— Я уже оставил. Они посмотрели на жилые этажи над мини-маркетом и увидели камеру наблюдения, закрепленную на стене, покрытой рельефной штукатуркой. — Мне взять это на себя? — спросила Бекка. — Конечно. Я не хочу, чтобы ты решила, будто я пытаюсь перехватить у тебя это дело. — Бекка сердито взглянула на него, и Джо протестующе воскликнул: — Это шутка! Они вошли в магазин. Внешняя камера оказалась обманкой, а ни одна из пяти камер внутри мини-маркета не была направлена на улицу за окном. Тем не менее Джо просмотрел записи, выискивая знакомые лица среди посетителей магазина и запечатлевая в памяти новые лица. Та же ситуация повторялась с другими заведениями в этом ряду: в каждом из них Бекка и Джо сидели в хранилищах и офисах, глядя в мониторы, ставя записи на паузу, перематывая обратно и проматывая в ускоренном воспроизведении по нескольку часов кряду. Было уже шесть часов вечера, а они так ничего и не обнаружили. Джо чувствовал, что Бекка разочарована. — И почему не работают программы распознавания лиц? — спросила она. — Они могли бы избавить нас от всей этой рутины. — По многим причинам, — ответил Джо, не отрывая глаз от экрана. — Камеры обычно расположены достаточно высоко на зданиях, чтобы площадь охвата была побольше, а может быть, чтобы уменьшить эффект «Большого Брата». И я имею в виду книгу Оруэлла, а не телешоу. — Я не настолько необразованная. — Это значит, что если кого-то снимут под неудобным углом или со слишком большого расстояния, это может исказить изображение его лица. И компьютеру придется трудно, когда мы впоследствии попросим его сравнить это изображение со снимком, уже имеющимся в системе. Чтобы программы работали безупречно, человек должен смотреть прямо в объектив — как на паспортном контроле в аэропорту. Иначе при измерении общей лицевой структуры возникнут сложности. А еще программа не учитывает, есть на лице макияж или нет, подчеркивает ли он скулы и прячет ли недостатки, не учитывает то, как меняется изображение при расположении источника света спереди или сзади. Кроме того, человек может частично прятать лицо или корчить рожи — и это тоже не входит в компетенцию программы. — Но в конце концов все это будет включено в нее, верно? — Когда-нибудь — может быть, но уж точно не в ближайшее десятилетие. И для перепроверки всегда потребуются человеческие глаза. Ни один суд на свете никогда не вынесет кому-либо обвинение только на основании того, что искусственный интеллект усмотрел сходство с чьим-то лицом. Потерпев неудачу в винном магазине, в цветочном киоске и в магазине благотворительных распродаж Королевского общества защиты животных, они зашли в задрипанное кафе, на вывеске которого отсутствовала половина знаков. Вместо «Зайди к нам!» она читалась как «иди на». Бекка задумалась, не была ли вывеска оставлена в таком виде нарочно. — Не, ребята, никто не станет грабить нас, поэтому мы никакими камерами не заморачивались, — фыркнул щекастый повар за стойкой. Пятна от еды, покрывающие его фартук, пережили уже не одну стирку. — Вы не видели снаружи никого подозрительного? — спросила Бекка. — Кого-нибудь, кто слонялся бы вокруг стоянки «Скорой помощи», парковался поблизости и подолгу сидел в своей машине? — Это из-за того, что случилось через дорогу с парнем из «Скорой помощи»? — спросил повар. Джо кивнул, и тот продолжил: — Я слыхал, ему вырвали глаза. Это правда? Бекка отметила, как оживилось его лицо при упоминании этой кровавой подробности. — Боюсь, мы не можем это подтвердить, — ответила она, но добавила чуть заметный кивок, словно делясь с ним страшной тайной. Сержант не видела вреда в том, чтобы слегка нарушить правила, если это поможет разговорить потенциального свидетеля. Повар, похоже, был признателен. На лице его отобразилась глубокая задумчивость. — Что-то никого не могу припомнить, — сказал он наконец. — А что насчет того типа, который вдруг стал сюда захаживать? — спросила официантка, внезапно появившаяся за спиной у детективов и с громким лязгом начавшая класть в пустую кастрюлю столовые приборы. — А разве он вел себя подозрительно? — усомнился повар. — Ну, такие, как он, к нам обычно не ходят. К нам захаживают строители и штукатуры, чтобы позавтракать или пообедать, но он был одет совсем не так, как они. Он выглядел… ну, не знаю, нормально, что ли. Приходил с самого ранья, садился вон за тот столик у окна и часами пил чай. Никогда не заказывал еду, к нему никогда никто не подсаживался, он не читал газеты и не играл на телефоне, как все остальные. Просто таращился в окно, словно спал наяву. — Вы можете его описать? — спросил Джо, доставая из кармана блокнот. — Примерно средних лет, темный блондин, волнистые волосы, одевается обычно, иногда носит очки. Я просто наливала ему чаю в чашку и оставляла сидеть так. — Какие-нибудь особые приметы — татуировки, украшения, шрамы? — Нет… Ах да, у него шрам на мочке уха, словно она была разорвана и не срослась как следует. Кстати, всегда оставлял хорошие чаевые. — Он был здесь вчера? — Да, пришел рано, а потом поспешно ушел. Джо отвел Бекку в сторону. — Это соответствует времени похищения Уильяма Бёрджесса. — А по описанию ничего похожего на тех, кого вы видели в базе данных? — спросила она. — Нет, слишком расплывчато. Но шрам на мочке меня заинтересовал. По возвращении в офис Бекка просто сидела, глядя, как Джо использует данное официанткой описание для сравнения метаданных по базе подозреваемых. Каждый раз он менял ключевые слова и приметы, но ничего не добивался. К тому времени как настенные часы показали восемь часов вечера, детективы готовы были признать, что на сегодня это все. — Не хочешь зайти ко мне на ужин? — неожиданно спросил Джо. Бекка почувствовала, что краснеет, и наклонила голову, притворяясь, будто рассматривает что-то на полу, — чтобы он не видел ее лица. — Это даст нам шанс сверить то, что мы узнали к нынешнему моменту — перед завтрашним совещанием, — добавил он. — Да, да, конечно, — ответила Бекка, подавив желание широко улыбнуться. Глава 23 — Но почему ты не идешь домой? — спросила Мэйси хнычущим голосом, хлюпая носом. Бекка сразу же почувствовала себя худшей матерью на свете. — Я вернусь поздно ночью, когда ты уже будешь спать, и тогда я подойду к тебе и крепко-крепко поцелую. Что скажешь? — А если та большая собака опять придет в мой сон и захочет меня укусить, а тебя со мной не будет, чтобы ее прогнать? — Бабушка позаботится о том, чтобы этого не случилось, милая. — Но я хочу, чтобы со мной была ты. — С тобой бабушка. — Но я хочу, чтобы со мной была моя мамочка! Бекка отвела от уха телефон, когда дочь начала всхлипывать, и покачала головой, чувствуя себя ужасно из-за того, что опять подвела Мэйси. Пару минут назад она солгала своей матери про свои планы на вечер, заявив, будто из-за третьего убийства расследование стало невероятно срочным и что сверхурочные часы теперь неизбежны. Хотя это было достаточно близко к истине, но Бекка не упомянула о том, что собирается работать в этот вечер вместе с Джо и что они при этом будут наедине, у него дома. Но даже без такого признания Бекка была достаточно знакома с манерой Хелен общаться по телефону, чтобы понять: то, что работа для нее, Бекки, в очередной раз оказалась важнее интересов Мэйси, бросило очередной свинцовый шар на весы недовольства матери. — Вот, скажи своей дочери об этом сама, — прорычала Хелен, прежде чем передать телефон Мэйси. Пять минут спустя, когда Бекке так и не удалось убедить ребенка в том, что есть вещи куда более важные, чем чтение сказок перед сном, Хелен прервала звонок — но только после того, как бросила на прощание Бекке ядовитое «умница». «Это твоя работа, — сказала себе Бекка. — Тебе не в чем себя винить». Однако в глубине души она не была в этом убеждена — не говоря уже о том, чтобы убедить свою мать или свою маленькую дочь. Она влезла в свежую одежду, которую хранила в ящике своего стола на экстренные случаи, затем заново наложила губную помаду, подвела глаза, прыснула на шею и за уши туалетной водой «Джо Мэлоун» и разжевала мятную пастилку для освежения дыхания. Прежде чем уйти, она оповестила Нихата о том, что обнаружили они с Джо, а он, в свою очередь, уведомил ее о том, что быстрая токсикологическая экспертиза выявила: Бёрджесс был обездвижен пропофолом, тем же самым препаратом, который ввели Чебану. И он тоже оставался в сознании, пока его пытали и убивали. Несмотря на внешнюю невозмутимость, Бекка внутренне содрогнулась, подумав о том, каково это — все чувствовать, но не мочь помешать преступнику вырвать у тебя глаза из глазниц. Направляясь через весь Лондон к жилищу Джо, Бекка вспоминала, как когда-то поклялась ни за что больше не заводить романов с коллегами по работе — после случая со старшим детективом-инспектором Питером Эддисоном. Мэйси было полтора года, когда Питер пригласил Бекку выпить вместе, и она не спешила сообщать ему о том, что у ее дочери синдром Дауна. Отчасти она боялась его отпугнуть, а отчасти просто упрямо твердила: «А почему состояние Мэйси должно на что-то влиять?» Спустя два месяца после того, как они начали встречаться, Бекка взяла с собой дочь на совместный пикник в парке Виктория. Питер даже не попытался скрыть свое разочарование оттого, что к его потенциальной семейной партнерше прилагается такой неприятный «довесок». Поэтому на следующий день Бекка завершила отношения, и в тех редких случаях, когда им с Питером приходилось сталкиваться по работе, их разговоры были вежливыми, но короткими. Втайне она презирала его за то, что он дал ей понять, будто ее дочь недостаточно хороша. Бекка не хотела этого признавать, но поведение Питера обнажило глубоко погребенный страх того, что все потенциальные семейные партнеры будут считать так же, как он. Однако что-то подсказывало ей, что Джо — другой. В нем была сила, но была и мягкость; редко можно встретить оба качества одновременно в офицере полиции — или даже просто в мужчине, по крайней мере, по опыту Бекки. Она хотела узнать больше о том, чем он дышит. Наконец она добралась до нужного дома и нервно прошлась туда-сюда у входа, разглаживая упрямую складку на юбке, потом проверяя макияж через камеру смартфона. Как только нажала кнопку интеркома, дверь открылась, и Бекка поднялась на два лестничных пролета наверх, на третий этаж. Этот трехэтажный квартал с отдельными жилыми квартирами был построен два столетия назад: тогда это были склады, где хранились товары, сгруженные с кораблей, — эти корабли, поднявшись вверх по Темзе, причаливали к востоку от столицы. Бекка предположила, что жилье может быть съемным, поскольку жалованья детектива явно не хватит на выплату ипотеки за такую перестроенную жилплощадь, как эта. Перед дверью квартиры № 11 она покрепче сжала бутылку с вином, надеясь, что мерло, купленное ею в «Теско» по дороге, подойдет к тому, что они собираются есть. Она потратила на эту бутылку пятнадцать фунтов — примерно на десять больше, чем стоило то, что она обычно пила. — Будь умницей, — тихо сказала она себе, прежде чем постучать в дверь. — Будь умницей. Бекка услышала собачий лай, потом шаги вниз по лестнице, расположенной за дверью. Это свидетельствовало о том, что квартира, должно быть, двухуровневая. — Привет. Вы, наверное, Бекка, — сказал незнакомый мужчина, открывший ей дверь. Он протянул ей руку и продолжил: — Меня зовут Мэтт, приятно с вами познакомиться. — Взаимно, — отозвалась Бекка. «О, черт, я все неправильно поняла, — думала она в этот момент. — Он пригласил заодно и своего коллегу-распознавателя». — Вы работаете вместе с Джо? — спросила она, не в силах вспомнить, видела ли она его в офисе Джо. Мэтт склонил голову набок, словно угадав подтекст ее слов. — Он не сказал вам, что состоит в браке, верно? Желудок Бекки сжался в комок, она покачала головой. Все оказалось даже хуже, чем она думала, — Джо наверху вместе со своей женой. Бекка будет на этой вечеринке этакой подружкой-одиночкой. Потом ей в голову пришел еще худший сценарий. «Черт побери, скажите мне, что Джо не пытается свести меня с одним из своих друзей. Хотя Мэтт вполне подходит…» — И, судя по выражению вашего лица, он даже не упомянул о том, что состоит в браке с мужчиной?