– В скалы! – и, сдёрнув с плеча дробовик, побежал от нас вдоль пляжа. Псих! Против тирекса эта пукалка – ни о чём, только разозлит ещё сильнее. Вот только Мак именно это и хотел сделать. Отвлечь тирекса на себя, чтобы дать нам возможность скрыться. А потом… Потом показать, на что способны хатоны. Дёрнуть в лес и устроить догонялки, тирекс всё-таки не тару, по деревьям скакать не умеет. Хотя ему и не надо, иную сосенку, пусть и экзо, он одним ударом своей туши завалит. В общем, шансы у Мака были пятьдесят на пятьдесят. Но тут без вариантов, если рейнджер повёл в лес кого – отвечает головой. Ещё и братишка беспомощной тушкой болтается… Тварь пошла на разгон в сторону хатона, и тут случилось… что-то. Стало темнее и холоднее, словно порыв ветра пронёсся над пляжем. А потом Инге рванула за тирексом. Я уронил Вила и попытался её схватить, но куда там! Если бы не физик и не рука, из которой хлестала кровь – когти у хатонов те ещё! – я бы успел, наверное… А может, и нет. Инге реально как ветром сдуло, даже не думал, что она так бегать умеет. Ненормальная. Вот вернёмся, я ей устрою! Куда полезла, что она вообще задумала? Она так Маку весь план поломает, ему же теперь не убежать так просто, раз она подставилась! И главное, совершенно непонятно, что мне-то делать. Был бы гаусс в руках, и вопросов бы не возникло. Оставалось надеяться, что Инге знает, что творит. Тирекс, нацелившийся растоптать Мака, затормозил. Оглянулся на Инге. Я кинулся к ней – отшвырнуть, закрыть, да что угодно, но тут тирекс сел на хвост. Не знаю, в чём было дело, но атаковать он раздумал. Инге замедлила шаг и теперь просто шла на него, Мак с другой стороны от твари шипел, рычал и фыркал, Вил, зараза, выбрал время, чтобы наконец проснуться и начать спрашивать, что случилось, а тирекс… Я первый раз такое видел. Он словно сдулся. Шкура потеряла насыщенный жёлтый цвет, становясь серой, верхняя губа опустилась, клыки поджались. Тирекс странно изогнул шею, я не сразу понял, на что это похоже, потом сообразил. Так собаки и волки подставляют горло вожаку, признавая его главенство над собой. Тирекс подался назад, отступил на несколько шагов, развернулся и ломанул в лес. А Инге осела на песок. Мне кажется, что я до неё очень долго бежал, хотя там на деле метров двадцать было, ну, двадцать пять от силы. Ладно, хорошо то, что хорошо кончается, но… Ох и выскажу я ей потом! И Мак рычит и скалится. Не, пожалуй, не буду я ничего говорить, большего, чем он скажет, у меня не получится. Хатоны умеют очень красочно выражаться на своём. Даже если язык не знаешь, всё равно всё доходчиво и понятно. Очень. Когда я оказался рядом, Инге уже не лежала, а сидела, мотая головой и растирая виски. Она в меня вцепилась, испуганно уставилась на мою залитую кровью руку, и тут к нам подошёл Мак… – Тим, а что он так на меня накинулся? Всё же в порядке! Мы всё-таки вызвали флаер и теперь сидели на песке, ожидая его прибытия. Мак уже не то чтобы злился на Инге, но всё ещё показывал, что она не права: глядя на неё, прижимал уши и шипел тихонечко. Вот уж не знаю, специально он это делал или на рефлексах, но получалось выразительно. Инге ёрзала и пыталась спрятаться за меня. Но пока Мак скобки мне накладывал, а потом перевязывал руку, смотрела очень внимательно. – Как бы тебе сказать… – она что, правда не понимает? – А если бы у тебя не получилось? А если бы инстинкты тирекса, наоборот, заставили напасть? Он же хоть и умный, но тупой. Ты ему силой, пригрозила, а он, дурак, возьми да и реши, что надо убить. Что тогда? Маку на него в рукопашную идти? – Не напал бы он, puta madre! Он вместо меня тирекса видел! Раза в полтора себя больше! Хелен рассказывала, что можно чужой страх найти, вытащить и усилить. Я так и сделала! Он ведь тоже живой и тоже боится! А у Мака дробовик! Mierda! – Да тирексу что этот дробовик, что пуля из ПОССа… Ну разве что раззадорит и обозлит. Собственно, Мак этого и добивался. – Выходит, я дура, да?! А так бы тирекс его раздавил! Или съел! – Нет, просто… просто в следующий раз хоть намекни, что делать собралась. Понимаешь… мы сейчас команда, Мак командир. Вот что бы ты сделала, если бы я во время полёта шмалять начал по кораблю, который ты собралась увести в сторону, за собой от места схватки? – Ну… Если бы просто выстрелил, ничего, а если бы бой завязался, мне бы пришлось по-новой всю схему выстраивать… – Во-от! – Что?! Мне надо было смотреть и ждать? – Нет, – Инге всерьёз расстроилась, похоже, пора сбавлять обороты. – Надо было просто предупредить. И не меня, а Мака. Я-то тебе верю. Ну и как на это чудо сердиться, когда она смотрит своими глазищами, а в них слёзы блестят? И ведь правда, она же нас спасла, а мы на неё накинулись на пару. Хотя понятно, оба испугались. Я – за неё, Мак – за нас и брата. И ещё вопрос, как хатоны на её выходку среагируют. В смысле на то, что она тирекса прогнать умудрилась. Я-то уже потихоньку начал привыкать к этим её… талантам. А на непривычного человека – в смысле, существо – непонятно, как это подействует. Я обнял Инге, прижал к себе, погладил, она всхлипнула и затихла. А тут и флаер прилетел. Все пятнадцать минут полёта Инге сидела, уткнувшись в деку, а когда мы приземлились в «Лазурном Берегу», встала и подошла к хатонам. – Л’эрсс’на… Мак’c’таррхх… Человеку без долгих тренировок говорить на хатоне практически невозможно, у нас всё-таки речевой аппарат не так устроен, но Инге старалась. Похоже, весь полёт извинения зубрила. Мак дал ей договорить, а потом резко и коротко поклонился, взял руки Инге в лапки, подтянул её к себе и прижался лбом к её лбу. Совсем как кошки делают. И стало ясно, что инцидент можно считать исчерпанным. Правда, он потом ко мне подошёл и тихо и очень серьёзно сказал: – Твоя л’тээк’саа – сильный шаман. На радость или на беду вам обоим. И вот что на такое ответить? Я только кивнул и спросил: – Как ты её назвал? Мак фыркнул, и вся его серьёзность мгновенно пропала: – У вас, бесшёрстных, есть глупое слово – «партнёрша». Есть слово получше – «подруга». Есть другие. Вы часто придумываете много слов там, где можно обойтись двумя. «Л’рээк’саа» – эта та или тот, с кем хорошо и весело проводить время. – А л…тээк?.. – Это те, чьи судьбы сплетены. А вечером на нас свалились гости. Игрок с Кай и какая-то незнакомая парочка. Светловолосый мужик спортивного вида и симпатичная девица, этакий ухоженный сорванец, блондинка с рыжинкой, фигуристая и с красивой мордашкой. В общем, было на что посмотреть. Если бы рядом Инге и Кай не стояли. Кстати, странно, но в этот раз на Кай меня не потянуло, как при первой встрече. Похоже, всё-таки они могут как-то этим своим… воздействием управлять. Ну, или Инге меня прикрывала как-то. – Привет, – пробасил Игрок, по своему обыкновению сжимая мне руку так, что кости хрустнули. – Вот, знакомьтесь. Благородный дон Николас Асеро де Андуладе и дам Флоретта. Ого! Про дона Николаса я слышал. Сооснователь Братства, капитан Циркач… А девица, значит, внучка Адмирала. И что их сюда принесло? – Можно просто Ник, – а рукопожатие у благородного дона послабее, конечно, чем у Игрока, но не намного. – Представите меня вашей партнёрше? – Ой, Арк, давай без «дам»! – голос у девицы оказался какой-то не такой. Слишком манерный, что ли? – Вы Тим, да? Арк мне все уши прожужжал о том, как вы прекрасно умеете готовить мясо на углях! Мы привезли всё необходимое, давайте устроим пикник! – и энтузиазм её мне показался каким-то неестественным. – Конечно, устроим, для того и прилетели. Мы ведь вам не помешали, нет? – Нет, конечно, – а что? Игрока я всегда рад видеть, Николас на первый взгляд нормальный парень, значит, и эта Флоретта тоже, скорее всего, хорошая девчонка. А что держится неестественно, так может, просто не знает, как в такой компании себя вести. Раз она внучка главы службы безопасности Теллура, то обычно совсем в других кругах вращается. Хотя ту же Киру Шотт с Тираны вспомнить – своя в доску. Но и Тирана – не Теллур… Кстати, я до этого не слышал, чтобы Игрок кого из женщин «дам» называл. Это по нынешним временам старомодно считается. Вроде как «сударыня» на Марсе. Я повернулся к Инге и обнаружил, что она как-то уж слишком внимательно смотрит на Николаса. Да ещё хмурится при этом напряжённо, как человек, который пытается вспомнить что-то важное. Это ещё что за чудеса? Ладно, разберёмся. Пока надо политес соблюсти. – Дорогая, знакомься. Один из основателей Братства, дон Николас Асеро де… – Николас? – перебила меня Инге. – Или Николай? Николас замер. Я первый раз видел, чтобы у человека лицо становилось таким неподвижным. Мне даже захотелось, чтобы ствол под рукой оказался. Так, на всякий случай. – Мы знакомы? – почти без интонаций спросил Николас. А Инге улыбнулась, и глаза заблестели. – Да как сказать… Павел Зотов – И… И что это? Если бы не пеленгатор, они не обнаружили бы эту пещерку, да и с ним оказалось непросто найти вход. Внутрь лезли на четвереньках, через узкий и длинный лаз – хорошо, не шкуродёрку. И сама пещера была маленькая, зато с естественным освещением: сверху, в своде, зияла огромная расщелина. Похоже, именно через неё сюда и поместили… это. Контейнер, или большую коробку, или… саркофаг, но маленький. Из такого же чёрно-золотистого материала, что и браслет. Крышка контейнера была открыта. Внутри пусто. – Не знаю, – Яна осторожно протянула руку, пощупала дно контейнера. – Мягонько. Но под покрытием что-то есть. Сенсоры, что ли, – она присела, рассматривая внутреннюю поверхность крышки. И здесь тоже какие-то… штуковины. Штырё-о-очки… А тут… Паша присел рядом: – Как будто что-то подсоединяться должно… Лер, ты умный – не знаешь, что это за фиговина? Погружённый в раздумья Лер вздрогнул: – А, да. Я как раз вспоминал… Где-то я это точно видел. Сейчас, – он полез в базу, помахал руками, пролистывая страницы – и вдруг охнул и выдал длиннющую и заковыристую фразу на немецком. – Что? – Это… Это люлька. Детская люлька Странников. Система анабиоза для младенцев. – Погоди! Детей же в анабиоз нельзя! Известно, что детей нельзя погружать в анабиоз до того, как окончательно сформируются основные структуры мозга – то есть лет до четырнадцати- пятнадцати. Насколько Паша знал, медики так и не установили причину, но в девяти случаях из десяти анабиоз в более раннем возрасте приводил к необратимым органическим поражениям мозга. А эта штука, выходит… – В том-то и дело. Люлька на чёрном рынке стоит раза в два дороже нашей «Веги», если бы её было можно продать. И она способна сохранять ребёнка до тех пор, пока хватит заряда батарей. – А потом? – Потом… В описаниях сумбур, но, насколько я понял, она сама находит, кому отдать ребёнка, и приманивает к себе. И не спрашивайте, как она это делает. Понятия не имею. – В смысле – сама? Это уже мистика какая-то получается… Они помолчал, разглядывая люльку, а потом Яна шёпотом спросила: – Мальчики, вы понимаете, что это значит? – Что где-то здесь его ребёнок. Теперь становится понятным, что, вернее, кого она тут оставила. Вопрос – куда полетела? – И зачем? – Думаю, она не собиралась погибать. Думаю, она хотела сделать что-то и вернуться, забрать ребёнка и свалить. Рискну предположить, что она полетела к… мужу, живому или мёртвому. И тогда вопрос, куда она хотела свалить, лично у меня сомнения не вызывает.