И добавил, что у нас не просто пиво, а лучшее пиво на острове, а возможно, и во всей Дании. И варит этот напиток его сестра и моя жена Гудрун. «Та самая, что убила Мьёра-ярла?» — уточнил Бирнир. «Одним ударом!» — похвастался Медвежонок. Кстати, с тех самых пор, как его сестренка проткнула Мьёра, он ни разу не укорил меня за то, что учу женщин неподобающим им занятиям. «Славно! — воскликнул Бесстрашный. — Истинная валькирия!» А попробовав пиво, добавил, что мне невероятно повезло. Женщин-воительниц он уже видел, а такого классного пива не пил еще ни разу. Принесенный Медвежонком, вернее, нашим трэлем-носильщиком бочонок мы приговорили втроем. Скульдовы, вернее, Бирнировы берсерки терлись поблизости, но присесть к костру не решались. Даже те, что повыше статусом. Возможно, их следовало пригласить, но Медвежонок этого не сделал. А ему виднее. Мои предположения о сходстве стаи одержимых воинским безумием с волчьей — подтверждались. — Может, пойдем к нам? — пригласил я Бирнира. — У нас и пиво еще есть, и стол накроем как подобает. Бирнир отказался. С явным сожалением. — Не могу, — сказал он. — Моих без пригляда оставлять не стоит. Как чувствовал. Часа через три к нам прибежал малец от соседей. Пара любимцев Одноглазого[7]забрела на чужую территорию, порешила соседскую свинью и занялась ее приготовлением, разведя костер прямо посреди ячменного поля, использовав в качестве топлива часть ограды. Хорошо еще, что недавно дождь прошел, а то ведь мог и пожар случиться. Сосед мой Хёдин Брунисон по прозвищу Полбочки, обнаружив непотребство, самостоятельно наказывать нарушителей права частной собственности не стал. Опознал в них берсерков и проявил разумную осторожность. Послал гонца к своему племяннику и моему хольду Скиди. Скиди — боец отменный. Умелый, храбрый… И умный. Так что он тоже не стал проверять, кто сильнее — он или пара бешеных, а обратился к своему непосредственному начальнику. То есть ко мне. Мой первый порыв — идти с претензиями к Скульду — пресек Медвежонок. — Решим по-семейному, — заявил он. — Без сутулых. Я хмыкнул. Вспомнилось, как старина Каменный Волк подбивал клинья к его матери. Каменные такие клинья, солидные. Нет, я не против и ничуть не ревную. Иметь в роду такого, как Стенульф, — это прекрасно. Однако считать родней всех боевых психов Скандинавии — это уже перебор. Но останавливать брата не стал. Предпочел присоединиться, и к Бирниру мы отправились втроем: Медвежонок, я и Скиди как представитель пострадавшей стороны. Скиди — потому что он выглядел на порядок представительнее дядюшки. Бесстрашный выслушал нас, нахмурился и сказал только одно слово: «Пойдем». Берсерки встретили нас гостеприимно. Свинью они уже разделали, зажарили и съели. Не всю, разумеется. Столько мяса даже тигру в один присест не сожрать. Потому предложение устраиваться поудобнее и откушать их свинятины поступило немедленно. — Вообще-то это моя свинья, — сказал Скиди. — И поле тоже мое. Я удивился. Потому что знал: гренд[8]самого Скиди находится несколько южнее. А потом вспомнил, что Хёдин Полбочки разбогател, став наследником погибшего брата. Временным, то есть до совершеннолетия племянника. Просто подросший Скиди отнимать у любимого (и взаимно) дядюшки отцовский одаль не стал. Но право есть право, так что это и впрямь была его свинья. — Ик, — сказал один из берсерков. — А ты еще кто? А вроде не пьяные. Может, от сытости их так… Разморило? Вместо Скиди на вопрос ответил Бирнир. — Мой меч говорит: вы взяли чужое, — сообщил лидер берсерков. …И врезал интересующемуся ногой в ухо. Тот упал. И остался лежать. И не потому, что отрубился. Просто не рискнул встать, как мне показалось. — За что, Бесстрашный? — с недоумением поинтересовался второй, но этот вопрос Бирнир проигнорировал. Наклонился, выдрал из стремительно распухающего уха подчиненного серьгу и протянул Скиди: — Годится? — Вполне, — изучив украшение, подтвердил тот. — Вот и ладно, — удовлетворенно сказал Бесстрашный, присел и отмахнул ножом полупрожаренный кус свинины, махнул им в нашу сторону: — Присоединяйтесь, угощаю. Жаль, пива нет. — Пиво будет, — пообещал Скиди. И не обманул. Ячмень у Хёдина Полбочки произрастал не зря. Кстати, хозяин пострадавшего уха от пива тоже не отказался. И обиды на начальника не держал. Ну не в курсе он был, что это территория уважаемого хольда, когда подбил приятеля на безобразие. А я Бирнира зауважал. Не за то, что по уху дал, а потому что сразу опознал инициатора преступных действий. Командир, который знает, кто из подчиненных способен проявить инициативу, а кто нет, — это командир куда более высокого класса, чем тот, кто пинком побуждает к соблюдению дисциплины. Хотя пинок тоже бывает нелишним. — Я иду с тобой! — решительно заявила Заря, нависая надо мной, что не так уж сложно сделать, когда ты в горизонтальном положении. — А наш сын? — осторожно поинтересовался я. — Гудрун его сбережет. Она согласна. Гудрун согласна, значит. С чего бы? Опасается, небось, что я еще одну жену привезу? Хотя нет, это вряд ли. Она же старшая. Увеличение количества жен и наложниц — это расширение ее штата. — А кормить его кто будет? — осведомился я, поцеловав набухшую грудку младшей жены. Всего-то — чуть голову приподнять. — Халла, жена Берси Собаки, нашего арендатора. У него сын — ровесник нашему. Берси Собака себя славным воином показал. И сын у него таким же вырастет. Будет нашему Эдгарду верный помощник, брат молочный. — А то у него других не будет, — проворчал я. — А хочешь — с собой возьмем? — внесла еще одно предложение Заря. Нет, ну нормально? Младенцу едва годик исполнился, а его — в боевой поход? — А что? Спросят его потом, когда он первый раз в вик ходил, будет что ответить. Логика, однако. А может, их всех с собой забрать? Как-то неспокойно стало на этом острове. Хотя где сейчас спокойно? На Руси? Вот уж вряд ли. — А неплохо бы родне его показать, — зацепилась за предложение Заря. — Не в этот раз, — отрезал я. Нет, я не сомневаюсь, что тот же Трувор будет рад внуку. Но обрадуется ли он викингам Сутулого? Ой, сомневаюсь! Трувор — человек Рюрика. А Рюрик… С ним все сложно. Но «Слейпнира» Рюрик вряд ли отдаст. Конечно, восемь сотен отборных хирдманов — огромная сила. Не говоря уже о берсерках. Еще лет десять назад успех миссии Скульда был бы неотвратим. Но теперь, благодаря Рюрику (вынужден это признать), положение изменилось. Теперь Сутулый может разве что Ладогу отжать, и то ненадолго. Даже Новгород ему не по зубам. А если еще подмога подтянется… Нет, подключись к делу я со своими, ситуация могла измениться. Как минимум Трувор и Ольбард остались бы в стороне, а с моим знанием местности и территории и, главное, с моими стрелками Новый Город не устоял бы. Вот только я поддерживать Сутулого не собираюсь. Хочет решать силой — его риск. Тем не менее, как ни крути, а на будущую Русь и нынешнюю Гардарику я прибуду в компании Скульда. Причем именно по Неве, а не через мое кирьяльское ярлство. Так и прокормиться сложнее, и не хочу я, чтобы эта слабо контролируемая орда там кормилась. Вот будь там свеи, тогда другое дело. Но насколько мне докладывали, свеи у моего острова больше не показывались. Разве что купцы, которые исправно платили мыто и даже торговали с моими лесовиками. И торговля происходила прямо на острове. Под контролем и с гарантиями безопасности от «коменданта» Гуннара Гагары. Теперь вообще торговые пути от залива (в будущем Выборгского), что к Ладожскому озеру и далее к Днепру, что к Белозеру и оттуда водными путями к Итилю-Волге, контролировались либо моими подданными, либо варягами. — Ты меня не любишь? Заря истолковала мое молчание чисто по-женски. А поскольку она была женщиной решительной, то, не дожидаясь ответа, проверила, насколько я ее «не люблю». Ножкой, поскольку руки ее были заняты. — Не разлюбил, — удовлетворенно констатировала она и тут же перешла из позы «я победила» в позу всадницы. И поскакала к новой победе. Вернее, к новым победам. В моей помощи она не нуждалась, но я ей все же помогал. Самую малость. Только чтобы ощущать, как напрягаются ее бедра и ягодицы, и не дать ей забыть, что я тоже участвую. Но позволяю ей вести свою игру. И Заря вела. Причем не только пылко, но и умело. И всю себя, снаружи и внутри, отдавала нашему поединку. Но она была горячей девчонкой и никогда не останавливалась. Поэтому, даже почти не двигаясь, именно я решал, кто станет победителем. И победа Заре доставалась только тогда, когда я ей это позволял. И это тоже было наслаждением. Обоюдным. Вот такая она, любовь во плоти. В ней побеждает тот, кто отдаст больше. Но все равно это игра. Танец вроде того, который я танцую с моим Волком. Великолепный поединок. Единоборство в исконном значении этого слова. Заренка даже падает на меня в изнеможении так, словно хочет задушить своими налитыми грудками. И потому ей никогда не сравниться с Гудрун. С той, с которой у меня не битва, аблизость. Единение. Но Заре я этого не скажу никогда. И не скажу, что именно Гудрун убедила меня: Зарю мне надо взять с собой. И аргумент привела неотразимый: в походе рядом со мной должна быть женщина, которой я всецело доверяю. И за жизнь которой не беспокоюсь. Пусть враги мои беспокоятся, что она рядом со мной. Глава девятая Плохие новости Двадцать два корабля. Четырнадцать, которые привел Сутулый, и шесть моих. Три драккара: «Северный змей», «Клык Фреки» и «Любимчик ветра». Было бы четыре, но на «Черную чайку» мне не хватило гребцов. Два кнорра, тоже моих, набитых под завязку английской добычей, и три союзных, сёлундских, снаряженных моим соседом и союзником Кольгримом со товарищи. На самом крупном Кольгрим присутствовал лично. Рискнул. Хотя с таким прикрытием пиратов можно не бояться. Пусть они нас боятся. Двадцать два корабля. Когда мы вошли в устье Нево, нас никто не встретил. Где-то вдалеке мелькнул парус и тут же пропал. И до самой Ладоги — никого. Даже на стоянках. Несколько селений, в которых я рассчитывал разжиться провиантом, опустели. Даже кур не осталось. Неприятно. Не то чтобы у нас был дефицит еды. Лето же. Рыба, птицы, дичь покрупнее, бесстрашно выходившая попить водички и гибнущая от наших стрел. Но хотелось разноообразия. Каши, например. Или медовухи. Так-то я ее не очень любил, но соскучился.