мы должны найти Доминика Хаммонда прежде, чем он нанесет новый удар, — вмешался Нихат. — Общественное мнение на нашей стороне — то есть восемь миллионов пар глаз в одном только Лондоне высматривают его. Я хочу, чтобы каждый достоверный телефонный звонок записывался, и по нему должно быть проведено следствие, сколько бы времени это ни заняло. Я хочу, чтобы констебли патрулировали город, чтобы персонал просматривал записи камер наблюдения, сделанные на улицах, в магазинах и в общественном транспорте. Я хочу, чтобы мы бросили на это все наши ресурсы. Во имя Бекки и наших погибших коллег из других экстренных служб — Уильяма Бёрджесса, Зои Эллис и Гарри Доусона — давайте как можно быстрее прижмем этого ублюдка к ногтю. Следующим выступал Брайан, но Джо, несмотря на все усилия, не мог сосредоточиться на смысле сказанного. Он тихонько выскользнул из зала и направился по коридору к мужскому туалету. Сев в кабинке на закрытую крышку унитаза, опустил голову на руки, чувствуя себя таким же виноватым и бесполезным, как тогда, когда исчезла Линзи. Он должен был знать, что отец разыщет их, должен был высматривать его машину. Может быть, тогда он смог бы защитить сестру. А теперь на его совести была и смерть Бекки, и он не знал, как с этим жить. Снаружи, в коридоре, постепенно разрастался гул голосов, и Джо предположил, что совещание закончилось. Он открыл дверь кабинки и сделал шаг назад, когда в туалет вошла Уэбстер. — Как вы себя чувствуете, Джо? — спросила она, в первый раз назвав его по имени. — Все в порядке, мэм, — ответил он, однако убедить ее было трудно. — Вы почти ничего не упустили. Камеры наблюдения заметили Хаммонда примерно в то же время, когда мы подъехали к дому Бекки, — сказала она. — По предварительным подсчетам времени, пока мы ждали вооруженное подразделение, он сбежал через заднюю дверь в переулок, который мы не заблокировали. — Есть какие-нибудь идеи насчет того, куда он сбежал? — Пока что нет. Но ваши коллеги из ОВРОИ вызвались начать просмотр записей, чтобы вычислить это. Мы уже получаем сотни сообщений от людей, которые, возможно, заметили его. Джо кивнул. — Что мне делать дальше? — Вы можете поехать домой и немного отдохнуть. Брайана и Нихата я тоже отправила по домам. Мне нужно, чтобы к завтрашнему дню вы были в лучшей форме. У него не было энергии на то, чтобы протестовать. — Ладно, — ответил он и направился к двери. — Вы должны помнить, что в ее смерти виноват Хаммонд, а не вы, — добавила Уэбстер. Но Джо знал, что, если б он перезвонил констеблю Найджелу Моррису и прочитал сообщение о смерти Одри сразу же, он мог бы сложить два и два и добраться до дома Бекки вовремя. Ее убийство было на его совести. Глава 57 Фонари подсветки, закрепленные над окнами квартиры Джо, заливали комнату молочно-белым сиянием. У них с Мэттом установилось неписаное правило: кто последним ложится спать, тот и должен закрывать жалюзи и проверять, заперта ли входная дверь. Но к тому времени, когда Джо прибыл домой — вскоре после полуночи, жалюзи были последним, о чем он мог думать. Ему лишь хотелось заползти в уютную кровать и прижаться к своему супругу. Сначала он стянул с себя брюки и рубашку, скомкал их и бросил в мусорное ведро на кухне. Они были испачканы кровью Бекки, и он никогда больше не хотел ни носить, ни вообще видеть их. Потом снова спустился вниз, чтобы изучить свое отражение в зеркале в ванной. Синяки под глазами от удара по переносице уже выцвели, и кожа его казалась бледнее, чем когда бы то ни было. В желудке у Джо было пусто, но есть не хотелось. Он не мог вспомнить, когда в последний раз у него была возможность сесть за стол и съесть что-либо, кроме готовой еды в картонной упаковке, купленной в кафе навынос или в торговом автомате. Несколько часов назад он написал Мэтту, что будет поздно, но не назвал причины этого, только неопределенно сослался на работу. Он не хотел упоминать ни о своем незапланированном путешествии в Лейтон-Баззард, ни о катастрофических событиях вечера. Мэтт спал чутко, но когда обзавелся хорошими берушами, то перестал реагировать на все звуки окружающего мира. Сегодня Джо был признателен за то, что, когда он перекинул руку через туловище Мэтта, тот даже не пошевелился. Джо не хотел разговаривать. Он желал лишь тишины, дарующей покой. Однако, несмотря на усталость и все попытки уснуть, Джо в конце концов вынужден был признать, что ускользнуть в сон ему не удастся. Голова у него кружилась, он ворочался и метался, боясь разбудить Мэтта. Поэтому в итоге выбрался из постели и поднялся наверх, в обеденную зону. Сев, облокотился о столешницу, подпер голову ладонью, и когда волосы упали ему на глаза, он не стал их убирать. Оскар последовал за ним наверх, надеясь, что сможет выпросить ночную прогулку. Он ходил туда-сюда, задевая боком голые ноги Джо, но хозяин почти не обращал на него внимания. Он был занят тем, что смотрел на лондонский пейзаж за окном. Из-за великолепного вида на Восточный Лондон их квартира стоила значительно дороже других в этом блоке, особенно учитывая раздутые столичные цены. Иногда Джо забывался, глядя на кирпично-стальной горизонт и гадая, что Линзи или его мать подумали бы о его нынешней жизни. Он хотел бы, чтобы они гордились тем, насколько Джо отличается от того человека, который растил его. Наверное, Мэтт был прав, и мать выбрала лучшее, что могла сделать, — двигаться дальше. Если б он мог смириться с участью Линзи, подобно ей, возможно, Бекка осталась бы в живых. Вдалеке высоко в небесах он различал крошечный мерцающий огонек красного цвета. Тот был укреплен на крыше «Уан-Кэнада-сквер», пятидесятиэтажного небоскреба в квартале Канари-Уорф, чтобы сигналить самолетам и вертолетам о местонахождении здания. Небо над небоскребом время от времени прочерчивали белые зигзаги молний, сопровождаемые отдаленными раскатами грома. Джо предположил, что скоро пойдет дождь, который положит конец неистовой жаре, державшей город в осаде больше двух недель. Подумал: «Жаль, что этот дождь не начался раньше». Он взял в руки айпэд Мэтта — экран автоматически зажегся — и пролистал ленты новостных сайтов. В каждом из ранних выпусков СМИ за наступающий день новость о Бекке была на самой первой странице. История о его коллеге и подруге была просто идеальным материалом — героическая женщина-полицейский, убитая маньяком, за которым охотилась; похищенный мальчик обнаружен в ее доме вместе с ее осиротевшей дочерью с синдромом Дауна. Лучше не придумаешь. Многие преподносили это как рассказ о бесстрашной матери-одиночке, пожертвовавшей жизнью, чтобы спасти двоих детей и собственную мать. СМИ иллюстрировали свои истории официальными фотографиями Бекки, которые предоставил им пресс-отдел Лондонского полицейского управления. До этого Джо видел ее только в гражданской одежде, так что для него стали сюрпризом ее снимки в форме офицера полиции. На миг ему захотелось улыбнуться, но вместо этого он почувствовал ком в горле. У нее было такое яркое будущее — и Джо допустил, чтобы это будущее у нее отняли… Он продолжил читать, а Оскар улегся на пол у его ног. Джо наклонился, чтобы погладить пса по животу и почесать ему за ухом, и пожалел, что люди не настолько просты в общении, как домашние питомцы. Из всех картин, запечатлевшихся в его памяти за сегодня, одна преследовала его особенно неотвязно. Это был не образ окровавленного, избитого тела коллеги, которое почти невозможно было узнать. Не образ ее матери, которую вкатили на носилках в кузов «Скорой помощи», и не ужасающая пустота в глазах Эвана Уильямса. Это был образ Мэйси, крепко прижимающей ладошки к повязке, которая закрывала ее глаза; плачущей и понимающей, что вокруг происходит нечто ужасное, но слишком испуганной, чтобы увидеть это. За шесть лет жизни в бессердечном мире она потеряла двух матерей, и был шанс, что бабушка тоже не выживет. И это тоже тяжким грузом ложилось на плечи Джо. Мягкий перестук начавшегося дождя за открытым окном постепенно усиливался. Раскат грома напугал Оскара. Он дважды гавкнул, затем сбежал по лестнице вниз, к спящему Мэтту, — там, по его мнению, было безопаснее. Джо подошел к окну и протянул руки наружу. В ладони посыпались крупные капли, дождь приятно охлаждал кожу. Джо посмотрел вниз, на вымощенные брусчаткой дороги, которые окружали здание, — именно такими американские туристы представляли себе лондонские улицы. Мимо их дома каждый день проходили пешие экскурсии, обычно здесь водили «по следам Джека-потрошителя». Они направлялись к Уайтчепелу, расположенному невдалеке. Прошло сто тридцать лет, а личность Джека-потрошителя так и не раскрыта. Теперь Джо ищет современного серийного убийцу — но у этого убийцы есть имя и лицо. Он отработал сегодня двойную смену и физически был измотан. Каждые четыре часа проглатывал очередную таблетку, чтобы отсрочить наступление мигрени. Когда все закончится, когда убийца Бекки будет схвачен, тогда Джо без жалоб будет готов принять самую сильную в мире головную боль. Он запрется в непроглядно-темной и тихой комнате и позволит мигрени делать свое дело. Потом заново назначит отмененные визиты к специалисту в больнице на Олд-стрит и признается, что не следовал его советам и не следил за своим здоровьем. Он снова начнет посещать психотерапевта и станет тем мужем, которого заслуживает Мэтт. Просто не сейчас. Сейчас он должен поймать убийцу Бекки. Джо спустился вниз, принял душ, не зажигая света, а потом тихонько порылся в ящиках комода в поисках чистой одежды, не запятнанной смертью. Снял с крючка у входной двери ключи от машины Мэтта, оставил ему короткую записку с обещанием объяснить все позже и заверением в любви, выбрался из здания и направился к машине, припаркованной чуть дальше по дороге. Дождь барабанил по его поникшим плечам. Джо поклялся себе, что предскажет следующий шаг Доминика Хаммонда и перехватит его — даже если это будет последним, что он сделает. Глава 58 Доминик почти сразу же забыл о трупе Бекки и, переступив его, направился к окну. Выглянул в щель между занавесками и увидел, что улица оцеплена вооруженными полицейскими. Некоторые стояли на одном колене в прямой видимости, другие укрылись за машинами и фургонами — и все они видели его.