Уэбстер нажала кнопку воспроизведения на своем ноутбуке, и на экране, висящем на стене, высветились кадры с места убийства Бёрджесса. В комнате было полным-полно опытных детективов, видевших все за годы своей работы, но Бекка заметила, что не только она инстинктивно отвела взгляд, когда камера сфокусировалась на пустых глазницах жертвы. — Видите отметину на шее, где началось кровотечение? — продолжила Уэбстер, нажав на паузу. — Мы не сможем ничего сказать точно, пока через несколько дней не получим результат токсикологического анализа, но это похоже на прокол иглой. Если это убийство следует тому же образцу, что и в случае Чебана, целью убийцы была не только смерть жертвы, но и ее страдания. Убитый был под воздействием сильного седативного средства, однако оставался в сознании, и его смерть не была быстрой. — Что еще обнаружили криминалисты? — спросил Брайан. — Ни на одном месте преступления не было найдено отпечатков пальцев, способных привести к потенциальному подозреваемому, — добавил Нихат. — Ни следа волос, крови, слюны, спермы, рвоты или любого рода ДНК. Точно так же на данный момент нет никаких свидетелей или записей с камер наблюдения. Уэбстер неожиданно устремила взгляд на Бекку. — Детектив-сержант Винсент, расскажите нам подробнее о третьей из подозреваемых и свидетелей убийства Думитру. Бекка замерла, словно кролик, попавший в свет фар. Ничего нового по этому вопросу не было — по крайней мере, насколько ей было известно. — Мы все еще занимаемся этим… — выдавила она. — У меня создавалось впечатление, что ее уже нашли, — прервала ее Уэбстер. — Это не так? И если не так, то почему? «Черт!» — подумала Бекка, неожиданно пожалев, что вообще привлекла к себе внимание Уэбстер. И тут Джо произнес: — Если вы щелкнете по красной папке у вас на экране, то увидите, что мы нашли к сегодняшнему утру. — Уэбстер послушалась, и Джо начал излагать детективам то, что происходило на экране. — Это позволяет нам проследить свидетельницу номер три за пределами станции подземки, где она, похоже, некоторое время стояла после эвакуации пассажиров со станции. Потом, по записям с камеры на автобусной полосе, мы видим, как она идет по Майл-Энд-роуд, потом по Бэнкрофт-роуд. Камеры на здании больницы в Майл-Энде записали, как она сворачивает на Лонгнор-роуд и наконец на Брэдуэлл-стрит. Если внимательно присмотреться, вы увидите, как внешняя камера на здании химчистки показывает конечную точку ее пути. Джо указал в левую часть экрана, где можно было разглядеть, как мать с ребенком входит в жилой квартал и открывает дверь в квартиру на первом этаже. Нихат уважительно кивнул Джо. Бекка смотрела во все глаза, шокированная тем, как Джо использовал ее и перехватил расследование, чтобы выставить себя в лучшем виде. Ему, должно быть, понадобилась почти вся ночь, чтобы найти и просмотреть все эти записи, но Бекка не желала присоединяться к похвалам. Ей не нравилось просматривать кадры с камер наблюдения, но еще меньше нравилось терпеть унижение от коллеги и чувствовать себя отброшенной на обочину. — А эта женщина не попадалась в вашем знаменитом «банке памяти», детектив-сержант Рассел? — выпалила Бекка, не потрудившись скрыть сарказм в тоне. Судя по выражению лица Джо, он это заметил. — Нет, не попадалась. — Полагаю, в таком случае для того, чтобы ее найти, требуется старая добрая работа детективов, а не ваши умения суперраспознавателя. — Когда я немного осмыслил это, мне бросились в глаза две вещи, — продолжил Джо. — Когда вы видите, как человек падает под поезд и умирает, меньше всего вам захочется оставаться поблизости, если у вас на руках ребенок. Вы, несомненно, инстинктивно захотите защитить своего малыша и уйти оттуда как можно скорее. Все вокруг согласились с этим. — И посмотрите на эти кадры женщины с ребенком. Вы видите руки и ноги младенца, но они не двигаются. — Он указал на несколько разных вырезок из видео. — Ни когда она ждет поезда, ни когда стоит на лестнице, ни когда болтается возле станции, ни на протяжении всего пути до дома. Ни одна из конечностей младенца даже не дернулась. — Это ничего не значит, — возразила Бекка. — Младенец может крепко спать где угодно и когда угодно. — Да, но посмотрите на это. — Джо перемотал запись. Когда женщина повернула голову, чтобы посмотреть, как подъезжает машина «Скорой помощи», она продолжала идти дальше, и нога ее ребенка задела за фонарный столб. — Ребенок даже не дернулся, а она не попыталась устроить его поудобнее. Бекке не хотелось соглашаться с Джо, но он был прав. В таком возрасте Мэйси кричала бы до посинения, ударившись о столб. — Бек, ты не хочешь сходить в ту квартиру и поискать мать с младенцем? — спросил Нихат. Она кивнула в знак согласия. — Потом возвращайся на место смерти Уильяма Бёрджесса и найди все камеры наблюдения на зданиях вблизи от станции «Скорой помощи» — на магазинах, офисах и так далее. Сделай то же самое в промзоне. Убийца выбрал весьма специфическое место, чтобы увезти туда жертву; он знал, что там его никто не побеспокоит, так что, вероятно, бывал там и раньше, чтобы присмотреть точку. Возьми с собой в помощь пару патрульных. Не хотите присоединиться, Джо? — Ему обязательно нужно ехать со мной? — поинтересовалась Бекка. Нихат склонил голову набок, очевидно, удивленный ее нежеланием. Она быстро осознала, насколько неприязненно прозвучали ее слова, и попыталась поправить себя: — Я имею в виду, я не хочу тратить зря время детектива-сержанта Рассела, если он будет полезнее здесь. — Давайте выжмем все, что можно, из его способностей «Человека дождя»[20], пока он в нашем распоряжении, ладно? — сказал Нихат. — Мы можем привлечь к розыску еще нескольких его коллег. «Я смотрю, ты изменил свой настрой», — подумала Бекка, но решила, что лучше будет не высказывать это вслух. — Итак, у нас на руках три убийства, все совершены различными способами и, вероятно, одним человеком, который хорошо умеет заметать следы, — подытожила Уэбстер. — О чем это нам говорит? — О том, что он тщательно все продумал и что выбрал каждую из жертв по каким-то своим причинам, — ответил Джо. — Ни одно из этих убийств не было спонтанным, все они были скрупулезно спланированы. Есть шанс, что это может быть криком о помощи, что он пытается сказать нам, почему он это делает, посредством способов убийства. Но его «сообщения» противоречивы, поскольку надо учитывать, что он действует методично и проводит предварительные исследования — например, выясняет, как вывести из строя камеры наблюдения на здании станции «Скорой помощи», — а значит, на самом деле не хочет, чтобы его поймали. Я думаю, каждое убийство разработано под конкретную жертву, как будто он преподает им некий урок — но с какой целью, мы не знаем. Однако если даже две первые жертвы и третья не были знакомы друг с другом, их что-то определенно связывает. — Согласна, — кивнула Уэбстер, и это усилило раздражение Бекки. — Я также считаю, что он делает это по личным мотивам. Он не просто подверг жертвы пытке — но весьма специфическим видам пытки. Падение под поезд, «утопление на суше» посредством алкоголя, вырывание глаз с последующим пробиванием отверстий в экране планшета, куда он вставил пальцы жертвы… Все это тщательно продумано и весьма жестоко. И поскольку этот случай привлек широкое внимание как в столице, так и за ее пределами, вас не удивит, если я скажу, что все ежегодные отпуска отменены до закрытия дела. Когда совещание было завершено, Джо проследовал за дымящейся от злости Беккой до ее рабочего стола, а потом прочь из здания офиса. Ни один из них не сказал другому ни слова. Глава 20 Он был рад тому, что ему хватило здравого смысла принять душ и почистить одежду еще на приходе, потому что отходняк был сокрушительным. Сидя на водительском месте в служебной машине, он посмотрел через заднее окно на девушек, сидящих в офисе, по ту сторону защитной решетки, и сделал несколько глубоких вдохов. То, что произошло накануне, дало ему чувство глубокого удовлетворения — он и не знал, что можно достичь такого уровня. Ночью он бодрствовал допоздна, но у него закончился запас кокаина. Он израсходовал все до последнего грамма, и последовавший эффект напоминал состояние, которое бывает в первый день болезни гриппом. Хотелось свернуться на заднем сиденье и спать, пока не пройдут головная боль, ломота и насморк. Он обещал себе, что будет использовать стимуляторы только для того, чтобы сохранять бодрость по ночам. Но если б у него при себе было сейчас хоть немного вещества, он бы принял дозу, чтобы соскрести себя с пола. Поставщик не отвечал на звонки, а сам он не вхож в те круги, где можно мгновенно найти замену, которой можно доверять. Придется перетерпеть. Войдя в офис, он запил четыре таблетки парацетамола двумя кружками крепкого кофе и, чувствуя, как они растворяются в желудке, уселся за свой стол перед огромным окном, после чего притворился, будто смотрит в экран. Офисная работа была ему скучна до одурения, а сдача недвижимости в аренду его не интересовала и не доставляла радости. Работа ни уму, ни сердцу, но, по крайней мере, за нее платили. Какой бы ни была, она позволяла ему маскироваться под обычного человека с обычной жизнью, занимающегося обычным трудом. Он вызвал из базы данных опись имущества, составленную, когда он сдал жильцам меблированную квартиру, и начал сравнивать ее с бланками, заполненными после их отъезда. По бумагам выходило, что они украли все ложки и абажуры. Он подумал, что это совершенно нелогично, потому что стоимость всего этого будет вычтена из депозита, оставленного жильцами, вместе с десятипроцентной наценкой. Купить в «ИКЕА» новые ложки и абажуры было бы куда экономнее. Эти жильцы показались ему респектабельной четой с хорошими рекомендациями — в общем, не из тех, кто будет совершать мелкие бессмысленные кражи. Но он — лучше, чем большинство людей, — знал, что внешнее впечатление бывает обманчиво. Просматривая сетевые записи своих коллег, он отметил номера телефонов потенциальных клиентов, которые записались на просмотр этой конкретной квартиры, и стер их запросы. Позже, когда его никто не будет слышать, он позвонит каждому и отменит просмотр, затем до конца недели изымет эту квартиру из всех списков. Если коллеги спросят, сошлется на то, что в коврах обнаружены блохи, которых нужно вытравить. Но правда заключалась в том, что эта квартира была нужна ему самому. Взгляд его упал на оживленную улицу за окном; несколько девочек-подростков ели что-то, взятое навынос в кафе. Он зевнул и посмотрел на свое отражение, потом рассеянно подергал себя за мочку правого уха — он делал это только тогда, когда ему было не по себе. На этой мочке располагался один из нескольких телесных шрамов, полученных за годы жизни с матерью. Когда ему было одиннадцать лет, она учуяла запах сигаретного дыма в его дыхании и била его по лицу, пока не наставила синяков. Потом, без предупреждения, схватила серебряное колечко, которую он носил в ухе, и с силой дернула, разорвав мочку пополам. Мочка так и не зажила как следует — остался заметный разрыв длиной примерно в полсантиметра. Позже в те же выходные мать исчезла, не сказав ему, куда собирается и когда вернется, и бросила его в одиночестве на целых девять дней. У него не было денег, чтобы купить еду, и с голоду он дошел до такого отчаяния, что украл батон хлеба и «Твикс» из местного супермаркета. Но его заметили и поймали, и, когда полиция не смогла отыскать мать, поместили в приют, а потом отправили жить в приемную семью далеко от Лондона. Мальчику очень нравились его приемная мать Сильвия и ее сын Дэвид. Но когда к ним присоединилась девочка по имени Лора, она — словно подброшенный в гнездо птенец кукушки — сразу же начала пытаться выжить его. Даже ложно обвинила его в том, что он прижал ее к дивану и трогал в неподобающих местах, и подбила Дэвида поколотить его за это. Сильвия была вынуждена принять сторону Лоры, и его перевели в другую приемную семью, пока наконец не отправили обратно в Лондон. Когда срок наблюдения со стороны социальных служб истек, дома снова начался привычный ад. Даже сейчас страх разлуки с дорогим человеком терзал его. Однако с годами он все же стал таким же свободным от привязанностей, какой была его мать. Его доход был в лучшем случае средним, но и расходы были небольшими. Он мог позволить себе жить хорошо — в разумных пределах, особенно учитывая отсутствие постоянного места жительства. Доступ к незанятому жилью позволял ему переезжать с места на место буквально в один момент — до тех пор, пока оно не понадобится новым арендаторам. Иногда это могло означать неделю проживания в меблированной квартире, в других случаях это был офис, в котором максимум можно переночевать. Он не платил арендную плату, не оплачивал коммунальные услуги и, если в жилье, куда он самовольно заселился, был отключен газ, электричество или вода, вполне мог помыться в одном из общественных плавательных бассейнов Лондона. А когда ему хотелось настоящего комфорта, оставался в квартире Зои. Он путешествовал налегке — один большой чемодан и портплед, где лежали повседневные вещи, такие как одежда, умывальные принадлежности, ноутбук и беспроводной роутер. Потрясающе, сколько людей по-прежнему не ставят пароль на свой вай-фай! В качестве мебели у него были складной стол и такой же складной холщовый стул. Каждое утро он упаковывал все свое имущество и возвращал в багажник машины — на тот случай, если кто-нибудь неожиданно придет в этот день, чтобы осмотреть жилье. Часто он лгал, будто ему назначена встреча с выдуманным клиентом, или заявлял, что его неожиданно пригласили оценить недвижимость, — и все ради того, чтобы выбраться из офиса. Потом каждые два-три часа он связывался с коллегами, чтобы они не задавали вопросов о его местонахождении. Почти все это время он тратил на то, чтобы следить за шестью именами из своего списка. Он знал, что слишком перенапрягается, совершая убийства через такие короткие промежутки. Но чем дольше он тянет, тем больше времени дает полиции на то, чтобы расшифровать, что же все-таки связывает между собой жертв. А если они смогут это сделать, то вскоре вычислят схему его действий и не дадут завершить план. Этого он, конечно, совершенно не желал. Он слишком многое вложил в этот план, чтобы узреть, как тот в единый миг рассыплется прахом. Каждый, кто попал в его список, оказался там из-за собственных поступков. Они все сыграли роль в том, чтобы сделать его тем, кем он стал. Им оставалось только винить себя самих за то, что они создали такого монстра. И этот монстр будет причинять им — одному за другим — такие страдания, каких они не могли даже вообразить. Он положит конец их жизням с такой же легкостью, с какой они растоптали его. Еще только две смерти отделяли его от последнего имени в списке — от того, которого он ожидал всего сильнее. Эта персона стала катализатором для всего последующего, эта личность несла на своих плечах всю тяжесть вины, так что правильнее всего будет сначала заняться остальными и отточить навыки, прежде чем взяться за нее. Он чувствовал себя охотником, который начал с мелкой дичи, потом стал переходить ко все более и более крупной, пока наконец не сможет взять на прицел самую главную добычу. Он думал о том, как будет смаковать это убийство. Будет вспоминать и переживать каждую секунду — от преследования до того момента, когда жертва испустит последний вздох. Одна мысль об этой финальной стычке заводила его сильнее, чем доза кокаина. — Да, мне надо поехать показать Харперам тот полулюкс на Парсонс-Грин, — произнес он, ни к кому в частности не обращаясь. Для пущего эффекта сгреб со своего стола несколько чистых листов формата А4 и сунул их в портфель. — Они так ничего пока не подобрали? — спросила Маргарет, качая головой так, что ее очки соскользнули на кончик носа. — Нет. Я таких привередливых людей никогда не видел. — И он действительно их не видел, потому что никаких Харперов не существовало. Сев за руль, он включил радио, настроив его на ток-шоу. Ведущий обсуждал недавний выпуск «Ивнинг стандард», на первой полосе которого была размещена статья о серийном убийце, терроризирующем город. Он прибавил громкости, будучи в восторге от этого обсуждения. — Вчера полиция категорически отрицала, что они ищут маньяка, — вещал голос с характерным акцентом кокни. — Однако авторитетный источник сообщил нам, что они охотятся за одним человеком, подозреваемым в том, что за несколько дней он убил троих. Если это не серийный убийца, то кто же? Скажите нам, что вы думаете. На несколько мгновений у него возник соблазн позвонить в студию, но он сдержался. Тот факт, что люди говорили о нем и воспринимали его всерьез, доказывал: он на правильном пути. Но заклеймить его «серийным убийцей» было слишком просто. «Серийные убийцы и маньяки убивают, следуя навязчивым побуждениям, — напомнил он себе. — Они делают это, потому что у них нет выбора». Он же убивал с конкретной целью. И в конце концов все поймут, почему он это делал. Он послушал еще немного, пока тема передачи не сменилась. И к тому времени, как его машина припарковалась перед рядом шкафов-постаматов, он отметил, что кокаиновый отходняк начинает ослабевать. Он один за другим набрал четыре кода на четырех дверцах и, открыв их, обнаружил коробки разных размеров, адресованные Стефану Думитру. Он заказал их в онлайн-магазинах разных стран Европы, использовав кредитную карту, взятую на имя Думитру. Британское пожарное снаряжение, которое сейчас было заменено более современными версиями, часто продавалось и отправлялось за границу, в менее развитые страны. А теперь он купил это снаряжение обратно — для собственных целей. Как только посылки были перенесены в машину, он доехал до тайно арендованного гаража позади ряда домов с террасами, отнес коробки туда и проверил, все ли соответствует описи. Его занятие прервал звонок личного мобильника, номер которого знали только два человека. Звонила не Зои — значит, это мог быть только второй. — Чего тебе надо? — рявкнул он. Разговор длился менее минуты. Едва повесив трубку, он ринулся обратно к своей машине. Глава 21 Пока Бекка и Джо шли к квартире на первом этаже, где жила третья из потенциальных свидетелей убийства Думитру, между ними висело неловкое молчание. Бекка даже не пыталась скрыть свое недовольство тем, что сделал Джо, но на протяжении почти всей их совместной поездки в подземке до Майл-Энда он не оставлял попыток завязать вежливый разговор. Она отделывалась односложными ответами. Когда уже собиралась нажать любую кнопку звонка наугад в надежде на то, что их впустят, Джо остановился. — Ладно, я не очень хорошо с тобой знаком, но вижу, что ты на меня злишься, — начал он. — Нельзя ли прояснить обстановку? Пожалуйста. Бекка повернулась к нему и поджала губы. — Тебе нужно знать обо мне две вещи, Джо. Во-первых, мне не нравится, когда меня выставляют идиоткой в глазах моих коллег, а во-вторых, я не люблю, когда кто-то считает, будто я не могу делать свою работу как следует.