— И какое отношение обе эти вещи имеют ко мне? — Ты сделал и то и другое. Джо сложил руки на груди. — И как именно? — Это мое расследование. Мне пришлось зубами и когтями выдирать свое участие в нем, а потом появляешься ты и на первом же своем собрании толкаешь речь, словно король Англии, рассказывая о том, какую отличную работу ты проделал, выслеживая свидетеля, которого мы никак не могли найти. А кто-то еще утверждал, будто в твоем отделе нет места амбициям… — Так вот что ты думаешь? — Я не думаю, а знаю, потому что была там. Ты хотя бы имеешь понятие, каково быть женщиной-полицейским и матерью-одиночкой? — У тебя есть дети? — с изумлением спросил Джо. — У меня шестилетняя дочь. Давай я расскажу тебе, каково это. Когда ты одинокая мать, всю свою жизнь тратишь на состязание с другими. Состязаешься с семьями, где есть оба родителя. С другими матерями, которые параллельно работают полный день и делают это словно бы без усилий. С коллегами-мужчинами, которым намного легче, чем тебе, хотя и не должно бы. Даже сама с собой, потому что ставишь карьерные цели, которых хочешь достичь, но не надеешься их достичь, потому что не можешь посвящать работе все свое время. Борешься против таких ублюдков, как Никки Пенн, потому что именно из-за них ты пошла на эту работу и прошла через все дерьмо — чтобы хоть что-то изменить. И единственное, чего не ожидаешь, — того, что люди, которые, как ты считаешь, находятся на твоей стороне, будут соперничать с тобой. Того, что кто-то вроде тебя заставит меня выглядеть так, словно я не справляюсь, недостаточно времени уделяю работе, в то время как я стараюсь изо всех сил, — а меня все равно выставляют полным дерьмом. Вот каково матери-одиночке работать в полиции. Бекка отвернулась к двери и нажала три кнопки наугад. Молчание висело между ними, пока Джо не заговорил: — Как ты думаешь, почему на совещании Уэбстер обратилась к тебе и спросила про эту женщину? Бекка пожала плечами. — Не знаю. — Потому что я написал ей и Нику и сообщил, что мы добыли адрес. Заметь, я использовал слово «мы». И написал это от имени нас обоих. — Что? — Я не сказал им, что отследил ее один. И послал тебе копию письма, чтобы ты была в курсе. Бекка сегодня утром не открывала почту. Чувствуя, как лицо заливает краска, она уставилась себе под ноги, ожидая, что земля разверзнется и поглотит ее, но твердь оставалась незыблемой, позволяя ей в полной мере ощутить позор. В конце концов калитка отперлась, и они направились к квартире, которую видели на камере. Позвонили в звонок, дверь открылась, и детективы представились женщине, которую опознали по записям с камер наблюдения, и попросили разрешения войти. И Бекке, и Джо было понятно, что персона, стоящая в скудно обставленной и слабо освещенной гостиной, не принадлежит к женскому полу с генетической точки зрения. — Чем могу вам помочь? — спросила она нервным низким голосом. Занавеси в комнате были почти полностью задернуты, и нехватка света смягчала черты. Однако Бекка все равно отметила, что на ее лицо наложен толстый слой макияжа, призванный замаскировать щетину, которая вот-вот должна была пробиться сквозь него. Брови были слишком широкими, а помада наложена слишком густо. Синие тени на веках вышли из моды еще в начале восьмидесятых годов. Бекке хотелось стереть все это с лица и показать несколько хороших обучающих видео. Платье слишком сильно обтягивало фигуру в совершенно неподходящих местах, а клипсы, прицепленные на мочки ушей, придавали персоне вид барменши из «мыльных опер» семидесятых годов. — Могу я узнать ваше имя? — спросила Бекка. — Меган Бингэм, — ответила женщина, затем сделала паузу. — Но при рождении меня назвали Джоном. Бекка сразу же решила называть ее по выбранному имени. — Так вот, Меган, мы здесь потому, что расследуем несчастный случай с мужчиной, упавшим под поезд подземки в понедельник вечером. Мы полагаем, вы были свидетельницей этого? Меган кивнула, похоже, явственно вспомнив о случившемся. — Такое не скоро забудешь, — произнесла она. — Можете рассказать, как оно выглядело с вашей точки зрения? — спросил Джо. Меган повторила ту же историю, которую поведал Никки Пенн: о том, как Стефан Думитру попробовал затеять с ним ссору. — Тот визг тормозов, когда поезд экстренно останавливался… он до сих пор меня преследует. С того дня я не могу заставить себя снова войти в метро. — Но вы стояли на платформе еще некоторое время после случившегося, до тех пор пока персонал не попросил всех выйти, не так ли? — напомнил Джо. — А я стояла там? — Да, и несколько минут еще провели у дверей снаружи. — Наверное, была в шоке, — ответила Меган. Она аккуратно подергала за челку своего темного парика. — Я надеялась, что он смог выжить. Это так? — Боюсь, нет. И сейчас это уже переквалифицировано в дело об убийстве. — О боже, правда?.. Но мне показалось, что он просто потерял равновесие и оступился. — Вы помните людей, стоявших рядом? Не заметили, чтобы кто-нибудь вел себя подозрительно? — На самом деле нет. А что? Вы считаете, это сделал кто-то из них? — Голос Меган стал еще более встревоженным. — Господи, неужели и меня могли вот так толкнуть под поезд? — Нет, мы считаем, что жертва была тщательно намечена. Судя по виду, ее это не убедило. Бекка решила, что этот разговор бессмыслен, и собралась уходить. — Спасибо, Меган, вы нам очень помогли, — солгала она. — Могу я спросить про ребенка, которого вы несли? — спросил Джо напоследок. — Чей он? Меган прошептала, не глядя ему в глаза: — Он не настоящий. Это кукла. Бекке показалось, будто она даже сквозь толстый слой макияжа увидела, как покраснело лицо Меган. — И почему вы носите эту куклу? — Потому, что жена не разрешает мне видеться с сыном. — Она сжала дрожащие руки. — Я сказала ей, что я транс, когда Этьену было четыре месяца. Знаю, следовало сделать это еще до того, как мы стали семьей, потому что это совершенно нечестно по отношению к ней. — И она не приняла это? — Нет. Она велела мне уходить, сняла все деньги с нашего банковского счета и запретила мне видеться с сыном. В понедельник я только во второй раз посмела выйти на улицу как Меган. Я, наверное, никогда больше не увижу своего малыша, и вот подумала, что, если возьму с собой куклу, это, возможно, позволит мне снова почувствовать себя родителем… Я не могла катать пупса в коляске — люди сочли бы меня сумасшедшей — но, если положить его в слинг и прижимать к себе, люди не увидят его лицо. Сейчас, когда говорю это вслух, я понимаю, как глупо это звучит. Но я ужасно скучаю по сыну… Когда Меган спрятала лицо в ладонях, Джо первым шагнул к ней и положил руку ей на плечо. Когда Бекка увидела его сочувственное отношение к Меган, она поняла, что совершенно неправильно восприняла его поступки. Он не из тех мужчин, которые станут подставлять коллегу. — Я знаю, каково это — терять близких, — сказал Джо, — но не отказывайтесь от надежды, ладно? Меган кивнула, размазывая тушь по мокрым щекам. Дверь закрылась за их спинами, и они молча направились к станции подземки «Майл-Энд». Бекке отчаянно хотелось спросить, что имел в виду Джо, но решила, что это может причинить ему такую же боль, которую испытала она, потеряв близкого человека. Глава 22 Бекка и Джо стояли бок о бок перед полицейской лентой, которой была обнесена парковка при станции «Скорой помощи» в Тернем-Грин. Съемочная бригада и ведущий, которого Бекка узнала по выпускам «Скай ньюс», вели прямой репортаж с места событий. Сержант уже догадывалась, что будет происходить теперь, когда вся история была наглядно освещена. Это станет одновременно помощью и помехой. Это откроет возможности для каждого человека, затаившего обиду против кого-либо — от подозрительно выглядящего соседа до неугодного родственника, — и они завалят диспетчерскую столичной полиции именами предполагаемых маньяков. Из прошлых ошибок были извлечены уроки — когда следы, отмеченные как недостоверные, игнорировались, а потом вдруг всплывали заново и причиняли неиллюзорный вред. Поэтому каждый звонок следовало записывать и — там, где это было уместно, — расследовать. Эксперты-криминалисты вели поиск отпечатков пальцев поблизости от того места, где Уильям Бёрджесс был похищен и втиснут на заднее сиденье своей машины «неотложки». Фотографы из СМИ делали снимки, стоя на тротуаре, а прохожие просто глазели на все это. Поскольку Джо был здесь впервые, он осмотрел место преступления со всех углов — так же, как и окружающие здания. — Можно кое-что прояснить? — неожиданно спросила Бекка, испытывая угрызения совести. — Насчет чего? — отозвался Джо. — Насчет совещания. — Я не помню, что там было; не можешь напомнить? — Насмешливый блеск в глазах Джо свидетельствовал: он прекрасно понимает, о чем говорит Бекка. Они перешли дорогу и направились к магазинному ряду. — Знаешь, по-джентльменски было бы сказать «забудем», — произнесла она. — А кто тебе сказал, что я джентльмен? Она сделала глубокий вдох. — Ладно, если тебе так нужно, чтобы я высказала это вслух, то вот: прошу прощения за то, что сказала раньше; я вела себя глупо. — Да, глупо. — Бекка не ожидала, что он с этим согласится. — Просто для протокола: я не собираюсь возвышаться за твой счет. Я вообще не пытаюсь выставить кого-то хуже, чтобы возвыситься самому. — Знаю, просто я отнеслась к этому излишне нервно, — сказала Бекка. — Мы можем оставить это в прошлом?