Я даже предложил Скульду накрыть чем-нибудь носовые фигуры и поднять белые щиты. Мол, мы идем с миром. Но Сутулый отказался. Ему нравилось, когда его боятся. И его боялись. На Ладоге в это время обычно много корабликов. Это ведь серьезная транспортная артерия. Но мы распугали всех. Даже не столько мы, сколько слух о нас. Тысячная армия викингов кого угодно напугает. Так и дошли до Волхова, где наконец-то вступили в контакт с местным руководством. И это был не кто-нибудь, а мой добрый знакомый, самый ближний Гостомыслов боярин Бобр. Помахал с берега ивовой веткой, приглашая к общению. Как же он обрадовался, увидев меня! Я бы на его месте тоже обрадовался, узнав, что армадой командует не кровожадный нурманский конунг, а друг. Ну да. Я продавил-таки право вести переговоры и решать, когда и кого убивать. Скульд высился за моей спиной мрачным олицетворением Тюра. Только с двумя руками, а не с одной[9]. Я его представил. Уважаемым ярлом еще более уважаемого конунга Сигурда Рагнарсона. О Змееглазом в Ладоге слышали. А боярин Бобр был достаточно умным, чтобы сообразить: требовать что-то, даже простое обещание не убивать, от такого, как Сутулый, — рискованно. Да, я друг. И вроде как старший в команде. Во всяком случае, я сумел продавить этот пост. Формально. Однако Скульд уже показал, что починяться будет только тогда, когда наши мнения совпадают. Отказ от белых щитов тому пример. Но Бобр, как я уже отметил, был мужем умным и на мой вопрос, примет ли нас Ладога как гостей, ответил позитивно. И даже взошел со мной на «Клык Фреки», чтобы лично сопровождать. Взошел один, оставив на берегу своих бойцов. И правильно. Я сумею его защитить уж точно не хуже, чем три десятка ладожских дружинников. — Я иду первым! — заявил я Скульду. И демонстративно велел накрыть холстом волчью голову, украшавшую нос моего драккара. Сутулый кивнул. Хотя сам моему примеру не последовал. Его флагман по-прежнему скалился красной змеиной головой. Никого не убили. Может быть, потому что в Ладоге мы задержались ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы обойти пороги. Тут нас, разумеется, поставили в начало очереди. Никто из «очередников» не возражал, включая капитанов двух свейских кнорров. Гостомысл распорядился снабдить нас всем необходимым и оказать максимальную помощь. Мое личное подворье, подаренное когда-то Гостомыслом, пребывало в порядке. Быська растолстела, то есть по местным меркам стала еще более красивой. Но замуж так и не вышла. И даже никого не родила. Но хозяйство вела исправно и с прибылью, которая и была мне немедленно вручена. Вместе с ключами от закромов, содержимое которых было большей частью перегружено на мои корабли, а меньшей отправлено в котлы моих поваров. А вот с жилплощадью возникла проблема. Вместить мой теперешний хирд подворье уже не могло. Выручил Бобр, выделив дополнительные площади на собственной земле. А вот с бойцами Скульда оказалось посложнее. Чтобы разместить такую ораву, пришлось бы половину Ладоги выселить. Но Скульд «вошел в положение» и согласился разместить хирд на открытом воздухе. Главное, чтобы с питанием проблем не было. Я, как уже заведено, выступал посредником между Скульдом и ладожским князем. Последний не испытывал радости от того, что приходится снабжать и кормить прожорливую толпу викингов, но кто его спрашивал? Уж точно не Скульд-ярл. Все эти согласования и сглаживания трений требовали столько времени, что собственным хирдом заниматься мне было некогда, так что эту задачу приняли на могучие плечи Оспак и Витмид. Медвежонок, которому, как второму в списке лидеров, следовало принять на себя груз руководства, от работы улизнул. Скорешился с Бирниром Бесстрашным и бездельничал, сокращая запасы ладожского спиртного. И берсерки Бирнира бухали вместе с ними, что меня здорово напрягало. А еще больше проблем мог бы создать Сутулый, решивший провести массовый допрос ладожских граждан на предмет пропавшего Сигурдова драккара. Если бы… Если бы он не попросил у меня Вихорька в качестве переводчика, а сам процесс не поручил одному из своих хёвдингов побашковитее. Хёвдинг был действительно неглуп, неплохой физиономист и видом весьма грозен. Проводи он опрос самостоятельно, кто-то из ладожан непременно проговорился бы, поскольку «Слейпнир пенногривый» был здесь частым гостем. Вот только словенского хёвдинг не разумел и вынужденно полагался на моего сына, даже не предполагая, что сын сёлундского ярла может играть на стороне противника. В общем, никто из опрошенных, а таких было не меньше сотни, «Слейпнира» по описанию не признал. Не удивительно. Кто бы догадался, что за портретом каурой кобылы, который представлял опрашиваемым Виги, скрывается белый в яблоках жеребец? Так что с этой стороны все было более-менее ровно. Разговор с Гостомыслом тоже добавил информации. Князь, естественно, был в курсе всех нынешних раскладов и охотно поделился ими со мной. У варягов все обстояло прекрасно. И в Белозере, и в приморье, и в землях, которые контролировал мой тесть Трувор. Жнец, как и следовало ожидать, на попе ровно не сидел, а последовательно брал в вассальную зависимость прилегающие к Изборцу территории. В частности, посадил своего представителя на плесковский стол. И присматривался к южным направлениям. Но тут у него был очень сильный конкурент. Рюрик. Бывший секонунг данов не только взял под контроль, прямой или косвенный, весь водный путь из Балтики в Киев, но и примучил изрядное количество словенских и не только местных племен. Причем не столько силой, сколько хитрой дипломатией. Но сила у него тоже была немалая. Гостомысл полагал: у Рюрика сильнейшая в здешних местах дружина. И случись ему сойтись в битве со Скульдом, не факт, что тот пересилил бы. Но, полагал Гостомысл, битвы не случится. Рюрик не допустит. Зачем ему? Скорее уж, выйдет так, что он перетянет данов под свое соколиное крылышко. В последнем я очень сомневался. Ну что такое может предложить Рюрик, чтобы перебить ставку Рагнарсона? Ну, да это не мои проблемы. Рюрику надо, пусть он и беспокоится. А меня другое тревожит. То, что рассказали мне за кувшином-другим пива капитаны свейских кнорров. Их конунг, тот самый Эйрик Эймундсон, с которым Рагнар обещал договориться о моей независимости, публично объявил себя не только конунгом всех свеев, но также Финнланда, Эстланда, Курланда и прочих земель, в состав которых, что мне особенно не понравилось, входил и Кирьяланд. То есть и мое «островное» ярлство тоже. Ссылаясь на близкие к «королевскому двору» источники, купцы говорили, что Эйрику не дает покоя стремительное расширение владений другого конунга, его соседа Хальфдана Черного. И то, что разные владетельные свейские бонды с прилегающих к королевству Хальфдана земель нехорошо поглядывают в сторону последнего. Слухи о том, что Хальфдан приносит удачу и повышает выход зерновых своим подданным одним лишь фактом подданства, просочились и на территорию соседей. А какой фермер откажется от прибавки к урожайности? Идти на конфликт с норвежским конунгом Эйрик не рискнул и решил повысить рейтинг за счет сопредельных восточных территорий. Пока ничего конкретного предпринято не было. Только громогласные заявления и тосты на пирах, но, черт, меня это напрягло. Рагнара нет. Бьёрн Рагнарсон тоже далеко и, похоже, более не планирует стать конунгом свеев. А мой остров… До него от свеев рукой подать. Сейчас там было все ровно. Капитаны как раз мимо него в Ладогу и добирались. По их словам, и крепость, и окрестные поселения были в порядке, пошлины собирались исправно, корабли, те, которые стояли у острова, тоже в порядке. И сам лидер таможенного поста Гуннар Гагара чувствовал себя отменно: ел, пил, веселился и размножился сынишкой. Но сумеет ли он удержаться, если туда нагрянут королевские хирдманы? На этот вопрос свейские купцы вряд ли ответили бы. Да я и не спрашивал. Но тревожно. Возможно, мне следовало поискать союзников не в далекой Дании, а здесь, в Гардарике. Но кого? Рюрика? Не хочу. Он в здешних краях, пожалуй, самый авторитетный лидер, но судя по тому, что я слышал и видел, нацелен взять под контроль в первую очередь днепровский маршрут. И тут я его прекрасно понимал. Ведь к нему выводил не только путь из Ладоги. Купцы с земель германских и от западных словен тоже к Днепру тянулись, если хотели в Византию попасть. Был, правда, альтернативный волжский путь, о котором я слышал немало, хотя сам не опробовал, но нельзя же объять необъятное. Или можно? В общем, Рюрик — под большим вопросом. А варяги? Владения Ольбарда к моим значительно ближе, и силенки кое-какие у него имеются. Стоит его навестить? Определенно. У меня тут же возникла мысль: предоставить Скульду вести самостоятельное «расследование», развернуться и двинуть обратно в Ладожское озеро, а там на «Клыке Фреки» двинуть по Свири в главную ставку Ольбарда Белозеро, а остальных волоком и озерами отправить «домой», к будущему Выборгскому заливу, в поддержку Гуннара. Даже если мне не удастся договориться с Ольбардом, Замковый остров они отстоят. Вряд ли свейский конунг сразу направит туда значительные силы. Я поделился планами с братом, и Медвежонок меня отговорил. Задавил аргументацией. Мол, если конунг Эйрик заявится к нашему острову лично и со всей силой, то наш хирд ничего не решит. Сомнут и размажут. А если заявится очередной ярл, то с ним «островитяне» и сами управятся. Кирьялов в свое время мы неплохо поднатаскали. Помогут отбиться. А нет, так в леса уйдут. Да и послать за помощью к тем же варягам они и без меня могут. В общем, Гуннар как-нибудь разберется, а он, Свартхёвди, категорически настаивает на том, чтобы двигаться дальше на юг и лично оценить перспективы здешнего торгового маршрута. Опять-таки и товары у нас, которые надо реализовать. Да и, кинув представителя Сигурда Рагнарсона, можно запросто вызвать недовольство самого Змееглазого. Оно нам надо? И, наконец, последний аргумент: слово надо держать. Раз ярл Ульф Хвити сказал, что возглавит миссию, то уйти, тем более уйти по-тихому, потому что по-громкому Сутулый хрен нас отпустит, значит серьезно уронить свой рейтинг. И поставить под удар наши земли на Сёлунде, потому что без авторитета и поддержки Рагнарсонов нам их не удержать. Слишком много врагов накопилось. Йоран с Кетилаугом тому живой, вернее, уже мертвый пример. В общем, убедил. Так что вверх по Ольховой мы отправились вместе. Почти километровой длины караваном внушающих ужас драконьеголовых кораблей. И уже через пять дней, не встретив никакого сопротивления, кроме течения реки, вышли к Новому Городу. Глава десятая Новгород. «Тебе здесь не рады, Ульф-ярл» Разросся Новгород. Весь берег в мостках-причалах. И мелких, под пару рыбачьих плоскодонок, и побольше, солидных пристанях на крепких сваях — под большие корабли. Последних тоже хватало. Всяких. Пузатых насадов, морских, черных от смолы лодий, даже парочка кнорров имелась, то ли свейской, то ли датской сборки. Я в этом разбирался пока что не идеально. Вот Оспак Парус, он бы точно сказал. Еще и мастера-корабела назвал бы. Для него корабли, как для меня — мечи. Глянул — и вся «биография» понятна. Народу тоже мельтешило немало. Но не сейчас. Нынче только чайки да псы с котами. Последние граждане поспешно втягивались в городские ворота. Понимаю и одобряю. Вон какая орда к городу подплывает. Так что тревожный барабан, бочку, обтянутую бычьей кожей, еще издали слышно. Но это так, предупреждение и общий сбор. Была бы опасность реальная, а не предположительная, уже не кожа звала бы, а звонкое медное било. Мы двигались не спеша. Мимо прилипших к берегу бань, мимо шестов с рыбацкими сетями, мимо покосившихся мостков и низеньких сараюшек. Весь берег посверкивал в вечернем солнце снежком рыбьей чешуи. И запашок тухлой рыбы дотягивался до носов даже через двадцать саженей воды. Пользуясь тем, что «Клык Фреки» шел первым, я направил его к самому главному, пустующему «княжескому» причалу. Тому, что напротив ворот. Встали аккуратно, мягко прижавшись бортом к сброшенным мешкам-кранцам. Варяжата Борич и Влиск спрыгнули с борта, поймали канаты, подтянули, закрепили. С другой стороны, чуть позже, но так же аккуратно приник к причалу двадцатичетырехрумовый флагман Скульда. Наместник Новгорода. Ого! Сюрприз. Наместником оказался мой давний знакомец Турбой. Жив, скотиняка. Надо полагать, у Рюрика острая проблема с кадрами, если он поставил на этот важный пост бывшего воеводу своего давнего оппонента Водимира. — Что надо? — не потрудившись поздороваться, буркнул мой давний нетоварищ. Впрочем, понять его можно. Я его брата убил, как-никак. Любви такое не прибавляет. — Вижу, вежливости тебя так и не научили, — заметил я. — Может, мне это исправить? — Я — наместник князя Рюрика! — Надо же. А не похож!